Я подумал, не взять ли с собой пятигаллоновые канистры с водой, но решил отказаться. Мне нужно было двигаться быстро, и тащить на себе лишний груз не имело смысла. К тому же в этом доме была проточная вода, и я мог идти до тех пор, пока не найду другую хижину с водой.

Тем не менее, я взял наши фляги, наполнил их в кухонной раковине и закрепил на шее на ремнях.

Наконец, я наклонился и поднял Лучию.

Мне было страшно за нее.

Я вышел через заднюю дверь и отнес ее достаточно далеко, чтобы она не увидела, что я собираюсь сделать.

Я усадил ее на хвою, а затем вернулся в сарай.

Я взял пистолет первого убитого ― Беретту M9.

Обыскал его охотничью куртку, нашел пару магазинов с патронами и сунул их в рюкзак.

Затем я подошел ко второму мертвецу и постарался не обращать внимания на кровавое месиво, которое когда-то было его лицом.

Его Глок лежал в десяти футах от того места, где я его пнул. Я схватил его, обыскал труп и добавил в рюкзак еще несколько магазинов.

Я подумал о том, чтобы взять и дробовик…

Но я боялся, что его вид может снова расстроить Лучию, когда она наконец придет в себя.

К тому же я забыл гильзы от дробовика внутри и не хотел тратить время на их поиск. Сообщники двух убитых мужчин, вероятно, приближались с каждой секундой.

Я засунул Глок за пояс джинсов, а Беретту взял в правую руку…

Вернулся к сараю, подхватил Лучию на руки…

И побежал.

Глава 56

Массимо

Как только по моему мнению непосредственная опасность миновала, я замедлил шаг. Мне нужно было услышать, нет ли преследователей.

Но как я ни старался, ничего не было слышно, кроме щебетания птиц и шума ветра в деревьях. Изредка мы проходили мимо журчащего ручья.

Лучия не издала ни звука. Она просто лежала в моих объятиях, прижавшись головой к моей груди.

Время от времени я шептал:

― Лучия? Малышка?

Но ответа так и не последовало.

Пару раз я останавливался, чтобы отдохнуть. Я выпил немного воды из фляги, затем попытался заставить ее тоже выпить.

Она не реагировала, и я не стал ее заставлять. Я боялся, что если я налью ей в рот воды, то она может захлебнуться.

Когда потемнело, и температура стала понижаться, я надел фланелевую рубашку и куртку.

Я также достал ее куртку и продел ее руки в рукава.

Это было похоже на одевание манекена. Она никак не реагировала.

Все это время я шептал ей.

― Все будет хорошо… ты в порядке, детка… ты спасла мне жизнь… спасибо тебе большое… все хорошо, Лучия… ты будешь в порядке….

Хотя, честно говоря, я не знаю, пытался я утешить ее… или себя.

Двигаясь по лесу, я рассматривал различные хижины. Первые, мимо которых мы прошли, я автоматически исключил, потому что они были слишком близко к нашему последнему месту пребывания.

Только на третьем-четвертом часу я начал серьезно присматриваться к тому, что попадалось.

Большинство из них находились слишком близко к другим домам, либо перед входом стояла машина.

Наконец, когда уже стало совсем темно и по-настоящему холодно, я нашел хороший вариант.

Он был новее предыдущего, и я надеялся, что в нем есть электричество.

Я не стал искать ключ ― просто выбил заднюю дверь. От силы удара стекло разбилось, но замок поддался мгновенно.

Я вошел внутрь с Лучией на руках.

Захлопнул дверь ногой и огляделся.

Вдоль одной стены стоял диван. Я быстро подошел и усадил ее.

Она уставилась вперед пустыми глазами, но тут же снова обхватила руками колени и принялась раскачиваться, что испугало меня больше, чем если бы она ничего не делала.

Я снял свои фляги, рюкзак и винтовку. Потом пошел искать спальню.

Я нашел плед, принес его в гостиную и накинул ей на плечи.

Затем я пощупал ее руки. Они были холодными.

