За исключением того, что могла, и голос начал шептать в моей голове… я заставила его замолчать. Ему нужно было заткнуться.

Затем рот Ката раскрыл мой, его язык скользнул внутрь, и все мысли умолкли.

Это было как в первую ночь.

Он заявлял на меня права.

Я чувствовала его вкус, и я хотела, чтобы он пробовал мой, а потом я стала карабкаться вверх по его телу. Он обхватил меня руками за задницу, поглаживая, а затем поднял голову.

— Ты…

— Да. — Больше никаких разговоров.

Я сжала ноги, начиная потираться об него, и он выругался мне в рот.

— Блядь.

— Да.

— Детка.

Он развернул меня, усадив на стол. Еда была отодвинута в сторону.

Я обхватила его ногами, сгорая внутри.

Я приняла решение в «Бреско», даже до «Бреско». Я была в деле. Я должна была быть в деле. Должна была попытаться.

Я должна была позволить ему выбирать, и он выбрал меня, и он двигался вниз по моему горлу, его руки опускались к моим бедрам.

Внутри меня зажегся ад.

Забыть мой мозг.

Забыть мой страх.

Забыть все.

Просто забыть.

Я хотела забыть.

Я запустила пальцы в его волосы, схватив… БЗ-З-З!

Он напрягся.

— Нет, — простонала я.

БЗ-З-З!

БЗ-З-З!

БЗ-З-З-З-З-З-З!

Он поднял голову, и эти глаза… эти восхитительный глаза были полны вожделения, и мое сердце подпрыгнуло в груди, потому что оно было для меня. Я потянулась, коснувшись большим пальцем его губы.

Вот такие простые вещи.

Я могла сделать это.

Могла касаться его вот так.

От этого у меня перехватило дыхание.

БЗ-З-З-З-З-З-З!

— Господи. — Он оторвался от меня, направляясь к двери.

Я подняла взгляд вверх.

Затем он нажал на кнопку.

— Кто?

Треск, а затем:

— Мелани.

Я напряглась, потому что она не была счастлива и веселой Мелани. Ее голос дрожал.

Кат оглянулся на меня.

Мы одновременно вздохнули.

Я начала сползать со стола, когда он нажал на кнопку, чтобы впустить ее.

Он провел рукой по волосам.

— Ты в порядке?

Я кивнула, ошарашенная всеми ощущениями, все еще переполнявшими меня. По какой-то причине у меня сжалось горло, и секунду спустя мы оба услышали, как Мелани торопливо идет по коридору.

— Я приведу себя немного в порядок.

Он прошел по коридору и зашел в спальню как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась.

Мелани ворвалась в комнату, и я почувствовала запах спиртного.

— Ты в заднице. Я в заднице. Мы все в заднице.

Я открыла рот… и ничего. У меня не было слов.

Я закрыла рот и ждала.

Мелани подошла к моему холодильнику, открыла его и смотрела в него целых тридцать секунд.

— У тебя нет выпивки.

Она развернулась, повернув ко мне голову. Ее пальцы лежали на дверце холодильника.

— Почему у тебя нет выпивки?

— Я вернулась к своим таблеткам, помнишь?

— Верно. — Она закрыла дверцу и подошла к моему контейнеру с сахаром. Подняв крышку, она вытащила текилу.

У меня отвисла челюсть.

— Она была там все это время?

Она фыркнула, возвращаясь к холодильнику и доставая апельсиновый сок.

— Ты не ешь сахар. Это моя личная заначка.

Я наблюдала, чувствуя, что должна быть ошеломлена, но нет. Я была более впечатлена, когда она налила изрядное количество текилы в стакан. Следующим был апельсиновый сок, и она взболтала его, прежде чем положить в стакан немного льда. Закончив, она повернулась, оперлась бедром о стойку и наклонила ко мне голову.

— Меня только что бросили, а твой отец придурок.

Часть о «бросили» привлекла мое внимание первой.

— Подожди. Что? Тебя бросили? Что случилось?

— Мы с Кэсси ужинали сегодня вечером, когда она заговорила о твоем отце.

— Моем отце?

Я вообще не улавливала сути разговора.

Она начала, одновременно ругаясь:

— Твой гребаный папаша, на которого я хочу насрать, потому что он большой гребаный мудак. Помнишь, ты упоминала, что Дин предложил провести благотворительный вечер в «Еда для всех»?

