Но он продолжал, его голос был таким мягким и в то же время таким ясным для меня.

— Я удваиваю то, что сказал на стоянке. Я удваиваю все. Я не из тех, кто думает, что кто-то чего-то заслуживает. Я всегда придерживался мнения, что нужно зарабатывать, что никто ни на что не имеет права. Кроме тебя. Ты единственная, кто имеет право на все хорошее, что встречается на твоем пути. А теперь я должен сказать тебе, что мне позвонили еще раз. Отдел по связям с общественностью команды хотел бы официально представить тебя. Они навели справки и сообщили мне, насколько престижным был грант, который ты получила.

Этот чертов грант. Я уже начала жалеть, что получила его.

Ну, не совсем.

Я думала о парнях, которые приходили в «Еда для всех», и никогда. Я бы никогда не пожалела, что выиграла грант.

— Я не хочу этого. Я не хочу ничего из этого… кроме тебя.

— Твои подруги правы. У людей при виде тебя будут течь слюни. Всю твою историю стоит рассказать. О тебе стоит рассказать. Тобой стоит похвастаться перед миром. — Он придвинулся ближе, опустился так, что оказался передо мной на коленях.

Он дотронулся пальцем до моего подбородка и нежно приподнял мою голову.

Он был прямо здесь, смотрел на меня, заглядывал внутрь меня, знал меня, знал о трудностях, знал о хорошем и знал о любви. От него исходило столько любви. Я не могла с этим справиться. На меня никто так не смотрел, кроме пса, который ходил за мной по пятам, когда я жила на улице. Ему нравились лакомства, которые я для него крала.

Так что этому псу просто нравились угощения, которые я ему давала.

Он ушел с Хербом, который начал кормить его гамбургерами.

Этот пес тоже был немного придурком.

Нет, не был. Я скучала по этому псу.

Я должна найти Херба и украсть пса обратно.

Нет. Этого я бы тоже не сделала…

— Шайенн.

Я отвлеклась.

— Хм? Извини.

— О чем ты сейчас думала?

— Я подумывала о том, чтобы назвать пса Херб.

Он нахмурился.

— Я не спрашиваю, куда уплыли твои мысли, но можешь ли ты вернуться ко мне? Можешь сосредоточиться на мне?

Я кивнула.

— Да. Мне жаль.

Он обхватил ладонями мое лицо.

Я поняла, что ему нравилось обхватывать мое лицо, и поняла, что мне нравилось, когда он это делал. Нет. Я обожала, когда он это делал. Я таяла, когда он это делал, и я таяла снова. Целая куча слизи на полу, а потом он провел большими пальцами по моим щекам, и мне очень, очень понравилось, когда он это сделал.

Он закончил словами:

— Я хочу показать тебя сегодня. Ты позволишь мне?

Я уже знала свой ответ. Думаю, я поняла это в первое утро, когда проснулась после нашей ночи. (Шесть. Раз.) Но двигаясь дальше, я подняла руки, обхватила его ладони своими, и мне пришлось рассказать ему все.

Я опустила наши руки себе на колени и посмотрела на них.

— Такие вещи не существуют для таких людей, как я.

Он выглядел так, словно собирался прервать меня, поэтому я подняла руку.

Я продолжила:

— Для меня не бывает счастливого конца. Для меня не было семьи. Для меня не было мамы или папы. Даже мой дядя и кузены, их устроило, когда я переехала сюда. Думаю, они почувствовали облегчение. Потом ты захотел быть со мной или даже рядом со мной, и это не имело для меня смысла. Все, что ты делал, не имело для меня смысла, поэтому я убежала. Я убежала дважды. Но я не могу продолжать бежать. В какой-то момент это было глупо, но сейчас это происходит, и я услышала Мелани. Я хочу, чтобы ты это знал. Я услышала ее. Просто это сложно принять, но она права. Саша права. Ты прав. Меня не волнуют пиар-штучки. Меня это не интересует. Меня даже не волнует, что нас показали в «KC’s Dirty Rag». Я думаю, это круто, потому что сомневаюсь, что это когда-нибудь повторится. Но, — это было самое трудное, — мне нужно перестать прятаться и рассказать свою историю, потому что Мелани права. Это могло бы кому-то помочь. Это помогло бы мне тогда.

Это был главный вывод.

— Да?

Я кивнула.

— Да.

— Я люблю тебя.

Он говорил искренне, и я это чувствовала. Всем своим существом.

— Я тоже тебя люблю.

Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда губы Ката прижались к моим, и мы услышали недовольный голос Саши.

— Вы двое такие слащавые, что я даже не могу сейчас серьезно отнестись к откровениям моей девочки. Мне хочется сейчас закидать туалетной бумагой всю квартиру. — Она раздраженно вздохнула. — Пошли. Я пьяна и хочу попасть на мероприятие в лучший момент опьянения. Если там будет Психо-Брат, я надеюсь устроить сцену.

Кат хмуро посмотрел на нее, потом на меня, когда она исчезла из дверного проема.

Мелани заняла ее место, и она сияла.

— Я так чертовски счастлива. Я тоже быстро перехожу от опьянения к пьянству, так что я поддерживаю голос Саши за то, чтобы добраться туда. Я сейчас так возбуждена, что забыла, почему мы все такие счаст… о, точно. «KC’s Dirty Rag». — Она повернулась в сторону кухни. — Думаю, нам стоит зайти в «Dino’s Beans» и захватить еще кофе. Кэсси тоже просила латте.

Вставая, Кат хмуро посмотрел на меня. Он взял меня за руку, помогая мне тоже подняться.

— Я понимаю, что вы трое — это единое целое, но, пожалуйста, скажи мне, что у вас нет названия вашей группы.

Моя улыбка была широкой и ослепительной, потому что он даже понятия не имел.

Он увидел мою улыбку и застонал.

— Боже. И какое оно?

— Мы — Tomcats (прим. отсылка к фильму «Мартовские коты»).

Его глаза расширились.

— Господи. Это идеально.

Затем Саша заорала:

— Поехали, черт возьми!

— Ты можешь перестать использовать мое слово? Ты знаешь, что это мое слово.

— Черт.

— Саш.

— Vamonos! (примеч. исп. «Пошли»)

Это было идеально для Саши.

***

Коала-брат: Ты знаменита.

Коала-сестра: Нет, ты.

Коала-брат: На этот раз я серьезно. Ты. Мои друзья все рассказали мне, и Моника хочет снова быть вместе.

Коала-сестра: Не Моника.

Коала-брат: Моника.

Коала-сестра: Чувак.

Коала-брат: Вижу, мы продолжаем наш предыдущий разговор.

Коала-сестра: Здесь нет ничего серьезно, за исключением тех случаев, когда я говорю, что твоя сестра ОЧЕНЬ СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБИТ!

Коала-брат: Верно. Чувак. Никакой Моники.

Коала-сестра: Никакой Моники.

Глава 53

Кат

У входной двери стоял парковщик, который провожал людей из их машин в здание.

— Хм. Нет. Не-а. — Шайенн покачала головой, указывая на переулок, который вел к их задней парковке. — Я ни за что не войду в парадную дверь вот так.

Я удержался от улыбки, потому что, как оказалось, Шайенн не особо переживала о том, что выглядит сексуально. Она выделялась на общем фоне, и это было нормально. На ней было шелковое платье кремового цвета. Оно струилось по ее телу, будто собиралось соскользнуть.

Я застонал, как только увидел его, а обе ее подружки начали хихикать надо мной.

Я буду бороться со стояком весь этот гребаный вечер, но оно того стоило. Отвезти всех трех девушек на мероприятие было само по себе зрелищем. Во-первых, в них не было никакого смысла. Вообще. Саша произносила одно слово, и две других сразу понимали, что она имела в виду. Во-вторых, они смеялись. Много. И они фыркали. И отпускали непристойные шутки чаще, чем я слышал в любой раздевалке. И, в-третьих, теперь я знал, что мне никогда не нужно беспокоиться о Шайенн, когда я уезжал на выездные матчи.

Эти двое заботились о ней, но это было взаимно. Они заботились друг о друге. Я никогда не думал, что женщины могут быть такими, но они все были великолепны, когда работали на пределе своих возможностей.

Шайенн наклонилась, поцеловала меня и сказала: