Ему нравится то чувство, когда приходящие сюда хмурые люди после его прикосновений улыбаются легко и радостно. Ему нравится, что боль уходит из их тел. Нравится, даже если после этого у него самого кружится голова, а ночью снятся кошмары о чёрном человеке с ледяным копьём.

— Тонг, — мамин голос вырывает его из мыслей, заставляя поднять голову от линий на ладонях. — Подойди, пожалуйста.

Этот человек пришёл не сам. Его привезли.

Кресло на колёсах сначала удивляет Тонга, а потом перестаёт волновать. Он видит только лицо человека: осунувшееся, бледное и совершенно равнодушное.

Сердце в груди ухает куда-то вниз, будто в попытке сбежать, а на глазах наворачивается влага.

Ветер дует в лицо, холодя выступившие, но так и не пролившиеся слезы и Тонг смаргивает, устремляясь вперёд ещё прежде, чем родители что-то скажут. Ведь отец тоже стоит тут, рядом, будто страж: высокий, сильный и смелый.

— Тонг! — охает за спиной мать, когда он влетает в неподвижно сидящего равнодушного человека, да так, что тот вздрагивает в своём кресле.

Что-то говорит пришедшая с ним женщина, только Тонг не различает слов, как не понимает и того, что говорит в ответ отец.

Обычно Тонг так себя не ведёт, обычно он подходит только после того, как отец или мать скажут, что это можно сделать, и лишь после того, как они войдут в дом. Однако сейчас…

В голове у Тонга шумит, слёзы продолжают собираться в уголках глаз, а носоглотку забивает удивительно знакомый, будто бриз после ливня, аромат. Мешают только нотки болезни: резкие, кисловато-горькие, но не как шкурка у недозревшего апельсина, а неприятней.

Тонг втягивает этот запах носом и, обняв человека, добирается ладошками до цели: забирается под футболку к коже поясницы, туда, где горит колючим огнём очаг боли.

Ему впервые больно самому, а слёзы, что всё-таки срываются с уголков глаз вниз, всё никак не желают переставать течь.

Тонг шмыгает носом и жмурится, продолжая утыкаться человеку лбом в живот, а руками обнимать и… лечить. Ладони покалывает и печёт, однако он не отпускает и постепенно становится легче. Уменьшается тот колючий жар на коже человека, имени которого он не знает.

Тёплые пальцы касаются макушки, зарываясь в волосы и мягко поглаживая. Почти как папа и мама, но немного иначе. Совсем иначе, но так мягко, что слёзы наконец-то перестают течь.

Где-то совсем рядом что-то говорит мама, но он задирает голову не для того, чтобы посмотреть на неё, а для того, чтобы заглянуть в лицо человека, которого он избавляет от колкого жара в пояснице.

— Не бросайте себя, и вы снова встретитесь.

Слова даются ему с трудом, будто кто-то помимо его воли выталкивает их через горло, однако на глазах человека тоже появляются слёзы. Тонгу нестерпимо хочется попросить того не плакать, однако картинка внезапно плывёт перед глазами…

— Не бросайте себя, и вы снова встретитесь… — на автомате повторяет Тонг слова из воспоминания и сейчас они ему кажутся пророчеством.

«Так тогда это были вы, Пи?..»

— Тогда это был ты?.. — вторя его мыслям, повторяет Нок и захлёбывается вдохом, когда Тонг поднимает взгляд. — У тебя снова глаза светятся золотом…

— Тогда вам не нужно пояснять, что сейчас будет, — отчего-то шёпотом, будто громкие звуки могут разрушить царящую вокруг атмосферу, отзывается Тонг. — Посидите смирно, Пи. Я не знаю, как это будет ощущаться… Никогда себя не лечил.

Первым идёт локоть. Тонг накрывает его ладонью, чувствуя слабый колкий жар на коже и то, как он сходит на нет. Следом намёк на лёгкий синяк от схвативших Нока пальцев.

Тонг замечает тонкую полоску шрама на рёбрах, совсем рядом с призраком зарождающегося синяка, и бездумно проводит по ней пальцами, коротко отмечая, что он очень старый.

— Напоминание о том, что случилось впрошлом…

Боль простреливает внутренности Тонга, вынуждая на мгновение зажмуриться, прижимая руку к собственным рёбрам. Память подбрасывает картинки прошлого: кровь на руках, что-то твёрдое под пальцами… То самое «что-то», что оставило след на Ноке и убило его самого.

