В звенящей тишине Алекс, будто онемев, продолжает смотреть мне в глаза, а затем с дрожью в голосе произносит:

— Я делала это по своей воле. Там, в домике. И сделаю снова.

А потом она делает быстрый шаг ко мне, и расстояния между нами не остаётся. Её нежные губы снова прикасаются к моим, руки оплетают мои плечи, и мы жадно целуемся, наслаждаясь этим прикосновением душ.

И вот уже я нежно шепчу её имя, целую и расстёгиваю молнию на лёгком платье.

— Виктор… — глухо стонет она, когда я прокладываю губами дорожку от её шеи к розоватым округлостям грудей. Когда я прикусываю горошину соска, она стонет в голос и шепчет: — Боже, как это прекрасно!

Её руки уже расстёгивают ремень на моих брюках, а я подхватываю её почти обнажённую под попку, и мы почти падаем на кровать, торопясь насладиться друг другом. Алекс сама снимает черные трусики, торопливо и жадно лаская мой член руками, а затем ложится на меня сверху и шепчет:

— Так и должно быть, я чувствую…

И резким хлёстким движением, вскрикивая, она насаживается на мой член. Я ощущаю узкое лоно, его приятную влажность и что-то ещё. Девушка протяжно стонет, и начинает двигать бёдрами, доставляя такое удовольствие, какого я не чувствовал за долгие века своей одинокой жизни. Мы двигаемся в унисон, Алекс стонет, когда я перехватываю инициативу. И вот уже она подо мной, длинные волосы разметались по подушке, чувственный рот приоткрыт, ногти царапают спину, а я медленно наращиваю темп, наслаждаясь чувственными звуками и ощущением полноты. Секс с любимой женщиной — не то же самое, что с дворцовыми шлюхами, какими умелыми бы они ни были.

Когда Алекс смотрит в глаза и издаёт долгий стон оргазма, тугие мышцы сжимаются в спазме удовольствия, я чувствую, как и ко мне подступает волна сокрушающего удовольствия.

Кончив, я сжимаю хрупкое тело, подарившее мне наивысшее удовольствие в крепких объятиях.

— Я люблю тебя! — слова рвутся из груди. — Будь моей навсегда… Я готов сделать всё, что пожелаешь, лишь бы мы были вместе. Если ты согласишься… мы можем даже разделить вечность.

— И я люблю тебя, — Алекс прижимается ближе. — Я буду с тобой сколько ты захочешь.

— Вечность, — я провожу рукой по внутренней стороне бедра и замираю. Капли крови на коже… Она была девственницей…

В сердце взрывается целый фейерверк радости и нежности.

— Ты… Ты у меня первый, — спокойно говорит ангел в моих объятиях. — Так и должно было быть, я это чувствовала. Ты мой, а я — твоя.

— Моя девочка, — покрываю её нежными короткими поцелуями. — Как же мне повезло встретить тебя!

— Вот какая она… любовь, — Алекс прикладывает мою руку к своей груди, — послушай! Так быстро оно бьётся… Я думала… Думала, что к Тео у меня чувства, — судорожно вздыхает. — Прости, что говорю о нём в такой момент. Но это было какое-то наваждение. Может быть, страсть, может, он оказался первым, кто так галантно ухаживал за мной, одаривая вниманием и подарками. За два дня рядом с тобой я поняла, что любовь — это нечто другое. Другие чувства, другие эмоции.

— Алекс, не извиняйся. Я очень старый вампир и всё понимаю.

Мы долго-долго лежим на смятой постели, обнимаясь, а потом Алекс, абсолютно нагая, без тени малейшего смущения идёт в душ.

Я остаюсь в её комнате до утра, наслаждаясь обретённым счастьем. Я нашёл свою истинную спустя многие века одиночества и пустоты.

Александра

За ужином Виктора нет.

Конечно, после того, что я устроила в лесном домике, Верховный вампир не хочет видеть очередную невоспитанную девку, что вешается на шею. Память услужливо подбрасывает рассказ Сины о девчонках в эскорте. «Конечно, ты не первая, кто напал на него со своими поцелуями».

Прикусываю губу, чтобы не разреветься над тарелкой потрясающе вкусной пасты.

— О, привет, дорогая! — в комнату впархивает Мария. — Как дела? Как ты после всего?

— Пойдёт, — утыкаюсь в тарелку.

— Что-то болит?

