— Думаю, да. Хотя пока не знаю — кому именно. Деньги ему на постоянное прожитье дает некий Фонд общественных инициатив. Структура московская, малоизвестная, таких в столице пруд пруди, и кто ее в свою очередь реально поддерживает, понятия не имею. Вернее, не интересовался, поскольку нужды мне в этом нет никакой. Козлинского как самостоятельного игрока никто, разумеется, всерьез не воспринимает. Но пока никак не проявляется и другое — ради кого этого провинциального Наполеона держат при войске. На сегодняшний день он войну ведет со всеми, но, полагаю, скоро, перед самым финишем, станет ясно, чьим союзником его на самом деле сделают. Или попытаются сделать. Хотя я не уверен, что эта попытка будет стопроцентно успешной. Москвичи мне порой напоминают самого Козлинского — такие же самоуверенные и в чем-то наивные. Они убеждены, что достаточно ниточки к кукле привязать, и кукла задергается. А у куклы либо ниточки оборваться могут, либо шарниры на ручках и ножках не туда крутиться начнут. И если все именно так и случится с Козлинским, я не удивлюсь. А пока тот упорно считает себя козырной картой и пытается «бить» всех трех тузов, среди которых, как я тебе уже говорил, ни один не козырный.
— Вы имеете в виду Звягина, Шелеста и Саватеева?
— Совершенно верно. У всех троих шансы примерно одинаковые. Два-три процента туда-сюда — не в счет. Каждую неделю какие-нибудь колебания то в сторону одного, то другого. Конечно, Звягина все знают, к тому же у него мощные административные рычаги, ты сам понимаешь. Он делает вид, будто выборы для него — дело десятое, главное же — повседневная работа, которой он и занимается с утра до вечера. А что такое работа мэра? Можно из кабинета городом управлять, а можно день-деньской по объектам ездить, с массой людей встречаться, всякие мероприятия проводить, и все это будет называться не предвыборной кампанией, а повседневным трудом градоначальника. Конечно, средствам массовой информации мэр платит, но гораздо меньше, чем другие, потому что не могут же журналисты сделать вид, будто мэра вообще не существует. А посему платит он не столько за то, чтобы хвалили, сколько за то, чтобы не сильно ругали. Шелесту и Саватееву сложнее. Как руководители-производственники они достаточно известны, но как политики — не очень. Однако они опытные бизнесмены, ко всяким передрягам привыкшие, связи имеют обширные и деньги весьма приличные. За каждым свое лобби, за Шелестом — промышленники, за Саватеевым — все, кто со строительством связаны. Плюс оба умудрились почти поровну поделить между собой коммерсантов и банкиров. Причем каждого по-своему поддерживают многие из тех, кто одновременно поддерживают и мэра. В этой ситуации ничего особо необычного нет, так часто бывает, когда баланс сил примерно равный.
— Но имеются еще рядовые граждане, которые и есть основные избиратели, — напомнил я банальную, в сущности, истину. — А директоров-то в народе не сильно жалуют.
При этом я подумал, что директор директору рознь, и за Гену Кирпичникова, захоти он податься в мэры, я бы проголосовал непременно.
— Э-э-э, дружок, — усмехнулся Савелий, — если ты любишь блондинок, а у тебя вокруг только брюнетки, то выбирать будешь не по цвету волос, а по длине ног или еще по какому другому принципу. Что поделаешь, если из всех претендентов на пост мэра мы имеем лишь три более или менее значительные фигуры, и все они руководители? Нравится — не нравится, а других вариантов нет. Опять же, Игорек, за последние годы люди основательно подучились, понимают: хорош директор или плох, но он хоть что-то реальное сделать способен. А эдакие чистые души, светлые личности и тому подобные к практическому делу в основном малопригодные — в депутаты еще годятся, а уж в градоначальники никак нет. Опять же чем Шелесту с Саватеевым хорошо? Предприятия у них крепкие, зарплата там приличная, об этом многие знают и соответственно думают: если эти мужики у себя все наладили, то и в городе порядок наведут.
— Да не так уж плохо живется в нашем городе и сегодня, — вступился я за нынешнего мэра. — Во многих других городах гораздо хуже.
— Согласен. И Звягин это всячески демонстрирует. Однако же все, что не очень хорошо, а без этого не бывает, демонстрируют Шелест с Саватеевым, одновременно показывая пальцами друг на друга. В том смысле, что соперник проблемы не решит, а только усилит. В принципе, — пренебрежительно скривился Савелий, — это такие банальности, что просто скучно. Я себя, конечно, специалистом по всем этим выборным технологиям не считаю, но, честное слово, все настолько традиционно… хоть бы кто что занимательное придумал.
— У Шелеста, однако, два человека пропали. Куда уж занимательнее, — напомнил я о главной теме нашей беседы.
— Вот это и странно. — Савелий вновь скривился, но уже довольно мрачно. — По идее, это может быть выгодным либо Звягину, либо Саватееву. Но зачем?
— Может, штаб Шелеста их обыгрывать стал?
— Да штабы-то у них почти одинаковые. Везде толковые люди сидят, и никто особо не выделяется. У Звягина вроде как официального штаба вовсе нет, только так называемый комитет общественного содействия, однако для всех очевидно: выборами его занимается сама мэрия во главе с вице-мэром Прокоповым. По закону они, конечно же, заниматься этим права не имеют, но это тот закон, который обходят все и всегда, на что давно никто внимания не обращает. Внешние приличия соблюдены — и ладно. У Саватеева штаб возглавляет его заместитель по тресту некто Лямский. А с журналистами работает Гудилин. И этот Гудилин, и Бреусов, который у Шелеста, — люди со стороны, то есть ни к машзаводу, ни к стройтресту отношения никакого не имеют, зато имеют отношение к выборам вообще. Они политтехнологи, на выборах работают не первый раз, но в основном выборами занимались за пределами нашего города.
— Но они местные? — уточнил я.
— Наши, доморощенные. Однако тут, Игорек, вот что имей в виду. Хорошие политтехнологи, а Гудилин с Бреусовым считаются вполне приличными, сами по себе обычно не работают. Чаще всего они числятся в некой неформальной ассоциации профессиональных политтехнологов, которая объединяет несколько серьезных, как правило столичных, фирм. Эти фирмы собирают команды под конкретные выборы, причем, в зависимости от масштаба, нередко по всей стране, и нередко одни и те же люди в разных ситуациях действуют и как партнеры, и как соперники. Так вот Гудилин с Бреусовым из тех, кого уже приглашали в команды. Они друг друга знают, но вместе никогда не работали, и противники они равнозначные. Впрочем…
Савелий неожиданно умолк и принялся задумчиво разглаживать бороду. Я не торопил — Лузганова явно что-то зацепило, и мне не было смысла пытаться тут же выяснять, что именно.
— Есть, впрочем, один момент, — заговорил Савелий. — Возможно, это ничего не значит. А возможно, и значит. На выборах все подсчитывают свои рейтинги, но большинству из них верить нельзя. По крайней мере, не верь тому, что появляется в открытых источниках. Такие рейтинги обычно заказывают сами кандидаты исключительно для того, чтобы простой люд видел: именно у данного кандидата больше всего баллов. Избитый вариант психологической атаки. Но есть другие рейтинги, о которых обычно не говорят и которые составляют серьезные люди, чья задача очень конкретна: показать реальную ситуацию. Такие рейтинги заказывают, так сказать, для внутреннего употребления, в том числе те, кто дает или собирается давать кандидатам деньги. Так вот я пользуюсь только совершенно проверенными данными. И вот какую особенность заметил. Шансы, как я тебе уже говорил, у всех троих кандидатов примерно одинаковые. Но — сегодня! Подчеркиваю это. Потому что динамика разная. В последний месяц у Звягина шли колебания, причем весьма заметные, но в основном вокруг одной отметки. Саватеев двигался скачками — то стоит на месте, то рывок вперед. А Шелест ровно набирал очки. И вот в последние недели две это ровное движение затормозилось, стало каким-то лихорадочным и более того — вектор вниз нацелился. Кроме того, меньше стало появляться материалов в средствах массовой информации и Интернете. Не так, чтобы их совсем мало, но — меньше. Чем это объяснить, не знаю, да мои заказчики это у меня и не спрашивали. А вот сейчас у меня возникает вопрос: что сие означает? Я бы еще понял, если бы такая картина сложилась после исчезновения людей из штаба Шелеста. Но она сложилась раньше. Это странно. Хотя… может, это никак не связанные вещи. — Савелий неожиданно разулыбался и с удовольствием похлопал себя по животу. — Ладно. Поставим здесь пока точку, а то моя замечательная форель превратится в нечто второй свежести, — после чего добавил уже совершенно серьезно: — Я, Игорек, еще подумаю и кое-какие справочки наведу. А вы у себя тоже подумайте. Советы вам давать не стану, но ответы, полагаю, искать надо поблизости от Звягина и Саватеева. Хотя к Звягину вы вряд ли подступитесь. Так что начинайте со строителя.
