Массимо продолжал, не обращая внимания на зеленоглазое чудовище, грызущее мое сердце.

― Я имел в виду скорее жену мужчины и его детей.

Не подумав ― и, вероятно, потому, что я все еще ревновала, ― я сказала:

― Значит, ты будешь защищать наших детей.

Как только слова покинули мой рот, у меня чуть не случился приступ паники.

Черт, зачем я это сказала?!

Но Массимо лишь улыбнулся мне.

― Да… но это будет и твоя работа.

Мой страх немного утих и сменился любопытством.

― Что ты имеешь в виду?

― Это значит, что я буду оберегать тебя и наших детей… а ты будешь оберегать наших детей. Ты ― последняя линия обороны.

― …последняя линия обороны? ― спросил я с беспокойством.

― Если со мной что-то случится.

Моя грудь сжалась и похолодела.

― Ты сказал, что не оставишь меня.

Как будто шестилетняя Лучия завладела моим телом и озвучила мои самые глубокие страхи.

― Я могу оставить тебя только в том случае, если мне придется умереть, чтобы защитить тебя. ― Он улыбнулся. ― И наших детей. Это моя работа.

Его слова снова обрушились на меня приливной волной эмоций.

Это была печаль, когда я вспомнила, как мои родители умирают на моих глазах…

Но была и глубокая благодарность. Потому что я без сомнения знала, что мои родители отдали бы свои жизни, чтобы спасти меня.

Просто их застали врасплох. Их убили еще до того, как они успели сделать выбор.

Но была и другая эмоция, которая бушевала во мне ― всепоглощающая любовь.

То, что этот человек не избегал разговора о детях…

Что он не избегал разговора о своих обязанностях…

Что это было частью его кодекса ― того, что определяло его как мужчину.

Что он готов сражаться и даже умереть за меня и наших детей…

И он ожидал, что я сделаю то же самое для них, если когда-нибудь придет время.

Мои глаза наполнились слезами, которые полились по щекам.

Но он неправильно понял смысл моих слез.

Он подумал, что я вспомнила о своих родителях.

Или, точнее, он решил, что я думаю только о своих родителях.

― Прости меня, ― прошептал он, прижимая меня к своей груди. ― Я не должен был этого говорить.

Я оттолкнула его. В его глазах мелькнул страх, он испугался, что сказал что-то такое, что все испортит.

Но я оттолкнула его, чтобы обнять ладонями его лицо и поцеловать.

Страстно.

От всего сердца.

Он поцеловал меня в ответ так же яростно.

Когда наши губы наконец разъединились, он прошептал:

― За что это было?

― За то, что ты есть, ― прошептала я.

Я вытерла слезы, и он помог мне, смахнув их большим пальцем.

― Ты в порядке? ― спросил он.

Глупая я ― я должна была просто сказать ему о своих чувствах.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Это то, что я хотела сделать.

Но я боялась.

Боялась, что он не ответит.

Поэтому я пошла по легкому пути…

И сказала то, что было легко:

― Мне нужно трахнуть тебя прямо сейчас.

Он удивленно рассмеялся, но, к его чести, смирился с этим.

― Что ж, я не буду отказываться.

Я прижалась к нему и стала отчаянно целовать его, не желая отпускать…

И как только я почувствовала, что его член стал достаточно твердым, я потянулась вниз и опустилась на него.

И, покачивая бедрами, я целовала его снова и снова.

Но на этот раз я сосредоточилась не на себе и своем оргазме.

Я хотела сделать что-то для него.

― Что я могу сделать, чтобы тебе было еще лучше? ― прошептала я, двигаясь на нем.

― Не думаю, что это возможно, ― пробормотал он.

Ого ― это вызов.

Я знала, что ему нравится…

Я потянулась вниз, взяла его руки и положила их себе на задницу.

Затем я наклонилась и прошептала ему на ухо:

― Я тебя ненавижу.

Конечно, на самом деле я имела в виду «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».

Может быть, только так я и могла сказать ― я люблю тебя ― с точностью до наоборот.

Не знаю.

Но я повторяла это снова и снова, со всей сладостью и пылкостью, которую чувствовала внутри себя.

Ему это нравилось.

Когда я наконец отстранилась, потому что была близка к тому, чтобы кончить, он смотрел на меня не отрываясь.

Одна его рука по-прежнему сжимала мою задницу, а другая тянулась вверх и ласкала мою грудь, пока я скакала на его члене, все ближе и ближе приближаясь к оргазму, и мой шепот постепенно переходил в крики.

― Я ненавижу тебя… Я ненавижу тебя… Я ненавижу тебя…

При этом я все время мысленно повторяла: «Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя»…

Пока мы оба не кончили одновременно, после чего я рухнула ему на грудь, и мы поцеловались.

Глава 65

Массимо

Когда она сказала мне ― я тебя ненавижу…

Я прекрасно понимал, что она хотела сказать на самом деле.

Она просто боялась.

И, по правде говоря, я тоже не хотел этого говорить.

Не потому, что боялся произнести эти слова…

А потому, что боялся ее реакции.

Она рассказывала мне, как в прошлом убегала от отношений. Это было вполне логично, учитывая смерть ее родителей.

Если она никогда ни с кем не сблизится… значит, ей не нужно будет их терять.

Поэтому я не сказал того, что действительно хотел сказать… а именно: «Я люблю тебя».

Она не хотела говорить ― я люблю тебя ― по каким-то своим причинам…

А я не сказал этого, потому что не хотел ее отпугнуть.

Поэтому мы сказали это своими действиями. Своими телами.

И Лучия говорила это своим тоном, когда шептала:

― Я тебя ненавижу.

Оглядываясь назад, я жалею, что не решился и не сказал, что люблю ее, когда у меня был шанс…

Потому что всего через несколько дней этот шанс исчез.

Глава 66

Массимо

Секс был невероятным… связь между нами крепла с каждой секундой, проведенной вместе…

Но трудности стали множиться.

Началось с того, что у нас почти закончилась еда.

К тому моменту мы скитались уже более трех недель. Три недели мы переходили из хижины в хижину каждую ночь.

Удача была на нашей стороне ― никаких признаков людей Аурелио больше не было, к тому же в некоторых домах мы нашли консервы ― достаточно, чтобы пополнить запасы.

Но затем, после долгой череды пустых домов, мы перешли на нормированное питание.

В сочетании с ежедневными длительными походами это был рецепт истощения… и, в конечном счете, катастрофы, если мы ничего не предпримем.

Я знал, что мы должны в ближайшее время отправиться в город и запастись продуктами. Другого выхода не было.

Дожди только ускорили принятие решения.

В течение нескольких недель у нас была непрерывная полоса хорошей погоды, но в Доломитовых Альпах дожди обычно идут треть июля.

Поэтому вскоре удача отвернулась от нас, и дождь лил шесть дней подряд, не прекращаясь ни на секунду.

Дождь моросил почти постоянно, и иногда переходил в ливень.

Мелкие реки в лесу расширились в три раза, и переходить их стало труднее.

Мы не только пробирались по холодному, мокрому лесу и грязной земле…

Но когда мы находили место для ночлега, то не могли развести огонь, чтобы согреться. Я слишком боялся, что это привлечет внимание ― и, возможно, наемников Аурелио.

Поэтому мы с Лучией раздевались догола и прыгали в постель, что, безусловно, было плюсом…

Но утром нам приходилось одеваться в сырую, холодную одежду и снова идти под дождь.

Я подумал о том, чтобы снова угнать машину и уехать, но быстро отказался от этой идеи. В Падолу и обратно вели только две дороги. Люди Аурелио наверняка следили за ними. Я не мог рисковать наткнуться на засаду.

Несмотря на все наши проблемы, Лучия не пожаловалась ни разу ― это был поворот на 180 градусов по сравнению с тем, как мы начали наше приключение.