Он нахмурился, перекручивая галстук.

— Я понятия не имею, что все это значит. — Он поднял бумаги. — Но я хочу разобраться со всем этим до того, как сюда прибудут первые «Мустанги». — Его взгляд упал на мой кофе, в который я все еще добавляла сливки.

Я была сливочной девочкой.

— Закончила? Хочешь кофе со сливочками?

Моя ухмылка медленно стала шире.

— И вот ты можешь написать руководство по сексуальным домогательствам в офисе. Давай, парень. Будешь примером.

Он моргнул, глядя на меня.

— Хм?

— Не бери в голову. — Момент был упущен. Я направилась к своему кабинету, и как только вошла, скинула сумочку на пол. Поставила кофе на письменный стол. Достала свой телефон и загрузила компьютер. Сначала главное, верно?

Я схватила свой кофе и откинулась назад, делая большой глоток. Это было мое порно.

— Окей, Дино. Давай сделаем это.

Он просто закатил глаза, услышав свое прозвище, и вытащил первый лист.

— Кат Райдер вычеркнут из расписания волонтеров на сегодня. Возможно, он будет завтра, но они не уверены.

Что ж, вот и пропало порно-вдохновенное сливочно-кофейное настроение.

Я старалась не обращать внимания на то, как сжимался желудок.

— Почему? Я имею в виду, они сказали, почему так получилось?

Он покачал головой.

— Сказали что-то о физиотерапии, но поскольку они отправляют всю команду, думаю, мы все еще можем использовать их для маркетинга в социальных сетях. И если он не придет завтра, я свяжусь с ним и посмотрю, сможем ли мы уговорить его прийти одного в другой раз. Это может сработать нам на руку. — Второй лист был выдернут. — И нам нужно поговорить о смене наших дистрибьюторов…

Я мысленно отключилась.

Я старалась не думать о Кате, о том, какая физиотерапия ему понадобилась, обо всем, что не имело никакого отношения к «Еда для всех». Я все еще смотрела на Дина, и он думал, что я обращаю на него внимание. Я могла сказать это, потому что одновременно следила за эффективностью его слов, скоростью, тоном и громкостью.

Но я думала о Кате.

О его физиотерапии.

Вероятно, это из-за драки. У него их было две в двух играх.

И его использовали для прикрытия двух пятерок.

К концу он устал, и я хотела написать ему сообщение, спросить, все ли с ним в порядке, но в то же время я была еще большей трусихой.

Речь Дина не изменилась. Он думал, что я обращаю внимание… но в мыслях был Кат.

Он сегодня не придет.

Это было хорошо.

Верно?

А может это было и нехорошо.

Нет, нет. Это было хорошо.

Даже если он придет завтра, это будет работа. И я бы пряталась в офисе, и это заставило меня вспомнить…

— Подожди, я завтра не приду.

Дин остановился на полуслове с открытым ртом.

— Что?

— У меня завтра дело.

— Дело? Ты нужна нам. Это наш самый большой день для социальных сетей.

Я покачала головой, в то же время мой разум гудел, как и моя кровь. Мне кружило. Скручивало. Он понятия не имел, о чем просит меня, но nada. Я не могу этого сделать.

— No comprendo. (примеч. исп. «Ты не понимаешь»)

— Это значит, что ты не понимаешь. — Дин фыркнул. — У меня запланирована на завтра фотосессия, особенно если придет Кат Райдер. Ты нужна нам…

— Нет, ты не понимаешь. — Кровь, успокойся. Разум, сделай паузу. По одному за раз.

Мысли… я фоново наблюдала за ними. Они с пыхтением проносились. Я почти чувствовала исходящий от них ветерок.

Медленнее. Спокойнее.

Они замедлились.

Я облекла мысли в слова. Слова, которые могла бы прочесть.

Я читала по одному. Одно слово за раз, и когда я делала это, зная, что Дин теперь сосредоточен на том, чтобы уговорить меня прийти завтра, это сработало. Я начала успокаиваться.

Я могла настроиться, уловить то, что он говорил, и он говорил:

— …Я никогда не знаю, что сделает Бумер, если тебя здесь не будет. Он любит тебя. Боготворит тебя. Он приготовит все великолепно и что-нибудь достойное обложки журнала, но если тебя здесь не будет, он впадет в авантюризм, начнет думать, что наш бюджет — страусиные яйца и бараньи отбивные, а на это у нас никогда не хватает средств.

Он был прав. Наш грант был хорош, но не настолько. Большую часть средств мы выделили на образование, подбор персонала и общие ресурсы для всех. Не говоря уже о еде. Еда была дорогой, но мы старались поддерживать здоровое питание, и это помогло нам попасть на страницы нескольких журналов, даже телевизионное шоу брало у нас интервью, и у Бумера тоже.

Бумер балдел от того, что Дил балдел от этого.

Я. Я ненавидела это. Это было экстра плохой день для внимания. Репортер была сверх сверх во всем. Сверх улыбки. Сверх флирт с Дином. Сверх духи. Сверх макияж. Сверх громкий голос. Сверх украшения. Все это исчезло в ту секунду, когда включилась камера, и весь фрагмент показывал, как я втягиваю воздух, будто умираю в пустыне.

Не лучший мой момент, но на самом деле их был целый длинный список, и, может быть, этот был не так уж плох.

— Шайенн!

Черт.

Он поймал меня.

Я ускользнула и сказала что-то. Я понятия не имела. Я узнала свой голос и свой собственный тон. Это прозвучало убедительно. Дин был убежден, что я внимательно слушаю, но я должна была быть непреклонной.

— Я не приду завтра. Ты же знаешь, я не всегда прихожу в эти дни. И я не могу. Я нужна Саше.

Он фыркнул.

— Зачем ты нужна Саше? Выписать грант на новые шесты для стриптиза или что-то в этом роде.

Я нахмурилась. Я могла бы сделать это? На это были гранты?

— Прекрати. — Он наклонился вперед, опустив руки на стол. — Я могу сказать, что ты сопротивляешься сейчас.

Я думала, что была хитрой. Срань.

Он продолжал:

— Ты думаешь, я не могу сказать, но я могу. И прямо сейчас, — он повысил тон, — ты начинаешь дрейфовать…

— Вот почему я не могу быть здесь завтра! Это слишком. Я просто не могу… — Дин не знал ни о моей истории, ни о медицинской карте, ни о чем подобном. Он даже не знал, что временами я была бездомной. — Дин. Не дави на меня в этом.

Холодный пот выступил у меня на лбу, и я почувствовала его на верхней губе, но мои слова были произнесены тихо и медленно, и это означало, что они показались ему ясными и членораздельными. Но в то же время просящими, почти умоляющими, и кто бы мог сказать на это «нет»?

Ну. Большинство людей, но Дин питал ко мне слабость. Я была заклинательницей, и он знал это. Я знала это.

Он был тих.

Теперь у меня был шанс, и я загнала все отвлекающие фоновые мысли и шум в дальние уголки своего сознания и набросилась.

— Бумер может привести Гейл. — Он все еще был тих, задумавшись. Я знала это выражение на его лице и добавила: — Ты знаешь, что все любят Гейл, и все обожают Бумера и его жену за то, какой они дуэт на кухне.

Он поджал губы.

— Мы не знаем, сможет ли Гейл прийти… — Очко! Потому что это означало, что он был открыт для этой идеи, — … и все еще думаю, что ты должна быть здесь завтра.

Я была не так нужна, и я снова ускользнула.

Я сделала сальто. Я имею в виду, что я сидела, но внутренняя часть моего тела полностью выполнила сальто, и я была гимнасткой и летала в воздухе, и все это не имело бы смысла для нормального человека.

Вздох.

Потому что я не была нормальной.

Я снова настроилась на остальную часть того, о чем хотел поговорить Дин, и мы договорились только по одному из восьми пунктов, но все это время я начала отвечать на электронные письма. Дин привык к этому. Именно так я и работала. Он знал, что мне нужно делать две вещи, иногда три, если я действительно отвлекалась, чтобы по-настоящему сосредоточиться. Некоторое время назад он спросил меня, что не так, почему я всегда должна быть занята, и я просто ответила:

— У меня действительно голодный мозг.

Я знала, что для него это не имело никакого смысла, но я давно потеряла надежду, что кто-то поймет.

Некоторые понимали. Большинство — нет.