Смутно, потому что мне было неловко так быстро отказываться.

Это было несколько дней назад.

Подождите…

— Он этого не сделал?!

— Сделал. — Резко покрутив напиток в руках, она сделала большой глоток. — И я знаю это, потому что Кэсси спрашивала меня о Дике Фаустене. Спроси меня, как Кэсси узнала о твоем отце. Давай. Спроси меня.

Я не хотела. Так что, не спросила.

Мелани не нуждалась в дополнительных подсказках. Теперь ее взгляд был почти диким, и она показывала мне зубы.

— У этого ублюдка хватило наглости позвонить «Мустангам». Кэсси сообщила мне, что ее спросили, почему Дик Фаустен, который, по-видимому, имеет какие-то связи с владельцами «Мустангов», почему он думает, что посещение благотворительного мероприятия «Еда для всех» будет конфликтом интересов, и почему это имеет какое-то отношение к Кату?

Я… была ошеломлена.

Потребовалось время, а моему мозгу никогда не требовалось время на раздумья, но на этот раз оно потребовалось.

Дик. Мой отец.

«Мустанги».

«Еда для всех».

Конфликт интересов.

О, нет.

Нет, нет, нет.

Нет.

Все хорошее, что я чувствовала от прихода Ката, от того, что Кат был здесь, от поцелуев Ката, от возможности прикоснуться к нему и осознания того, что он хотел, чтобы я прикасалась к нему, от всего этого… было стерто начисто, потому что мой разум все осознал.

Желудок скрутило.

Меня чуть не стошнило.

Рвота подступила к горлу, и я подавила ее.

Мой отец.

Даже нет.

Я не думала о нем как о своем отце, ни тогда, когда была ребенком, ни когда была гостем в его доме, ни когда он пришел на похороны моей мамы, и даже тогда, когда он заплатил за колледж.

У моей мамы была передозировка, и я держалась подальше.

Правда заключалась в том, что меня это устраивало, но Дик никогда не боролся за меня.

Он не хотел меня. Теперь, когда я стала взрослой, это имело смысл. Тогда это было не так.

Натали тоже не хотела меня. Она не хотела, чтобы я жила в одном доме с ее сыновьями, дышала с ними одним воздухом. Я. Бездомный ребенок. Сумасшедший ребенок. Ребенок с матерью-наркоманкой, которая решила, что с нее хватит, и больше не ходила на реабилитацию, пока не умерла от передозировки.

На меня повесили клеймо, и оно все еще было там. Я чувствовала это.

Дин пошел дальше с благотворительным вечером без нашего согласия и обратился ко всем тем «высококлассным» людям, к которым, как он сказал, собирался обратиться. Это означало команду «Мустангов». Полагаю, это означало моего отца.

Я не знала.

И хотя их имена не упоминались, я знала, кто еще будет приглашен на эту вечеринку. Натали и ее муж. Дин обратится к ее мужу, потому что он был юристом местной известной фирмы. Дин подходил на эту работу, потому что хорошо делал свою домашнюю работу, и он узнал, кто был связан с «Мустангами», и Чед был связан, и он начал действовать оттуда.

Чертов Дин.

Черт бы его побрал.

Мелани было что сказать, но она до сих пор молчала.

— Шайенн?

Дальше по коридору открылась дверь.

Приглушенные шаги по ковру, и я подняла голову.

Там стоял Кат. Он все слышал.

— Ты знал? — спросила я.

Он кивнул.

— Да, только сегодня узнал.

Еще одна острая боль, на этот раз пронзившая меня насквозь.

Они спросили его. Парня, которого, как мне казалось, я полюбила с тех пор, как впервые увидела. Парня, которого я на самом деле полюбила с тех пор, как впервые увидела.

— Что ты ответил? — спросила я, мой голос дрогнул.

Его взгляд стал свирепым. Челюсть напряглась.

— Я солгал. Я сказал своему боссу, что это, должно быть, из-за Чеда.

Мелани уставилась на него, разинув рот, из ее горла вырвался булькающий звук, наполовину похожий на смешок. И довольный смешок.

— Что ты сказал?

Его челюсть сжалась, прежде чем он ответил: