— Всего шесть десятин до начала Короткой, а значит, и до представления королю… — после коротких раздумий «говорить или не говорить», вздохнул я. — А до этого времени мне надо разобраться с таким количеством не особо приятных проблем, что голова кругом!

— Так, о проблемах — не сегодня! — потребовала Алька, мигом оказалась на ногах, выдернула из кресла помрачневшую Майру и легонечко пихнула ее ко мне: — Удели время старшей жене. А мы с твоей первой меньшицей отправимся спать…

…Поднявшись на второй этаж, Майра уверенно свернула направо, подошла к дверям никогда не использовавшихся покоев, повернулась ко мне и виновато улыбнулась:

— Тут дальше всего от спальни Альки…

Я согласно кивнул. Ибо тоже слегка побаивался возможных реакций мелкой. А к тому, что Вэйль меня постоянно слышит, давно привык.

Убедившись, что я согласен с ее решением, девушка чуть-чуть расслабилась, пересекла гостиную, перешагнула через следующий порожек и снова остановилась. Но поворачиваться не стала — с трепетом ждала моих слов или действий. А когда я подошел сзади и, обняв за талию, вдохнул запах волос, изо всех сил прижала к себе мои ладони и еле слышно прошептала:

— Не верю…

Вместо ответа я поднял ее на руки и понес к кровати, застеленной чистым бельем и освещенной мерной свечой. А сам опять ухнул в недавнее прошлое:

«Вопрос третий. Совсем личный… — выдохнула Тина, сделала небольшую паузу и густо покраснела: — Скажите, Нейл, отец водил вас в заведения вроде 'Услады Души», и если да, то с какой целью?

— А это-то тебе зачем? — не понял я.

— Как вы только что сказали, всем трем вашим будущим женам нужен праздник. Но далеко не каждый мужчина может его подарить… ни в первый раз, ни… во все остальные. А в заведениях, подобных названному мною, могут научить всему тому, что, на мой взгляд, мужчина уметь ОБЯЗАН. Но этой услугой пользуются очень немногие — во-первых, она дорога, а во-вторых, мужчины не любят признаваться в своих слабостях, тем более в этой области.

Я прекрасно понимал, что, окажись я на месте этой женщины, беспокоился бы за дочку не меньше. Поэтому прикрыл глаза, чтобы подобрать слова для последующих объяснений, и… услышал тяжелый вздох:

— Нейл, все три девочки вас боготворят. И мне кажется, что ради того, чтобы сохранить в них это чистое и светлое чувство, стоит на какое-то время забыть о гордости, самолюбии и правилах приличий. В общем, если вы примете этот совет, то я помогу вам разобраться и в этой области отношений между мужчинами и женщинами. Причем… не только на словах.

Услышав последнюю фразу, я сначала онемел, а затем понял, что для Тины такое решение вполне нормально: женщина, пытавшаяся закрыть собой дочку от шайки разбойников и не испугавшаяся подставить шею под мой меч, должна была постараться защитить Альку и от разочарования будущим мужем. Тем более что это самое «разочарование» могло привести девушку, пережившую насилие, к серьезнейшему срыву или уходу за Грань.

Слава Пресветлой, такого самопожертвования не требовалось:

— Почему наш род называют Странным, знаете?

— Все женщины, когда-либо становившиеся женами или меньшицами глав рода Эвис, рано или поздно отдалялись от света и начинали себя вести так, как будто остальной мир был им неинтересен, а благородные забавы скучны. Балам и приемам они предпочитали общество мужа и детей, а охотам — конные прогулки в глухомани… — начиная что-то понимать, все медленнее и медленнее заговорила Тина. — И все, как одна, забывали о существовании других мужчин.

— Деда я почти не помню… — продолжил я. — А отец утверждал, что настоящий Эвис должен четко разделять Свет, то есть, любовь души, и Страсть — любовь тела. К первому относился с благоговением, а вторую без первой не любил, хотя и терпел. Поэтому через несколько дней после четырнадцатилетия посадил меня перед собой, еще раз описал разницу между этими видами отношений, а затем объяснил, что такое паутина страсти [2], и как можно избежать попадания в нее.

— Готовил из тебя будущую Тень?

