Наступает долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать, что Скайлар повесила трубку.

– Скайлар? Ты з…

– В доме Чендлера, – шепчет она.

У меня отвисает челюсть, поскольку такого я точно не ожидала.

– Почему ты в доме Чендлера? – Я смотрю на часы на стене. – В двадцать минут двенадцатого?

– Я уже не в его доме, – защищается она. – Ав своей машине на улице.

Это обманный маневр.

– Почему?

– Потому что не хочу, чтобы он подслушал наш разговор.

– Я имею в виду, почему ты в доме Чендлера?

Было время, когда мы увиливали от подобных вопросов – не зная, можем ли доверять друг другу, – но мы уже это преодолели.

По крайней мере, мне так казалось.

Она прочищает горло.

– Мы обсуждали некоторые пиар-вопросы, касающиеся Мемфиса.

– Но пиар – твоя работа. Не Чендлера.

– Да, но он менеджер. Технически имидж группы тоже подпадает под его юрисдикцию.

Думаю, в этом есть смысл, но все же. Здесь происходит что-то подозрительное. Я чувствую это.

– Вы с ним не… – Я не заканчиваю предложение, потому как оно звучит нелепо для моих ушей. Мало того, что Скайлар достойна лучшего, чем может предложить ей Чендлер, он еще и старше ее на шестнадцать лет.

– Нет, – уверяет она, хотя ее голос звучит не очень убедительно. – Он мой босс… Вроде как.

– Что служит еще одной причиной, почему он не должен вызывать тебя к себе домой в одиннадцать вечера.

– Он и не вызывал. Я здесь с полудня.

От удивления мой рот приоткрывается.

– Что, черт возьми, происходит с Мемфисом, что заставляет тебя проводить столько времени с Чендлером?

– Ты хочешь знать, что происходит с твоим мужем, или желаешь продолжать строить догадки о моей личной жизни? – огрызается Скайлар.

Вполне справедливо.

– Первый вариант.

Но в какой-то момент мы определенно вернемся ко второму.

– Ладно, очевидно, что Феникс отменил оставшуюся часть европейского тура.

– Верно. Это мне известно. Расскажи то, чего я не знаю. Например, насколько серьезными были последствия после… Ну, ты понимаешь.

После того, как он рассказал всему чертову миру, что украл мою песню.

Она резко выдыхает.

– Итак, сначала все было действительно ужасно. Группа оказалась под угрозой распада. Как следствие, все доходы упали. Практически до полного краха.

Я вздрагиваю. Неудивительно, что Чендлер хотел, чтобы я дала интервью как можно скорее.

– Я опубликовала заявление о том, что Феникс берет перерыв, чтобы поправить психическое здоровье, – продолжает она. – А затем отвлекла внимание людей на того, кого они любят.

– На кого?

– Гвинет Барклай, – сухо отвечает она. – Трудно ненавидеть Sharp Objects, когда весь мир обожает Гвинет, которая сейчас официально помолвлена и ждет ребенка от Мемфиса. Доход все еще не такой, как прежде, но он растет.

У меня сводит живот. Должно быть, это убивает Скайлар.

Лучше бы я дала то долбаное интервью, как и хотел Чендлер.

– Тебе не нужно было…

– У Мемфиса и Гвен будет ребенок. – Несмотря на то, что Скайлар старается сохранить безразличный тон, я улавливаю в нем следы эмоций. – Белый заборчик вокруг дома с садом^[37] в любом случае должен был случиться. По крайней мере, теперь это выгодно для всех.

Кроме нее.

– Мне так жаль.

Все это несправедливо по отношению к Скайлар.

– Ничего не поделаешь. – Она прочищает горло. – В любом случае вот что мы имеем на данный момент. Феникса отвергли, a Sharp Objects – нет.

– Ну, учитывая, что Феникс является немаловажной частью Sharp Objects, я уверена, что люди придут в себя, верно?

Они должны.

– Да, насчет этого…

Теперь в ее голосе слышится другая эмоция. Страх.

– Что не так?

– Феникс больше не является частью группы.

Я вскакиваю так быстро, что у меня начинает кружиться голова, и мне приходится сесть обратно.

– Что?

– То есть технически он все еще ее участник… Но вскоре это изменится.