— И после этого вы не только встали, отучились, но и вступили в клуб плавания и даже, Пи Най говорил, занимали первые места в соревнованиях…

— Ну… — Нок весело усмехается. — Мне же нужно было чем-то заняться, пока я ждал, когда мой друг соизволит вернуться и выполнить обещание.

— Вы терпеливый…

Тонг прячет в уголках губ улыбку, чувствуя, как щекочет внутри что-то лёгкое и тёплое.

— И снова посидите смирно, Пи, — просит он, соскальзывая пальцами в сторону шрама, к зачатку синяка чуть выше.

Колкий жар щекочет ладонь, когда Тонг накрывает ладонью проблемное место и закрывает глаза, полностью сосредотачиваясь.

— Знакомое ощущение… — замечает Нок тихо, но его голос пробирается за ограду сосредоточенности. — Тогда было точно так же…

«Вы всё ещё помните ощущения того времени?» — хочется спросить Тонгу, но вместо этого он отстраняется, как только колкий жар под ладонью отступает.

— Можно одеваться? — шутливо поддевает Нок, но Тонг лишь качает головой, хмурясь.

— Ещё не всё, — всё-таки отзывается он, поднимаясь, чтобы перебраться за спину.

Тонг ожидает увидеть ещё один шрам, быть может, где-то на уровне поясницы. Однако кожа оказывается чистой и ровной.

— Что ты ищешь?..

— Не ищу, — тряхнув головой, отзывается Тонг, и ладонь его ложится на плечо, перекрывая красный след.

Нет никакого колкого жара, будто и не рана под пальцами вовсе. Вместо него Тонг ощущает холодок, что щекочет кожу и разбегается мурашками вверх от ладони к предплечью.

Прикусив губу, Тонг хмурится, сосредотачиваясь и не получая почти ничего. Холод купируется, но не исчезает полностью, будто врос в чужое тело, опалив не только кожу, но и что-то внутри.

«Найду и хвост оторву».

Острое, злое желание поквитаться волной поднимается внутри Тонга, рискуя затопить его, но опадает, стоит только тёплой ладони накрыть его пальцы.

— Всё в порядке? — тихо уточняет Нок и Тонг кивает, отстраняясь. Только спустя мгновение он понимает, что его кивка в таком положении не видно и озвучивает свой ответ:

— Да. Просто, похоже, нам всё-таки понадобится аптечка.

…— Кхун Туантонг желает, чтобы вы вернулись домой…

Что-то выталкивает Тонга в реальность и от приснившегося в его голове остаётся лишь одна фраза. Да и она быстро истаивает, стоит Тонгу почувствовать тяжесть на боку.

Следом приходит ощущение непривычного тепла и будто что-то твёрдое упирается между лопаток. Однако даже сейчас сонливость не отпускает, а веки так и норовят снова сомкнуться.

Поднимать голову с подушки совершенно не хочется, и он сдаётся, отдаваясь на откуп теплу и утренней рассеянности. И вместе с тем пытаясь вспомнить…

Возвращение домой. Лечение Нока. Внезапно заглянувшая в комнату Ним…

Память подбрасывает кадры прошлого вечера и Тонг, приподнявшись на локте, всё-таки оборачивается, чтобы увидеть чёрную макушку за спиной.

Ужин…

«Нет-нет, Пи! Я не буду спать рядом с братом! Если ему снова приснится кошмар, то он меня просто с кровати скинет! Пожалей меня, Пи-и-и!» — эхом звучит в голове голос Ним.

Он всего-то предложил поделить его комнату между гостями, а сам собирался уйти спать на диван в гостиной…

Тонга стискивают так, что он давится воздухом, а тихое «Нет» расставляет всё по своим местам, напоминая: он всё-таки сдался и отправил довольную Ним на диван в гостиной, а сам остался. В прошлый же раз его не скинули…

— Пи Нок, пустите, — тихо шепчет Тонг пытаясь отцепить от себя руки. — Я не ваша подушка.

Нок что-то тихо, тревожно бормочет в спину и на удивление ослабляет хватку, а потом и вовсе чуть не скидывает Тонга с кровати. Вложи он немного больше силы в толчок и встреча с полом была бы неминуема.