Выдержка из ежедневной газеты «Глобо сегодня» за 2074 год, выпуск, посвящённый официальному открытию домов крови:

'Сегодня, 14 декабря 2074 года, состоялось торжественное открытие первого Дома Крови для детей-сирот Европейской части близ города Крайова. На открытии присутствовали почётные гости: министр социальной реабилитации Европейского сектора Энтони Карт, глава отдела развития межкультурных связей Вито Бернарди, министр образования Румынского департамента Леонард Панает, глава региона Крайова Елена Албу, Патриарх Димитрий и, конечно же, члены семьи Михэеску — представители старейшего рода вампиров — почтили мероприятие своим присутствием.

Атанас Михэеску перерезал торжественную ленту и пожертвовал на развитие Дома Крови крупную сумму гломо[1], которая пойдёт на продовольственное обеспечение воспитанников Дома.

Патриарх Димитрий вознёс благодарственную молитву за быстрое и качественное возведение комплекса и подарил от лица церкви Икону Святого Николая для Дома Божьего при приюте.

Директором Дома Крови был назначен господин Вэзил Фабрис, известный по организации точечных реабилитационных станций, которые сыграли большую роль в борьбе с Лейко 2.0. В дружеской беседе с репортёром нашего ежедневника господа Михэеску и Фабрис выразили надежду, что обоюдное согласие и взаимопонимание помогут им построить светлое будущее для подрастающих малышей, которые оказались без семьи, крова и будущего в эти смутные времена, когда вся планета борется с последствиями Лейко 2.0.

К сказанному остаётся добавить, что в январе 2075 будут сданы Дома Крови в Европейской части вблизи Бремена, Севильи и Видина. Азиатская часть присоединится к программе «Спасение и Благодарность» весной следующего года.

От лица редакции желаем успехов в реализации программы СИБ'.

[1] Гломо — всеобщая валюта.

Александра

Март 2124 года

Кто-то бежит за мной, а я так устала. Раздаются свистящие звуки — это выстрелы, стреляют из арбалета. Устала бежать, устала от холода, устала от страха. Спотыкаюсь, падаю, встаю. Снова бегу. Под ногами противно чавкает грязь. В висках стучит мысль: «Прячься, прячься, они найдут тебя, они убьют тебя!» Первобытный инстинкт выживания гонит меня, как антилопу от льва, лёгкие вот-вот взорвутся… Слышу ещё какие-то звуки позади, оглядываюсь, и в шею, чуть выше ключицы, впивается что-то острое и холодное, наверное, стрела. Чувствую оцепенение и падаю в холодную грязь. Вслед несётся какая-то странная речь, это не глобо… и не один из узких языков, которые я знаю.

И тут открываю глаза.

Доброе утро, холодный пол.

«Никогда не было, и вот опять», — вздыхаю про себя, забираясь на кровать. Напротив мирно сопит Дина, которую не разбудишь и землетрясением. Я сгребаю одеяло, обнимаю подушку и пытаюсь уснуть. Всё, как всегда, уснуть не получается. Лежу в состоянии полудрёмы и пытаюсь вспомнить, что забыла. Какие-то странные слова вертятся в голове — вроде и что-то знакомое, а вроде и нет. Первый раз за всё время мне что-то говорили во сне. Обычно видятся какие-то образы, тени. Смотрю на часы-браслет, уже шесть. Я больше не усну, да и вставать скоро. Пойду в душ первая.

В душевой открываю глобо-браузер и ввожу: «регис». Кажется, это я слышала во сне. После непродолжительного поиска становится ясно, что это, скорее всего, обрывок какого-то слова. Нужно поменьше читать всякой мистики перед сном. «Звонок» Судзуки — не лучшая литература на ночь, как и Стивен Кинг в прошлом месяце, после которого только Дина может спать своим знаменитым сном младенца.

Тёплые струи воды приводят в себя, чищу зубы, сушу длинные тёмные волосы и чувствую себя гораздо лучше, как и всегда. Утренние ритуалы, повторяющийся распорядок дня как бы говорят: «Какие чудища, какая погоня, какой страх? Просто читай женские романы перед сном, как все».

Я слышу повторяющуюся трель Дининого будильника и не могу сдержать улыбки, входя в комнату. Это тоже что-то постоянное — крепко спящая под будильник подруга, разбудить которую могу только я.

— Дина-апельсина, вставай, — пою громко, — подъё-о-о-ом!

Дина не очень хочет вставать, и мне приходится стаскивать с неё одеяло. Она бурчит и идёт в ванную, а я заправляю наши кровати.

