— То есть если это не супружеские измены и не политика.

— В некотором смысле… — произнес я уклончиво, подумав, что в данном случае информированность Савелия дала сбой, равно как и наша приверженность собственным принципам.

— Так-так… — Лузганов внимательно посмотрел на меня и принялся приглаживать бороду.

Это «так-так» было настолько многозначительным, что я насторожился: хитрый лис явно имел в своем загашнике сюрприз.

— Конечно, Игорек, — произнес Савелий с некоторой расстановкой, — ты не обязан мне ничего сообщать, но я тебе сообщить могу: буквально на днях Варвара Волошина была в избирательном штабе Никиты Петровича Шелеста, причем инкогнито. Хотя, полагаю, это была тайна для людей Шелеста, но совсем не для вас.

Выражение, которое появилось на моем лице и которое я даже не попытался скрыть, вызвало в свою очередь выражение глубочайшего удовольствия на лице Лузганова. Впрочем, оно тут же сменилось на некое подобие смущения.

— Игорь, — он прижал свои холеные руки к груди, — даю честное благородное слово, я узнал об этом совершенно случайно. Более того, я даже не был уверен, что это именно твоя Варвара. Просто женщина, которую мне описали, показалась уж слишком похожей. Согласись, твоя милейшая подруга весьма запоминающаяся дама.

Я залпом, почти как водку, выпил бокал сока и сказал с решимостью человека, вознамерившегося испить до дна все ему уготованное:

— Вы надумали стать нашим клиентом после того, как обнаружили следы Варвары в штабе Шелеста? Вы решили, что мы ввязались в политику, а у вас здесь есть свои интересы?

— Дорогой Игорь, у меня нет политических интересов. У меня есть интересы бизнеса. В этом плане мы, полагаю, схожи. Не так ли? — Голос Савелия был почти ласковым, зато взгляд очень серьезным. — А посему я изложу тебе суть проблемы, а ты выскажешь свое мнение. И это будет разумно. Ты согласен?

Я кивнул. Вообще-то мне первым делом хотелось прояснить ситуацию с Варварой, но я удержался от поспешности, понимая, что Савелий скажет ровно столько, сколько сочтет нужным.

— В отличие от твоей уважаемой фирмы, — начал он, — моя фирма политикой занимается. Но исключительно в рамках наших деловых интересов. Надежная информация в определенные политические моменты — крайне ценный товар, и я на этом рынке делаю свой бизнес. Так вот, в свое время одна московская структура… какая именно, по хорошо понятным причинам, умолчу, сделала мне заказ: выяснить, у кого из основных претендентов на пост мэра нашего города какие реальные шансы. Уверяю тебя: это не бог весть какой сложный заказ. Более того, у нас наверняка найдется добрый десяток фирм, которые выясняют то же самое для разных заинтересованных лиц. Это я к тому, что здесь нет ничего особенного, никакого эксклюзива — обычная работа. Я этим занимаюсь не первый год, просто, в отличие от многих, я делаю это качественно и непредвзято, за что и платят мне соответственно.

— Прямо как на ипподроме, — усмехнулся я. — За информацию о фаворите отстегивают кругленькие суммы.

— Напрасно иронизируешь, — заметил Савелий. — Мэр нашего города стоит дороже всех самых лучших лошадей, вместе взятых. Здесь такие ставки!.. Даже если он будет честнейшим и благороднейшим человеком, это вовсе не значит, что кто-то на этом не станет делать большие деньги. Честность и благородство тоже стоят немало. И те, кому именно такой и нужен, готовы будут крупно заплатить. Кстати, вор-градоначальник оценивается дешевле — он уже на крючке, с ним проще договориться.

— А с честным и благородным договориться труднее, но все-таки можно?

— Видишь ли, дружок, даже самый прозрачный бизнес все равно с изрядной долей примесей. Уж в такой стране живем. Но есть люди, ты мне поверь, которые хотят работать по более или менее внятным правилам. И если мэр эти правила обозначит да еще от них не отступит, то для избрания такого мэра всегда деньги найдутся. И всегда найдутся люди, которые заплатят за то, чтобы узнать, в того ли они вкладывают деньги и не зря ли они это делают.

— Значит, вам заказали информацию на какого-то конкретного претендента, и я даже догадываюсь — на кого именно. Но я не догадываюсь, зачем вам понадобились мы.

— Если ты, Игорек, считаешь, что я собираю сведения на Шелеста и потому знаю о походе Варвары в его штаб, то ты в некотором роде ошибаешься. Но вот то, что я хочу обратиться за содействием в вашу фирму по поводу Шелеста, — истинная правда. Вернее, даже не по поводу самого Шелеста, а по поводу его ближайшего компаньона Сокольникова.

Я подумал, что все в жизни переплетено гораздо круче, чем можно предположить, хотя это меня уже давно не удивляет. И еще я подумал, что Кирпичникову не обязательно было давать мне напутствие использовать информированность Лузганова на пользу нашего дела с Сокольниковым, поскольку сам Лузганов явно вознамерился использовать нас.

— Значит, сам Шелест вас не интересует, зато интересует Сокольников? — уточнил я.

— Не совсем так, — поправил Савелий. — Я тебе сказал, что у меня был заказ от одной московской структуры. Конечно, эту структуру интересовал весь предвыборный расклад, но прежде всего четыре фигуры — нынешний мэр Николай Алексеевич Звягин, директор машиностроительного завода Никита Петрович Шелест, управляющий строительным трестом Валентин Егорович Саватеев и руководитель некоего общественного фонда с трудно выговариваемым названием Григорий Акимович Козлинский.

— Козлинский?! Этот шут гороховый?! — изумился я.

Савелий мою осведомленность по части Козлинского воспринял как само собой разумеющуюся:

— Представь себе.

— Но у него же шансов — шиш да маленько! Один шум.

— Правильно заметил, — удовлетворенно кивнул Савелий, — шум имеется, причем в больших количествах. Но, видишь ли, во время выборов, как правило, всплывает какая-нибудь шумная фигура, которая сама по себе пшик, однако вокруг поднимает такие волны, что будь здоров. И опять же почти всегда находятся люди, которые этим шумливым дают деньги именно для того, чтобы они создавали гомон и желательно — вокруг кого-то конкретного, весьма значимого. Бузотерам подбрасывают некоторую информацию, чаще всего компромат, а уж те это жареное пережевывают и с удовольствием разбрасывают объедки по всем сторонам.

— Значит, Козлинский — элементарная подстава?

— В принципе — да, хотя сам-то он себя считает тузом козырным.

— Это уж точно, — подтвердил я и рассказал о визите Григория Акимовича в наше агентство.

Савелий хохотал долго, даже прослезился, после чего вытер платком глаза и снова перешел на серьезный тон:

— Вчера мне позвонили из Москвы, сказали, будто исчез руководитель избирательного штаба Шелеста Валерий Аркадьевич Сокольников, и попросили выяснить, в чем здесь дело. Насколько я понял, для моих заказчиков такой поворот стал полной неожиданностью. Однако, признаюсь честно, я не понял, радует их это или огорчает. Но в любом случае для них это важно.

— И вы хотите, чтобы мы выяснили, куда исчез Сокольников? — задал я прямой вопрос, на который, по моим представлениям, должен был последовать прямой ответ. Однако Савелий сделал зигзаг.

— Как ты наверняка догадываешься, Игорек, для начала я навел кое-какие справки. Не стану утверждать, что информацию я получил абсолютно достоверную. За столь короткое время, сам понимаешь, нечто абсолютно достоверное получить сложно. Но все же… Я узнал, что вчера Сокольников в штабе не появлялся и никто из его людей ничего вразумительного ответить на сей счет не мог, а мобильный телефон был отключен, и это более чем странно. Зато утром в штаб приезжал Шелест и о чем-то долго беседовал с заместителем Сокольникова Бреусовым. Затем в штаб приезжала дочь Сокольникова, которая никогда прежде туда не наведывалась, причем дочка была в довольно нервном состоянии. Мне удалось выяснить еще кое-какие детали, но пока они не кажутся мне особо существенными, кроме одной. — Лузганов сделал паузу. — На днях в штаб приходили четыре журналистки. Предварительной договоренности у них не было, хотя, насколько я знаю, обычно о таких встречах договариваются заранее. И обычно журналисты такими бригадами не ходят, разве что на какие-нибудь пресс-конференции, но пресс-конференцию никто не собирал. Они о чем-то беседовали в кабинете Бреусова, однако после их посещения тот впал в сильное раздражение, которое заметили многие. Не скажу, будто меня это сильно удивило. Во время выборов иных журналистов хочется просто пристрелить. Я бы, наверное, не придал этому особого значения, если бы мне этих журналисток не описали весьма подробно. Так вот одна мне показалась вылитой Варварой Волошиной. Такую женщину ни с кем не спутаешь. Для детектива, скажу тебе, дружок, это не самое лучшее, но… уж какой природа сотворила, такой и сотворила. Хотя, — он удовлетворенно причмокнул сочными губами, — весьма пикантная женщина твоя Варвара. Будь я помоложе… — Он мечтательно вздохнул. — Но дело не в этом. Просто я вполне резонно сопоставил два факта. Твоя подруга зачем-то появляется в штабе Шелеста незадолго до исчезновения руководителя этого штаба. Пусть это всего лишь совпадение, вполне допускаю, но зачем она появилась там под видом журналистки? Я совсем не поверил, что просто из чистого любопытства. Я решил, что у вас там какое-то дело, причем вряд ли связанное непосредственно с политикой, потому как политикой вы не интересуетесь, зато интересуетесь криминалом. Но криминала — по крайней мере явного криминала — вокруг Шелеста нет. Уж тут ты можешь мне поверить, я достаточно покопался вокруг этой команды. Тогда, спрашивается, чего вы там забыли? Я задал себе этот вопрос, а ответа придумать не смог. — Савелий внимательно посмотрел на меня, я придал своему лицу выражение почтительного внимания. — Ну-ну… Пусть так. Ты знаешь, я очень любопытный, но умею сдерживать порывы. Я тебе просто объясняю, почему решил обратиться в вашу уважаемую фирму.