Красная жидкость выплёскивается через край, пропитывая и окрашивая белую рубашку. Рубашки… У виновника она тоже оказывается белой.

Тонг сглатывает.

В густом вечернем сумраке, при свете протянутых вокруг лампочек расползшееся пятно очень напоминает кровь. Тонг отшатывается, прикладывая к влажной рубашке руку. Ладонь тут же тоже становится влажной и чуть липкой.

«Пи! Пи!!» — отчаянно зовущий голос звучит словно издалека, а чуть влажная ладонь прямо на глазах на мгновение окрашивается в цвет крови.

Боль острой иглой пронзает голову и Тонг зажмуривается, пережидая приступ. Он чувствует, как его ведёт в сторону, но чья-то крепкая уверенная рука придерживает за локоть не давая упасть.

«Пи!!» — вновь зовёт надтреснутый голос и во рту вдруг становится солоно. Противный солоновато-металлический привкус оседает на корне языка и Тонг едва не сплёвывает, в последний момент останавливаясь. Он не один. Нельзя так себя вести.

— Нонг! — отчаянный голос сменяется уверенным и сильным, и он тоже зовёт его.

Его?

Тонг наконец-то разлепляет веки и, чуть опустив голову, сталкивается с обеспокоенным взглядом. В сумерках радужки чужих глаз кажутся чёрными.

— Нонг, ты в порядке?

Тонг смаргивает, а в следующую секунду происходит узнавание. Перед ним тот самый человек, что разговаривал с Пи Комом сегодня.

«Пи Нок?..»

«Ты должен звать его Кхун» — всплывает откуда-то из глубины противный голосок.

«С чего это должен? Остальные зовут его „Пи“».

«Это старшие, а не ты» — парирует голосок.

— Всё в порядке. Простите, — Тонг делает запоздалый вай**, слишком небрежный, но боль всё ещё плещется где-то на задворках сознания и он решает прикрыться ею, используя как оправдание. Хотя бы для самого себя. — Мне очень жаль. Ваша рубашка…

По белой рубашке, так же как и по его собственной, расползается уродливое, сейчас совсем не похожее на кровь, красноватое пятно. В стаканчике в руках Нока плещется едва ли половина напитка.

— Это я споткнулся, так что и извиняться мне. Прости. Могу я как-то…

— Всё в порядке, — перебивать невежливо, но рубашка противно липнет к коже, на дне черепной коробки всё ещё теплится боль, а желудок вновь выдаёт голодную трель, смущая и без того не особо довольного Тонга. — Простите, мне нужно идти. Меня друг ждёт.

Синг действительно ждёт, успев сделать заказ и занять столик пока он тут топчется.

— Простите, — ещё раз повторяет Тонг, и сбегает, сделав на прощание более подобающий вай.

— Теперь ты похож на призрака жертвы.

Синг насмешливо кивает на расползшееся по рубашке пятно, вызывая досаду в груди Тонга. Боль колет иголкой: лениво, будто нехотя, и отступает, оставляя после себя лёгкое послевкусие.

— Да иди ты, — отмахивается он, падая на пластиковый стул напротив. — Заказал?

— Сейчас принесут. Чего у тебя случилось? — Синг дёргает одну из цветных фенечек на запястье пальцем и, кивнув в сторону стоящего у фургончика Нока, понижает голос: — Я видел ваше эпичное столкновение, но потом же что-то ещё произошло, я прав? Ты же чуть не свалился.

Тонг едва заметно морщится, но всё-таки поясняет, прекрасно понимая, что Синг не отстанет, такая уж у него натура.

— Голова закружилась, — говорит он полуправду и замолкает, когда им приносят заказ, выставляя на столик две тарелки с лапшой и стаканы с напитками. Красным и жёлтым…

Синг уже тянется к кошельку, видимо решив заплатить за обоих, но его останавливают внезапным:

— Не надо. За вас уже заплатили. Вон тот молодой человек.

Тонг уже знает, кого увидит, прежде чем обернуться.

Нок.

Он уже успел отойти от фургончика и теперь сидит за столиком чуть в стороне, спиной к ним и, кажется, ни на что не обращает внимания.

— Вот это ты удачно столкнулся, — смеётся Синг и возмущённо вскрикивает, когда Тонг меняет напитки местами, забирая себе жёлтый, хотя его вкус не особо и любит. — Эй!