Я подошел к рюкзаку, достал бренди и сел перед ней. Я задрал футболку, обнажив живот, и прижал ее руки к себе, чтобы согреть их.

Я откупорил бренди, сунул в него палец и открыл ей рот, чтобы влить несколько капель. Когда она не отреагировала, я сделал это снова.

Я надеялся, что он просочится в ее горло, заставит ее кашлять, ругаться…

Все было лучше, чем ее пустой взгляд и непрекращающееся раскачивание.

Все это время я говорил с ней успокаивающим голосом.

― Теперь мы в безопасности. Я больше не допущу ничего подобного, обещаю. Я облажался, я ослабил бдительность, хотя должен был защищать тебя. Во всем, что случилось, виноват я, а не ты, ясно? Я облажался, а ты спасла мне жизнь. Спасибо. Ты спасла меня, детка… и все будет хорошо… Я обещаю, что буду беречь тебя впредь…

Внезапно она дернулась.

Я убрал палец, смоченный бренди, от ее губ.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

И на ее лице отразилось такое глубокое и болезненное выражение горя, что оно пронзило мое сердце, как копье.

― Они мертвы, ― прошептала она и разрыдалась.

Глава 57

Лучия

Мне шесть лет.

Я сижу на заднем сидении машины, которую папа взял в аэропорту.

Я никогда не летала на самолете ― я даже никогда не ездила в машине! Мы живем в Венеции, и у нас нет машин, только лодки.

Я сижу, пристегнувшись ремнем безопасности. В руках у меня плюшевый кролик.

Папа ведет машину, а мама сидит на пассажирском сидении рядом с ним.

Папа держит руль левой рукой, а правой сжимает мамину руку. Я вижу, как они держатся за руки через щель между передними сидениями.

Они так счастливы. Я никогда не видела их такими счастливыми, и это делает счастливой меня.

Мама и папа разговаривают. Время от времени кто-то из них смотрит на меня между сидениями. Они улыбаются и спрашивают, все ли со мной в порядке. Я киваю и отвечаю ― да.

Мир за окном пролетает так быстро ― гораздо быстрее, чем в лодке!

Я впервые в жизни оказалась за пределами Венеции. Я не помню, как называется место, где мы находимся, и куда мы направляемся, но на улице солнечно и день прекрасный.

И тут все меняется.

Папа притормаживает перед знаком «стоп»… потом ускоряется…

И тут раздается ужасный звук, громкий, как гром, а затем звук бьющегося стекла.

Меня как будто кто-то сильно толкнул, и я мотаюсь взад-вперед на своем сидении, когда нас заносит в сторону.

Машина останавливается, и раздается громкий звук сигнала.

Мама и папа сидят на переднем сидении. Перед ними сработали подушки безопасности, похожие на большие белые шары.

Папа оглядывается на меня. По его лицу стекает кровь. Он выглядит испуганным.

― Лучия, ты в порядке?

Мама тоже оборачивается, чтобы посмотреть на меня. У нее из носа течет кровь.

― Лучия…

И тут раздается страшный звук, словно гул разъяренного шершня, самого громкого насекомого в мире.

И прямо к папиному окну подъезжает мотоцикл.

Человек на нем одет во все черное, на голове у него черный шлем с темным зеркалом на месте глаз.

Я его хорошо вижу, потому что все стекло в папином окне исчезло.

Мотоциклист поднимает пистолет и стреляет.

Звук еще более ужасный, чем при столкновении машин, и он повторяется снова и снова.

БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ

Папа и мама дергаются.

Красные брызги разлетаются по белым подушкам безопасности.

Капли чего-то горячего и мокрого брызгают мне на лицо.

И тут мотоциклист направляет свой пистолет на меня.

Я вижу маленький черный кружок на конце. Из него валит дым.

Я жду, что он убьет меня.

Но, видимо, он передумал, потому что опускает пистолет и уезжает.

Рядом с нашей машиной с ревом проносится другая. Кричат мужчины, хлопают дверцы, и машина уезжает.

Я остаюсь одна на заднем сидении машины.

Машина все еще громко сигналит.

Мама и папа наклонились вперед на своих сидениях…