— Просто провёл церемонию. Зачем и позвал. Раз мне не нужно готовить, тогда я в душ. Мокрый, как рыба…

— Да ты и есть рыба, — смеётся Синг.

Даже по голосу Тонг чувствует, как друг расслабляется, и это ещё больше убеждает его, что решение ничего пока не говорить было правильным.

— Плаваешь, как рыбина, — продолжает меж тем Синг. — Сказал бы как дельфин, но у тебя даже чешуя есть.

«Че-шу-я…» — беззвучно шевеля губами, повторяет за Сингом Тонг и замирает, чувствуя, как по спине скользит морозец, будто холодный воздух из кондиционера дышит прямо на него.

— В общем, раз мы на ночной рынок, то давай пока фильмец какой посмотрим? У нас вроде бы чипсы где-то тут были… О’кей? — ничего не замечая, предлагает Синг. — Только выбирать буду я. Моя очередь.

— О’кей, — соглашается Тонг чуть хрипло и сбегает к себе, чтобы спустя несколько минут скрыться в ванной и запереться.

Сбросив пропитанную потом одежду в стоящую в углу корзину для белья, Тонг поворачивается боком к зеркалу, чтобы внимательней рассмотреть рисунок чешуи на коже.

Чётко очерченный, он будто бы стал гораздо ярче, чем был совсем недавно.

Тонг хмурится, проводя пальцами по растекающемуся на уровне тазовых косточек рисунку. Чешуйка к чешуйке. Только… Чешуя эта совсем не рыбья.

Новый холодок пробегает по спине от одного воспоминания гибкого хвоста нага. Сильного и крепкого у Наоварат и тонкого у ребёнка, каким он видит себя во снах.

«Просто сны» — повторяет, будто пытаясь убедить себя, Тонг, тяжело опираясь ладонями о раковину. Зеркало над ней тут же показывает всю неприглядную правду: и испуганный взгляд, и закушенную губу, и ничем не прикрытый рисунок чешуи, и одно из родимых пятен.

Тонг осторожно касается чуть более тёмного, чем кожа, пятна на рёбрах пальцами и возвращается к рисунку чешуи. В этот раз та ощущается, будто бы более объёмной или, быть может, виной тому мурашки на коже.

«Не повторяй ошибку, не будь один» — вспыхивают в памяти слова монаха и Тонг косится в сторону запертой белой двери. Там, за её пределами, где-то в гостиной, наверняка сейчас выбирает фильм Синг. Вот только он помочь ему ничем не может.

«А вот тётушка Нэн возможно сможет, — решает Тонг, отворачиваясь от зеркала и, включив душ, наконец-то забираясь под струи воды. — Как минимум она знает кто такой Кхем. Может мне удастся понять, почему я его видел».

Решиться поговорить и действительно поговорить — две разные вещи. Это Тонг понимает, провозившись полночи без сна, но, так и не придумав, как построить этот самый разговор. Вернее начать.

Не придумал он этого и после, пока добирался до университета.

«Я не могу попросить Пи Нока о помощи, потому что мне нечего ему сказать. Не получится объяснить…»

Мысли идут на очередной круг, тогда как тело действует само, выполняя разминку перед бассейном. Растянуться, разогреть мышцы… Кто знает, быть может, сегодня будет очередной заплыв.

«А если подгадать время и прийти лично к ней… — Тонг закусывает губу, едва обращая внимание на собственные движения. Тело знает их все и без участия сознания. — Что сказать? „Здравствуйте, можем ли мы поговорить о вашем сыне? Он ведь умер?“ Бред!»

— Слушай, кончай делать такое сложное лицо, — подталкивая в бок, требует, будто теряя терпение, Синг. — И шорты подтяни, слева видно край твоей «татуировки».

Тонг на автомате тянется к боку, и пальцы замирают лишь в паре миллиметров от кожи, вместе с осознанием: он и забыл, что Синг рядом. Слишком глубоко ушёл в мысли.

— Пусть смотрят.

— Больше не скрываешь? Точно поправился?

Синг тянется проверить температуру, и Тонг отшатывается под тихий смешок друга.

— Серьёзно, ты так загонялся, а тут…

— Все кто хотел уже увидели, а кто не видел, тому рассказали.

