— Сядь на место! Мы все выясним.

Виталий дернулся, но все же плюхнулся в кресло и демонстративно откинул голову на спинку. Дескать, валяйте, выясняйте, нам, орлам, воробьи не страшны.

Мы тоже не стали себя долго упрашивать и расселись по местам.

— Итак, — начал свое выяснение Шелест, — на чем основаны ваши обвинения в адрес Виталия Сергеевича?

«О как, — подумала я, — прямо судебное разбирательство!»

— На нескольких весьма точных предположениях, — в тон ему сообщил Гена. — Начнем с того, что замысел похищения Валерия Аркадьевича появился после того, как бесследно исчез Всеволод Желтухин. Готов поверить, что поначалу Виталия Сергеевича не слишком это исчезновение озаботило. Допускаю, что ему это не понравилось, но он нашел какое-то объяснение. Однако очень быстро Бреусов понял, что Желтухин именно исчез, и даже близкая ему девушка не знает — куда. Это случилось после визита в штаб Варвары с той самой девушкой и еще двумя журналистками. Бреусов их, по сути, выпроводил, заявив, в частности, дескать, Всеволод запил, хотя, работая с ним не первый раз, прекрасно знал: во время выборов у того «сухой закон». Почему Виталий Сергеевич поступил именно так? Сначала мы решили — просто не захотел выносить сор из избы. Однако такое мнение у нас сложилось из элементарного незнания особенностей предвыборной борьбы. Теперь же мы хорошо понимаем: опытный политтехнолог, напротив, должен был раздуть из этой ситуации большой скандал. Похищен журналист из штаба — это на руку политическим противникам, а именно… Ну и так далее. Логично?

— Вполне, — согласился Сокольников.

— Вероятно, — кивнул Шелест.

— Между тем ничего подобного не произошло. Почему? Да потому, что Виталий Сергеевич моментально сообразил: ему подсказали прекрасный вариант, как избавиться от Валерия Аркадьевича. Если вслед за Желтухиным исчезнет Сокольников, то всякий нормальный человек сделает однозначный вывод: это дело рук одних и тех же людей. Кого? Разумеется, политических противников. Кого же еще? Возможно, Бреусов собирался через некоторое время сделать из этого настоящий спектакль, но вмешались мы. Полиции он не сильно опасался, но о нас он сведения собрал быстро, и эти сведения его не слишком вдохновили. Вот поэтому он всячески старался оградить от нас Катерину и наверняка пытался внушить вам, Никита Петрович, мысль, что связываться с нами опасно, это может навредить вашему имиджу и так далее. Было такое?

— Было, — подтвердил Шелест. — Однако именно Виталий нашел в Москве хорошую команду сыщиков.

— И эта хорошая команда обнаружила что-нибудь ценное?

Ответом было молчание.

— А теперь вам вопрос, Валерий Аркадьевич, — переключился Гена на Сокольникова. — В последнее время вас ведь в основном возил шофер?

— Да.

— Но в тот вечер вы сами сели за руль, сославшись на какую-то важную встречу.

— Ну и?.. — насторожился Сокольников.

— Виталий Сергеевич догадался, куда вы поехали.

— На что вы намекаете?

«Ах ты, сокол ясный, — подумала я, — засвербело в энном месте? Ну поволнуйся, поволнуйся. Ты же не предполагаешь, что все твое семейство в курсе твоих мужицких слабостей. Конспиратор хренов».

— Я ни на что не намекаю. — Гена про Вику, конечно, говорить не собирался. На кой ляд ему это. — Я просто уточняю: Бреусов наверняка знал, что рядом с вами не будет свидетелей и что вернетесь вы домой поздно. О поджидающем вас во дворе Козлинском он ведать не ведал и, по всей видимости, вас намеревались перехватить в тот момент, когда вы пойдете от автостоянки к подъезду. Но тут сорвалось, потому как во дворе вас встретила женщина-ветеринар. Вы ушли к себе домой, но похитители ваши, однако, остались ждать, вероятно, они услышали, как вы сказали женщине, что выйдете погулять с собакой.

— Интересные у вас, однако, аргументы, — неожиданно подал голос Бреусов. — Все построено на предположениях, догадках… Вы же юрист, а ведете себя, словно старый сплетник.

— На счет юристов вы все правильно выяснили. А вот мы выяснили, что с Буравченко, который на складах командует, у вас весьма деловые отношения. Хотя и совсем не явные. Два года назад вы занимались рекламной кампанией одного крупного красноярского завода. Буравченко в той кампании тоже принимал участие, но на вторых ролях. Деньги были вложены немалые, при этом весьма внушительные куски, благодаря хитростям со СМИ, достались вам с Буравченко. Теперь настала очередь оказать ответную услугу. И Буравченко ее оказал. Его люди похитили Сокольникова и держали у себя на базе.

— Где доказательства? — окрысился Виталий.

Мне очень хотелось посоветовать ему обратиться за ними к Савелию Ильичу Лузганову, но я, разумеется, промолчала. Гена же и вовсе возмущенный глас Виталия проигнорировал, продолжив:

— Вашу связь с Буравченко установили не только мы. До нас это сделал Григорий Акимович Козлинский. Каким образом — понятия не имею. Но обнаружив, что машина, которая увезла Валерия Аркадьевича, принадлежит «Фортуне», он размотал всю цепочку. На это у него, конечно, ушло определенное время, может, именно поэтому он и не спешил предавать дело огласке. Выяснял, кто конкретно стоит за похищением. Но в день своей гибели он знал это уже совершенно точно. Именно вам, Виталий Сергеевич, он позвонил вечером и сообщил, что знает, где находится Сокольников. Зачем он в одиночку помчался в «Овощевод», остается только гадать. Но насколько я могу судить о Козлинском, он был способен на самые экстремальные поступки.

Правильнее было бы сказать: дурацкие. Но Гена, похоже, как и я, уже не испытывал к этому странному человечку никаких презрительных чувств.

— Козлинский звонил мне в тот вечер? Не смешите! — Виталий изобразил снисходительную улыбочку и даже произнес дважды «ха-ха». — Слыхом его не слыхивал, и это можно запросто проверить. У нас все звонки заносятся в компьютер. Мы вам распечатку дали. Покажите, где там Козлинский?

— В распечатке он не значится. Что верно, то верно. — Гена тоже улыбочку изобразил, но довольно злобную. — После гибели Козлинского вы эту информацию в компьютере стерли. Но одного не учли. Секретарша — не ваша личная, а та, которая с Сокольниковым работала, — технике не очень доверяет. И потому все сведения, параллельно с компьютером, заносила в специальную книгу. В распечатке звонок Козлинского не упоминается. А в книге записано, что он позвонил вам в 21 час 32 минуты. Хотите собственными глазами убедиться?

Гена полез в портфель, чтобы вытащить книгу, но продемонстрировать ее не успел. Шелест вмешался.

— Перестаньте! Вы приведете полно всяких доказательств, нисколько не сомневаюсь. Но есть главный вопрос, на который должен быть ответ. И я хочу его услышать. Зачем Виталию все это было нужно?

— Разумеется, незачем! — вскипел Бреусов, но Шелест его мгновенно охладил:

— Заткнись! — После чего вперился тяжелым взглядом в Гену. — Ну?

Мне так и хотелось ответить банальной фразой: ты нас не запрягал, чтобы понукать. Но я вновь промолчала. Гена же вообще сделал вид, будто этого начальственного выпада не заметил.

— Я вам объясню, — сказал он спокойно. — Все дело в амбициях. В амбициях вас троих. Вы, Никита Петрович, захотели стать мэром. Зачем это понадобилось вам, успешному, богатому бизнесмену, у которого есть все, кроме проблем с властями, — а с ними у вас действительно нет практически никаких проблем, мы это выяснили, — не знаю. Но поскольку вы такой в нашем отечестве и в нашем городе не один, я этому не удивляюсь. Возможно, вам просто стало тесным кресло директора завода. Но меня это в любом случае не касается. Факт остается фактом: вы собрали на предвыборную кампанию большие деньги, сбили, на ваш взгляд, крепкую команду и надеетесь на победу. У вас есть ближайший сподвижник — Валерий Аркадьевич Сокольников, человек, который, будучи вашим заместителем по общим вопросам, считает себя мастером на все руки, потому как занимается на заводе всем понемногу, начиная от кадров и оргработы и кончая внешними связями. В выборах он никогда участия не принимал, но с самого начала был искренне убежден, что выборы — это исключительно интриги, а уж в подобных делах он изрядно поднаторел.