Я больше не повторял свою ошибку. Мы продолжали двигаться, не останавливаясь на ночлег более чем на одну ночь.

Иногда там, где мы останавливались, было электричество и горячая вода, и мы могли принять душ и поесть. Иногда их не было, и мы ночевали в суровых условиях.

Лучия никогда не жаловалась.

Несколько дней она казалась погруженной в дымку меланхолии и была немногословна. Но она была очень ласковой и использовала любую возможность, чтобы обнять меня и быть рядом со мной.

Я все время наблюдал за ней. Меня беспокоило, как она справляется с травмой от выстрела в человека в сарае…

И переживает потерю родителей.

Я несколько раз спрашивал ее, не хочет ли она поговорить о чем-нибудь, но она всегда отвечала ― нет.

Однако после этого она всегда прижималась ко мне или держала меня за руку, если мы шли.

Я решил, что ей становится лучше. Я сделал все возможное, чтобы дать ей пространство для этого.

Ночью я обнимал ее. Обычно она уставала после похода, поэтому быстро засыпала.

Иногда она плакала, ее беспокоили сны… но в основном ее сон был спокойным.

В это время у нас не было близости. Я хотел дать ей возможность исцелиться, поэтому ничего не предпринимал.

После смерти отца у меня был целибат, в основном из-за обстоятельств, депрессии и горя по поводу его потери. Все было хорошо. Мое либидо как будто переключилось на более низкую передачу, и я мог сам снять напряжение, если испытывал желание.

Но после того, как я переспал с Лучией, что-то первобытное зародилось глубоко внутри меня. Она разбудила во мне зверя.

Я попробовал лучший секс в своей жизни ― и мне захотелось большего.

И чем дольше это продолжалось, тем сильнее нарастало напряжение ― и тем больше меня заводила ее красота.

И ее тело.

Ночью, когда я лежал с ней рядом и держал ее в объятиях, мой член иногда становился таким твердым, что болел…

Но я старался не давить на нее.

После четырех ночей переезда из хижины в хижину я забеспокоился, что, возможно, она больше не чувствует ко мне влечения… что, возможно, рассказ о родителях заставил ее воспринимать меня по-другому.

И вот на пятую ночь все изменилось.

Я лежал в постели и ждал, пока она закончит в ванной. Мы нашли место с горячей водой, и после быстрого душа я лежал в одних боксерах.

Я услышал, как душ перестал шуметь, и через несколько минут она вошла в спальню.

Она была совершенно обнажена.

Ее волосы были влажными и откинуты назад с ее великолепного лица…

Я ошеломленно смотрел, как она подходит к кровати и ложится рядом со мной.

Я сразу же возбудился ― наверное, это была самая быстрая эрекция в моей жизни.

Заглянув мне в глаза, она дотянулась до моих трусов и начала нежно поглаживать рукой.

― Ты займешься со мной любовью? ― прошептала она.

Я кивнул.

― Не просто сексом… а любовью? ― спросила она.

Я снова кивнул.

Она помогла мне стянуть боксеры…

Затем она раздвинула ноги навстречу мне, и я обнял ее.

Я не торопился войти в нее. Я целовал ее… ласкал ее грудь… покусывал ее шею… и сжимал ее задницу, когда мы целовались по-французски.

Видимо, она больше не могла этого выносить, потому что именно она потянулась вниз, схватила мой член и вставила головку между губами.

Она была вся мокрая.

Сначала я ввел в нее кончик… а потом продолжал, дюйм за дюймом.

О, Боже…

Это было еще лучше, чем я помнил.

Она все еще была тугой ― но, похоже, ей было легче принимать меня.

Она стонала и закатывала глаза, пока я медленно заполнял ее.

Когда я достиг максимальной глубины, я не стал использовать кулак у основания члена. На этот раз я собирался двигаться медленно и осторожно.

Мы целовались, наши языки мягко кружились в танце друг с другом.

Когда мы не целовались, я смотрел в ее глаза, раскачиваясь взад-вперед внутри нее.

Иногда я крутил бедрами по кругу, вращая членом внутри нее, попадая в новые точки, от чего она стонала от удовольствия.