— Нет, Виктор… Виктор дал мне своей крови, и всё прошло.

— Ага, — многозначительно тянет вампирша. — А как гормоны?

Я вспыхиваю от стыда и не могу сдержать слёз.

— Он меня, наверное, теперь презирает, — всхлипываю в конце своего невесёлого рассказа о том, как пристала к её брату.

— Ну уж нет, — Мария подаёт очередную салфетку. — Поверь мне, он там сейчас сидит и переживает. А ты повела себя достойно. Ведь после вампирской крови никто не может сдержаться, и очень многие на твоём месте не просто поцеловали бы Виктора, а устроили стриптиз и продолжали бы соблазнять его и нашёптывать непристойности даже после того, как им отказали. Уж сколько я таких случаев знаю. А многие, — она выразительно приподнимает бровь, — и без всякой вампирской крови вешаются на Виктора гроздьями и обещают неземные наслаждения.

Ревность пронзает меня. Слёзы прекращаются. Слова Марии звучат успокаивающе, судя по всему, после моего рассказа она не считает меня легкомысленной девицей.

— Что же мне теперь делать?

— Зависит от того, что ты чувствуешь, — уклончиво отвечает Мария. — Если это было из-за крови Виктора, то эффект уже прошёл, и ты можешь спокойно сделать вид, что ничего не было, стать амори Тео Ан и наслаждаться этой жизнью. А если, — голос становится сладковато-вкрадчивым, — ты чувствуешь, что это не наваждение, если у тебя к Виктору настоящие чувства, то нужно с ним откровенно поговорить.

Я вздрагиваю, вспомнив, что завтра вечером прилетит Тео.

— Не теряй времени даром, — Мария встаёт из-за стола, — если любишь — скажи. У тебя одна жизнь, и нет нескольких столетий в запасе. Помни это. Не трать время на того, с кем не будешь счастлива.

Мария уходит, оставляя меня в оглушительной тишине наедине с раздумьями.

Уже в комнате складываю футболку Виктора в аккуратный квадрат, в точности, как нас учили в Доме Крови, и придумываю причину, с которой зайду к Верховному.

Когда в дверь стучат, сердце ускоряется. Это Виктор, я просто знаю.

Я бормочу, что хотела занести футболку, и нервно тереблю её в руках.

— Я хочу поговорить, — меня будто обдаёт ледяным душем от этих слов.

— Виктор, — чувствую, как кровь приливает к лицу, — Виктор… Мне так… стыдно.

— Ничего постыдного в произошедшем нет. Это естественно.

Слова Верховного рождают робкую надежду, придают храбрости.

— Для меня — неестественно. Я… не привыкла так. Я не какая-то легкомысленная девица, как те, что вешаются на вампиров, умоляя о вампирском экстазе. Но знаешь… Я хочу сказать, что… — замолкаю, набираясь храбрости перед прыжком в пропасть.

— Алекс, давай первым скажу я, — неожиданно низким голосом произносит Виктор.

У меня не хватает воздуха и слов, и я лишь согласно киваю, прикусив губу от напряжения, опускаю глаза.

Но, даже не глядя на Виктора, чувствую его пронизывающий взгляд:

— С самого первого дня, как я увидел тебя, с самого первого мгновения там, на балу, я не могу избавиться от мыслей о тебе. Я смотрел, как ты спишь, приходил к тебе ночью, жаждал прикосновений, твоей улыбки, любого знака внимания. Моё сердце бьётся быстрее, когда ты рядом, и я теряю контроль над собой.

Я не смею верить своим ушам и поднимаю глаза. Может, мне послышалось и никакого Виктора здесь нет, а я сейчас в мире своих фантазий? Но он здесь! Мы встречаемся взглядами.

— Сегодня в лесном домике… Я чуть не умер от желания обладать тобой, и только мысли о том, что ты делаешь всё не по своей воле, а под чарами вампирской крови остановили меня. Я всем сердцем хочу тебя, хочу быть с тобой, разделить вечность, сделать своей. Я… хоть многие и не верят, но я считаю, что истинные существуют, и ты — моя истинная, и не знаю, как буду жить… существовать, когда ты уедешь с Тео Ан.

Вулкан счастья извергается в груди, и я чётко и медленно произношу:

— Я делала это по своей воле. Там, в домике. И сделаю снова.

«У тебя одна жизнь, будь с тем, кого любишь», — оглушительно кричит всё моё естество.