— Действительно…

Синг поджимает губы, обегая взглядом всех присутствующих сейчас у бассейна, однако никто даже не смотрит в их сторону. Давно уже не смотрят. Любопытные взгляды были только в день возвращения Тонга, да и те быстро кончились. Будто кто-то постарался…

Тонг обжигает друга взглядом, но тот его не замечает, очень вовремя отворачиваясь в другую сторону при наклоне.

— Слушай, — Тонг в задумчивости прикусывает губу, прежде чем всё-таки решиться: — Могу я у тебя кое-что спросить?

— А? — Синг хлопает глазами, непонимающе замирая с занесённой вверх рукой, которую быстро опускает.

— Предположим, тебе нужно поговорить с человеком о…

«О его мёртвом сыне? О другом человеке? Как лучше сказать?..»

Тонг едва удерживается от желания запустить пальцы в волосы. Спасает только уже надетая на голову шапочка, иначе бы точно не удержался.

— Есть человек, с которым тебе нужно поговорить о другом человеке, которого он знает. Но ты сам лишь представлен первому человеку и лишь мельком знаешь второго. Но первый об этом может и не знать. Как начать разговор?

— А?..

Лицо Синга приобретает совершенно пустое выражение. Будь он компьютером и, Тонг уверен, на мониторе бы высвечивалась сейчас надпись «Error».

— Забудь, — с тихим вздохом просит Тонг, дёргая себя за резинку висящих на груди очков и отворачиваясь. — Глупо было спрашивать.

— Не-е-ет, ты скажи нормально! С кем ты хочешь поговорить и о ком? С Кхун Ноком? Так вы вроде бы уже близко знако…

— Тихо ты!

Тонг лишь усилием воли не затыкает Сингу рот. Руки так и чешутся сделать это, а ещё немного придушить, чтобы потом думал прежде, чем говорить.

— Мы о чём с тобой говорили? — шипит Тонг, лишь убедившись, что никто в их сторону не смотрит и, кажется, не слушает.

— О том, что я никому не говорю, что ты…

Тонг всё-таки зажимает другу рот ладонью, не давая договорить.

— И что это вы тут делаете вместо разминки? Хотите, чтобы вами президент клуба занялся? Так я устрою, не вопрос.

Тонг тут же отступает, убирая руку и оборачиваясь к строго хмурящемуся Наю.

— Простите, Пи. Я уже размялся.

— Тогда вставай на тумбу. Посмотрим насколько упало твоё время.

— Но… — Тонг теряется и замирает, едва успев сделать шаг к ближайшей тумбе.

— У клуба на тебя большие надежды, так что будь добр постараться.

— Да.

«Большие надежды, да? Мне бы с тем, что происходит разобраться для начала, а потом уже чужие надежды…»

— И не смей специально замедляться, — будто почувствовав настрой Тонга, холодно замечает Най. — Замечу, и будешь у меня предстоящие три месяца тренироваться на износ, но на соревнования не попадёшь, даже если выиграешь отборочные, понял?

— Понял, Пи.

Тонг поднимается на тумбу и тянется за болтающимися на груди очками. Тренироваться больше необходимого ему сейчас хочется ещё меньше, чем участвовать в соревнованиях и оправдывать чьи-то надежды, а Най свою угрозу обязательно выполнит.

«Интересно, увижу ли я сегодня в воде тот золотой город?..»

Именно с этой мыслью Тонг отталкивается от тумбы под отрывистый и резкий звук свистка.

Короткий полёт оканчивается на глубине. Тонг рыбкой уходит под воду и тут же перенастраивается, мощными гребками взрезая воду.

Пейзаж на этот раз не меняется. Не является взгляду дворец с золотыми многослойными крышами, не скользит в воде тень огромного нага, вокруг лишь стены бассейна: пустые и безликие.

Тонг разворачивается, едва добравшись до конца дорожки и, мощно оттолкнувшись, уходит в обратном направлении, погружаясь всё глубже… И это не пугает. Не так сильно как…

Чей-то злой окрик ошпаривает нервные окончания. Он звучит так ясно, будто кричащий находится совсем рядом. Однако желания проверять не возникает. Тонг лишь сильнее прижимает к груди руку, в сжатом кулаке которой в ритме пульса что-то бьётся: маленькое, тёплое, словно птичка.

Тонгу будто не нужен воздух, он усиленно работает ногами, устремляясь вперёд лишь на их тяге, а вокруг снова всё меняется. Не появляются стены дворца и его золотые крыши, зато прозрачная вода мутнеет и становится теплее. В груди наконец начинает давить и будто огромная рука сдавливает горло.