Я сжимал руками ее задницу и играл с губами ее киски, медленно вводя и выводя из нее свой член.

Она не кричала, но стонала все громче и громче и царапала ногтями мою спину, когда кончала.

Через полчаса неспешных занятий любовью она посмотрела на меня из-под полуопущенных век и прошептала:

― Я хочу, чтобы ты кончил.

― Ты устала?

― Нет, я могу заниматься этим всю ночь… но я хочу увидеть твое лицо, когда ты кончишь.

Я улыбнулся.

― Хорошо. Я уже близко ― я сдерживался.

Я начал выходить из нее.

― Что ты делаешь?! ― спросила она испуганно. Она вцепилась в мою спину, пытаясь удержать меня внутри себя.

― Я забыл взять твою сумку, когда мы уходили, поэтому ты не смогла принять противозачаточные таблетки.

Она пристально смотрела мне в глаза, на ее губах дрожала слабая улыбка.

Затем она очень серьезно спросила меня:

― Если бы я случайно забеременела, что бы ты сделал?

Я улыбнулся ей и погладил по волосам.

― Я бы попросил тебя сохранить ребенка… и я бы попросил тебя выйти за меня замуж.

Во многом это было связано с долгом. Если от меня забеременеет женщина, которая мне небезразлична, значит, я должен поступить правильно.

Но… должен признаться… как только я произнес слова ― «Я попрошу тебя выйти за меня замуж», я почувствовал себя неожиданно счастливым… и умиротворенным.

Но когда я это сказал, Лучия вздрогнула.

Она, видимо, не ожидала такого ответа.

После долгой паузы она нерешительно спросила:

― А ты не почувствуешь, что я заманиваю тебя в ловушку?

Я улыбнулся и покачал головой.

― Ты бы хотел иметь со мной ребенка? ― спросила она почти с недоверием.

Моя улыбка стала еще шире, и я кивнул утвердительно.

Затем на ее лице появилось новое выражение…

Выражение сильного желания, такого первобытного и горячего, что это было похоже на боль.

― Тогда я хочу, чтобы ты кончил в меня, ― прошептала она.

― …да? ― пробормотал я.

Она отчаянно закивала.

― Да.

Я снова начал двигать бедрами.

Боже, как она была хороша ― такая влажная и мягкая.

Когда я снова начал двигаться, ее тело задрожало, а глаза закатились.

Но она заставила себя снова посмотреть мне в глаза.

― Кончи в меня, ― умоляла она.

Я кивнул и яростно поцеловал ее, начав быстрее двигать членом.

Я чувствовал, как напрягаются мои яйца ― этот электрический всплеск удовольствия.

― О боже, о боже! ― произнесла она высоким голосом, приближаясь к оргазму. Она обхватила мое лицо руками и заглянула мне в глаза, умоляя: ― Кончи в меня, кончи в меня…

― Лучия, ― прохрипел я, ускоряя толчки. ― Лучия…

― Массимо ― МАССИМО! ― вскрикнула она.

И я взревел, изливаясь глубоко в нее.

Она взлетела одновременно со мной, и все ее тело содрогалось под моим.

Ее глаза расширились, они стали такими большими, какими я их никогда не видел. Я знал, что она старается сфокусировать их на мне.

И мы смотрели друг другу в глаза, кончая и выкрикивая имена друг друга.

Наконец, она больше не выдержала, ее глаза закатились, и она издала громкий, задыхающийся стон.

Я замедлил свои движения внутри нее…

Постепенно она выровняла дыхание и снова посмотрела на меня…

И мы снова долго-долго целовались, пока я медленно двигал в ней своим членом.

Когда мы оторвались друг от друга, она улыбнулась.

― Ты все еще очень твердый.

― Ты хочешь остановиться?

Она покачала головой и улыбнулась еще шире.

― Занимайся со мной любовью всю ночь.

Я усмехнулся.

― Так… ты все еще ненавидишь меня?

Она закатила глаза, как невоспитанный подросток, а потом сказала:

― Ну… ты мне нравишься.

Я рассмеялся и пощекотал ее. Она радостно взвизгнула.

А потом мы вернулись к часам долгих, медленных занятий любовью.