– Что значит изменится? – Я хватаю ртом воздух, когда понимаю. – Вик уволил его?

– Почти.

Скайлар словно говорит загадками.

– Мне нужно, чтобы ты сказала мне прямо, Скайлар. Прямо сейчас, черт возьми.

С ее губ слетает еще один тяжелый выдох.

– Ладно, из того, что мне рассказали Чендлер и Сторм, Вик в ярости, что Феникс отменил тур и выставил себя вором только потому, что «засунул член в какую-то провинциальную киску из своего маленького городка». Это его слова, не мои.

– Приму к сведению.

– Вывод? Вик не любит, когда с его деньгами шутят, а судя по тому, что Чендлер рассказал мне прошлой ночью, зарабатывает тот много. Очень много.

Неудивительно, ведь Феникс и остальные ребята тоже хорошо обеспечены.

– В любом случае, – продолжает Скайлар. – Вик готовился кинуть Феникса, но Чендлер убедил его не делать этого и пообещал, что исправит их положение. Вот почему он подошел к тебе на похоронах и попросил дать интервью. Хотя и не имел на это права.

Теперь я меньше ненавижу Чендлера. Но совсем чуть-чуть.

– После того, как моя затея с Гвен и Мемфисом начала давать свои плоды, Вик немного успокоился, потому что продажи выросли, и он сосредоточился на предстоящем альбоме. Однако когда Вик упомянул о переносе запланированного студийного времени, поскольку они больше не в Европе, Чендлеру ничего не оставалось, кроме как сказать, что Феникс объявил перерыв, и он не знает, когда вернется, если вообще это сделает.

О нет.

– Вот дерьмо.

– Стало еще хуже. – Скайлар шумно сглатывает. – Вик позвонил Мемфису и Сторму и напомнил, что все они подписали контракт на пять альбомов, и, если не хотят, чтобы он их засудил, им нужно либо убедить Феникса вернуться, либо Вик его заменит.

Я бы даже рассмеялась, не будь это все так серьезно.

– Феникса нельзя заменить.

– Именно это ему и сказали парни, но, очевидно, у Вика есть кто-то на примете. Чендлер показал мне фотографию и дал послушать демо сегодня вечером. Симпатичный парень, и у него хороший голос, но не голос Феникса. Думаю, поэтому Вик так зол и пускает в ход все доступные ему рычаги давления. В глубине души он знает, что сколько бы миловидных певцов он ни нашел, они никогда не станут Фениксом. То же самое с Мемфисом и Стормом. Все они неограненные алмазы, понимаешь? Вот почему Sharp Objects не сравнятся ни с одной другой группой.

Она права.

– Согласна. – Я заправляю прядь волос за ухо. – Но Сторму и Мемфису не о чем беспокоиться, потому что Феникс никогда не позволит Вику заменить его.

Не без чертовой драки.

– Вообще-то, – говорит Скайлар. – Феникс посоветовал ребятам встретиться с новым протеже Вика, чтобы проверить, есть ли между ними химия.

Мне становится плохо.

– Он не может… Они не…

Вот же черт.

– Они не хотят, – вставляет Скайлар. – Но, если следующий альбом не выйдет, Вик и на них тоже подаст в суд. У парней связаны руки.

Как бы страшно это ни звучало, в ее заявлении есть нечто еще более тревожное.

– Что значит «тоже»?

Если Вик так сильно хочет заменить Феникса, это не нарушает контракт.

– Пожалуйста, только не говори никому, потому что Чендлер меня убьет, но сегодня он сказал мне, что в феврале Вик планирует подать на Феникса в суд. Не только за нарушение контракта в отношении альбомов, но и за каждый цент, который они заработали на Sharp Objects… На песне.

Мое сердце колотится, а в груди полыхает огонь. Это безумие.

– Он не может этого сделать. – Мой шок быстро оборачивается возмущением. – Черт возьми, это даже не его песня. Она моя.

– Знаю, но Феникс публично признался, что солгал о том, что написал ее, а Вик подписал контракт и финансировал их на основе этой песни. На кону репутация его и лейбла. Чендлер надеется, что Феникс согласится вернуться и они смогут что-нибудь придумать и устранить последствия, но Феникс не хочет.

– Я его уговорю.

Черт, в данной ситуации у него нет выбора.