За окном красота, рассвет плавно переходит в солнечное утро. Я вижу, как золотистые лучи подсвечивают кусты сирени, как блестит вода в ручье, и в очередной раз любуюсь прекрасным видом. Уже конец марта, и скоро зацветёт сирень, ночи станут теплее, и можно будет спать с открытым окном. Я так люблю середину весны: всё свежее, всё полно жизни и никакой грязи и дождей, как в конце февраля. При мысли о грязи и дождях снова вспоминаю свой странный сон. Окутывает неприятное чувство и застревает где-то в гортани, как подступающее чувство тошноты. Я, наверное, хмурюсь, потому что Дина на выходе из душевой замечает моё выражение лица и спрашивает:

— Что, опять плохой сон?

— Угу.

— Что на этот раз — привидения или ты снова бегала по кладбищу? Или адский клоун бегал за тобой с ножом? — спрашивает подруга страшным шёпотом прямо в ухо. — Или адский клоун тебя до смерти защекотал, — и тыкает мне пальцем в бок.

— Нет, там был волк из русских сказок, который кусал тебя за бочок, — и щекочу её в ответ. Мы смеёмся и дурачимся. Ни о каких снах я больше не думаю.

Из динамиков в коридоре раздаётся утренняя мелодия — гимн каждого нашего дня, и мы быстро расчёсываемся, надеваем зелёные парадные платья, коричневые весенние ботинки, верхнюю тёплую форму и идём в столовую. Есть хочется дико.

На улице свежо, солнце светит всё ярче. Мы прибавляем шаг и здороваемся по пути с подругами и одногруппниками. В столовой всё, как всегда: запах свежих булочек, какао и яичницы. Мы берём подносы и становимся в очередь в нашем секторе столовой. Все одеты в парадную форму, ведь сегодня особенный день. Будут Праздничные чтения в честь Дня Благоденствия, занятия короче, еда лучше, погода прекрасная, в общем, День Благоденствия.

Мы берём еду и садимся завтракать. Попутно обсуждаем с одногруппницами вчерашнюю контрольную по ботанике. Все сходятся в том, что задания у пятого варианта были самыми трудными и что сто баллов за работу не получит никто. Настроения нам это не портит, мы предвкушаем сегодняшний день, праздничную лекцию по истории, Праздничные чтения и, конечно же, праздничный ужин. Потом начинаем гадать, кто же к нам приедет в этом году. Я иду за добавкой какао, по пути улыбаюсь Ариану — моему любимчику из младшей группы, которую курирую. Он посылает шутливый воздушный поцелуй, я отвечаю ему деланным смущением.

И вдруг из динамиков столовой раздаётся объявление: «Сегодня разделить радость Дня Благоденствия к нам прибыли почётные гости из Азиатского сектора. Высшие из семьи Ан. Рады приветствовать господина Тео Ан и господина Дани Ан на территории нашего Дома Крови».

Раздаётся всеобщий вздох.

Даже младшие группы уже проходили старейшие вампирские семьи и знают, что представители семьи Ан входят в Совет старейших семей. Это означает, что их Праотцу не менее семисот лет. За пятьдесят лет Благоденствия вампиры немного раскрылись перед нами, но мы всё равно знаем только то, что нам позволяют знать. Наверное, если бы я жила так долго, то тоже была бы осмотрительна и не рассказывала всем вокруг свои тайны или тайны своей семьи.

«Очень интересные рассуждения от человеческой девочки из Дома Крови во время очереди за утренней добавкой какао», — улыбаюсь себе, расставляя чашки с дымящимся напитком на подносе.

За столом все только и обсуждают, что к нам приехала семья Ан. Лица подруг приобретают мечтательное выражение. Загадочные и всемогущие гости ворвались в наши будни и ни о чём другом разговора быть не может. Мы пьём какао и гадаем, будут ли господа присутствовать на чтениях и вручать награды. Мы все помним, что на сорокалетие Благоденствия к нам приходили представители семьи Михэеску, и Лука Михэеску подарил нашему Дому земельный надел, где потом посадили яблоневый сад. Но семью Михэеску мы знаем, они наши покровители. Зачастую нас распределяют служить именно их семье, которая проживает почти по всей части старой Румынии и ещё кое-где в Европейском секторе. Семья Ан — что-то новое, и нам интересно всё: как они выглядят, как одеваются, какие у них партнёры, какие традиции и сколько им точно лет. Мы никогда не видели представителей других семей, и нам безумно любопытно.