— Хватит с меня сегодня красного, — ворчит Тонг и отпивает через трубочку кисловатую газировку, чтобы друг точно не поменял ничего обратно.

Дождь всё-таки обрушивается на город, ловя двух беспечных друзей в нескольких метрах от парковки, и подгоняет, вынуждая их пробежать оставшееся расстояние.

— Нет бы ещё чуть-чуть подождать, мы же почти успели!

— Считай, успели.

Тонг, следуя примеру друга, отряхивается, прежде чем забраться в салон авто. Подсохшая было рубашка снова неприятно липнет к телу, тонкая ткань на плечах и вовсе промокла насквозь.

— Стакан наполовину полон, да? — насмешничает Синг, заводя двигатель и посылая машину к выезду.

— Да. Определённо, — немного заторможено отзывается Тонг. Приступ головной боли забрал все оставшиеся после тренировки силы, а сытость добавила расслабленности и сонливости, так что ему даже сидеть нормально не хочется. А вот растечься по сидению, откинув голову на подголовник и закрыв глаза, да. Что он и делает, не забыв пристегнуться.

Кондиционер работает на малой мощности, освежая воздух в салоне, но не холодя. За окном всё так же льёт дождь, не стеной, что уже радует, но и не мелкой моросью. Сезон дождей ещё не прошёл, а значит этот раз далеко не последний.

— Итак, — вновь подаёт голос Синг, будто молчать дольше нескольких минут выше его сил. Тонг точно знает, что это не так. Когда нужно, друг спокойно замолкает и сидит тихо. — Никакого магазина по такой погоде, в холодильнике что-то ещё оставалось. Вроде бы…

Тонг усмехается на отзвук неуверенности в голосе друга, но даже не шевелится.

— Кстати, как думаешь, когда нам скажут про поездку?

— Не знаю, — сонно отзывается Тонг. — Как договорятся. Если они вообще говорили об этом.

— Эй, не спи! С кем мне тогда разговаривать всю дорогу до кондо?

— Включи музыку и подпевай, только негромко.

— Да ну тебя!

— Ну меня, — соглашается Тонг, не реагируя на тычок друга и даже глаз не открывая. — Я устал.

Ответа на это не следует, только спустя несколько минут раздаётся шуршание, а следом тишину разбавляет донёсшийся из динамика тихий голос певца. Последовав совету, Синг всё-таки включает музыку и начинает подпевать.

Спрятавшись от прохладной свежести кондиционера под одеялом, Тонг зевает. Накрывшая ещё в машине усталость сейчас, кажется, входит в полную силу, и он послушно прикрывает глаза. Сопротивляться и пытаться бодрствовать у него нет никакого желания. Душ принял, пижаму надел, уже хорошо.

«Завтра надо всё-таки сходить в магазин, — напоминает себе Тонг, подтягивая к груди колени и плотнее укрываясь одеялом. — И с колесом разобраться. А значит встать…»

Поток сонных мыслей прерывается звуком пришедшего на мобильник сообщения.

Вытянув из-под одеяла руку, Тонг не глядя нащупывает мобильник на тумбочке и жмурится на ярко вспыхнувший экран.

«В выходные едем в тренировочный лагерь. Завтра на утренней тренировке быть всем без исключения».

Тонг пробегает взглядом сообщение, прежде чем заблокировать мобильник и снова отправить его на тумбочку.

«Значит, они говорили всё-таки о поездке… И завтра надо встать пораньше…»

В памяти внезапно вспыхивает момент из бассейна. Две стоящие напротив друг друга фигуры: одна тёмная, вторая светлая, оба примерно одного роста, но разной комплекции.

«Завтра встать пораньше, — напоминает себе Тонг, зажмуриваясь. — А теперь спи».

*Меконг — река протекающая на границе Таиланда с Лаосом.

**вай — тайский жест приветствия. Используется, впрочем, и как выражение благодарности и как оказание почтения. Есть несколько видов вая, в зависимости от того, кто перед тобой. В обыденности это сложенные на уровне груди ладони, пальцы направлены вверх, параллельно телу, большие пальцы касаются груди, голова наклоняется так, чтобы кончиком носа коснуться средних пальцев сложенных вместе ладоней.