Я пожал плечами:

— Наверное. По крайней мере, первые три ночи в «Усладе души» я провел в комнате с плотно зашторенными окнами и без любых источников света, зато с постоянно меняющимися девушками. А почти всю четвертую просидел за стенкой со смотровой дырочкой в коридор, по которому милующиеся парочки отправлялись в комнаты для свиданий, и по которому «прелестницы», отработавшие полученные деньги, возвращались обратно в зал…

— Зачем⁈

— По совету отца я сравнивал выражения их лиц. До и после… — криво усмехнулся я. — Он постарался избавить меня от лишних иллюзий. И отбить всякое желание искать «ту единственную, которая тогда, ночью, так искренне шептала слова любви…»

— Жестоко, но действенно… — подумав, заключила Тина.

Я кивнул:

— Да. Поэтому следующие несколько десятин ничто не мешало слышать, пробовать и вбивать в ноги то, чему меня учили…

…Вэйлька с мелкой тихонько прокрались в мыльню где-то за стражу до рассвета, когда мы с Майрой, изрядно вымотанные бессонной ночью, расслабленно отмокали в бочке с не очень теплой, зато приятно остужающей разгоряченные тела водой. Дарующая, перешагнувшая порог первой, сияла, как маленький Ати, шла, пританцовывая на ходу, и волокла за собой растерянную и взъерошенную Альку.

— Мы счастливы, что Пресветлая свела наши пути! — церемонно поклонившись, сказала девушка, подошла вплотную к бочке и поцеловала меня в губы. Поцелуй в границах пробужденного Дара получился длинным и настолько чувственным, что у меня помутилось в голове. Но когда я понял, что вот-вот снова полыхну желанием, Вэйль нехотя отодвинулась, кое-как открыла глаза, затянутые поволокой удовольствия, и на всякий случай отошла на два шага. Вполголоса уговаривая себя не торопиться:

— Вечером. Все — вечером… А пока — дело!

Майра, слышавшая ее слова не хуже меня, звонко расхохоталась. А Алька, покраснев до корней волос, качнулась в сторону двери.

— Стоять! — грозно, но мягко скомандовала Дарующая, метнулась к беглянке, приобняла ее за талию и подтащила к бочке:

— Эту — к тебе. А хозяйку рода Эвис я заберу. Кольца на два-три…

Забавно, но ее команды никто не оспорил: старшая жена, еще несколько мгновений назад не способная даже пошевелиться, как-то умудрилась встать, перебраться через борт и вытряхнуть Альку из халата. А когда мелкая ойкнула от неожиданности и торопливо прикрыла свои прелести ладошками, «недоуменно» поинтересовалась:

— Ты что, решила вернуть Нейлу кольцо Души⁈

Невеста оказалась в бочке и в моих объятиях раньше, чем отзвенело эхо от ее истошного вопля «Нет!!!». А когда услышала веселый смех подруг, обиженно выпятила нижнюю губу:

— Ужас, какие вы вредные!

«Ужас, какие вредные» с этим утверждением спорить не стали и просто сбежали. А я осторожно прижал Альку к себе:

— Что тебя испугало, искорка моя ненаглядная?

Девушка опустила плечи и потерянно вздохнула:

— Сначала было здорово: Вэйль пробудила Дар, и я почти сразу почувствовала себя теплым летним ветерком! Летала над самыми кронами деревьев — ну, как тогда, в лесу, помнишь? — мягко покачивала ветками, заставляла дрожать листву. Потом мне показалось, что Ати начал подниматься все выше и выше, и его лучи начали меня разогревать. Нет, жар не был злым — я ощущала, что согреваю мир своим дыханием, поэтому млела и плавилась от счастья. А это ощущение длилось и длилось. До тех пор, пока я не услышала стон Майры…

— Ей было хорошо… — очень осторожно поглаживая ее плечо и шею, прошептал я. — Так… бывает, если мужчина и женщина дарят друг другу Истинный Свет…

— Я знаю, но в тот момент… Когда я испугалась и открыла глаза, Вэйль… была не со мной: от нее тянуло таким безумным жаром, что у меня затряслись колени… А вид ее вздымающейся груди и выражение неги на лице… сначала перепугали еще сильнее, а потом… потом меня затянуло… обратно в ветер… надолго! Со вторым стоном Майры выбросило и затянуло опять… А с каждым следующим разом ощущения становились все острее и острее…