«Он написал на твоей коже», – насмехается мое глупое сердце, когда Феникс поет последний куплет песни Existentialism.

Хотя его послания «прости меня» и «красивая» невероятно милые, это ничего не меняет.

Он все еще рок-звезда, живущая своей мечтой, а я все еще девушка, чью песню он украл.

Феникс живет жизнью, которая включает в себя частые путешествия по всему миру. Миру, где миллионы женщин охотно дадут ему все, что он захочет, – то, что я не смогу, – потому что буду сидеть дома и заботиться о своем отце.

Но что еще важнее? Я не могу рисковать тем, что он снова меня сломает.

Я едва выжила в первый раз.

Рев толпы пульсирует у меня в ушах, когда песня подходит к концу.

Как и предсказывал Феникс, люди ею одержимы, и, хотя ее нет в плейлисте запланированного альбома, она быстро станет их новым хитом.

Он обыграл Вика в его же игре и взял шахматную доску под свой контроль.

Я горжусь им.

– Боже мой, – кричит рядом со мной Скайлар. – Настоящее безумие.

Я не могу не улыбнуться.

– Знаю.

Тот факт, что Скайлар тоже в восторге от шоу, хотя она посещала почти каждый их концерт в течение четырех с лишним лет, свидетельствует о том, насколько грандиозен этот момент.

С другой стороны, ее присутствие здесь может быть связано с тем, что в гримерке сидит Гвинет Барклай.

Она показалась довольно милой, но есть в ней что-то раздражающее. И это не связано с тем, что она носит ребенка Мемфиса, хотя это разрывает сердце моей подруги на части.

Дело в том, как она обращается со своей ассистенткой. Как постоянно снимает на телефон селфи и видео. Довольный блеск в ее глазах, когда она смотрит на Мемфиса… Будто заманила его в свои сети и теперь он является официальной собственностью Барклаев.

Хотя это действительно не мое дело. Не мне придется провести с ней остаток жизни. Черт возьми, я даже не увижу ее снова после сегодняшнего вечера.

Звучит следующая песня, и толпа сходит с ума. Мое сердце пропускает несколько ударов, и я не могу оторвать взгляд от сцены.

Феникс всегда устраивает удивительное шоу, но сегодня от него исходит такая энергия, которую я не могу объяснить.

Она еще более страстная и эмоциональная, чем обычно. Пронзительная.

– Не думаю, что нравлюсь ей, – говорит позади меня кто-то, чей голос очень напоминает Куинн.

– Кому? – спрашивает Скайлар.

– Гвен. Сегодня днем она сказала мне, что мы могли бы сделать несколько фотографий вместе, но, когда я зашла в гримерку, она сделала вид, что ее это не интересует.

Мы со Скайлар обмениваемся грустными взглядами.

– Возможно, она устала или у нее выдался тяжелый день, – предполагает Скайлар.

Защищать женщину, которая носит ребенка от парня, которого Скайлар любит, нелегко, но наверняка она не хочет, чтобы Куинн чувствовала, будто ей нужно выбирать между ней и ее кумиром.

Куинн хмурится.

– Может быть.

Словно по сигналу, к нам неторопливо приближается Гвинет. Полагаю, она собирается идти дальше, но в итоге пристраивается рядом со мной и смотрит на сцену.

– Как сексуально выглядит мой будущий муж! – воркует она, фотографируя его на телефон. – У нас будут такие прекрасные дети.

Я чувствую, как Скайлар напрягается по другую сторону от меня. Я сжимаю ее руку и прикусываю язык, дабы не выпалить, что Мемфис еще даже не сделал Гвинет предложение и она должна сосредоточиться на своем нынешнем ребенке, прежде чем планировать новых.

– Ага, – киваю я вместо этого. – Сегодня все в ударе.

Она морщится.

– Что довольно удивительно, учитывая проблемы Феникса.

Теперь напрягаюсь я.

– Какие проблемы?

Перекинув светло-русые волосы через плечо, она смеется.

– Брось, дорогуша. Все знают, что он наркоман.

Нельзя бить беременную женщину.

– Честно говоря, я удивлена, что он еще жив. – Ухмылка искривляет ее блестящие розовые губы, и она пожимает плечами. – Не хочу показаться стервой, но группе будет гораздо лучше, когда он, наконец, сдохнет от передоза. – Она переводит взгляд на папочку своего малыша. – Тогда Мемфис сможет стать вокалистом.

О, черт возьми, нет.

Мое зрение затуманивается красной дымкой, и я поворачиваюсь к ней.

Я собираюсь разразиться чередой оскорблений и угроз, которые заставят ее съежиться, но Куинн хлопает Гвинет по плечу.

– Извини, Гвен?

Та оборачивается.

– Да…

По воздуху проносится волна оранжевой жидкости и заливает кофту Гвен…

И мою.

– Тебе лучше больше никогда не произносить имя моего брата, дрянь, – усмехается Куинн, прежде чем уйти, едва не налетев на изумленного Чендлера.

Можно с уверенностью заявить, что одержимость Гвинет у Куинн официально закончилась.

Слава богу.

У Гвен отвисает челюсть.

– Вот же маленькая сучка.

– Осторожно, – рычит Скайлар, а я в то же время ухмыляюсь.

– Ты это заслужила.

Нахмурившись, она поворачивает голову.

– Прости?

Я делаю шаг в ее сторону и понимаю, что выражение моего лица убийственно, потому что именно так я себя сейчас и ощущаю.

– В следующий раз, когда будешь поливать Феникса дерьмом или желать ему смерти, на твоем лице и кофте будет не сок. Там будет твоя кровь.

Гвен с возмущением начинает хлопать в ладоши и звать свою ассистентку.

Бедная девушка быстро приходит на помощь и протягивает ей рулон бумажных полотенец.

– Мне нужна новая кофта, а не бумажные полотенца, идиотка, – визжит она.

Бросив на Гвинет злобный взгляд, Скайлар берет меня за руку, и мы бежим в гримерку.

Мы должны были поужинать после концерта, но теперь нам придется сделать быструю остановку в отеле.

– Мемфис знает, что его ребенок будет наполовину демоном? – бормочу я, подходя к столу с закусками и беря пачку салфеток.

– По словам Сторма, он прекрасно осведомлен. – Скайлар роется в своей бездонной сумочке. – Очевидно, он объясняет все это гормонами.

Что говорит мне о двух вещах.

Во-первых, Мемфис находится на стадии отрицания. Во-вторых – они со Скайлар больше не разговаривают.

Куинн, которая дуется на диване, морщится.

– Не могу поверить, что когда-то была ее самой большой фанаткой.

Я бы обняла ее, но моя кофта в липком апельсиновом соке.

– Мне жаль.

Скайлар протягивает мне джинсы и топ.

– Вот. Надень.

Я собираюсь напомнить ей, что ее одежда мне не подойдет, но тут замечаю бирки. Они не только новые. Они моего размера.

Как удобно. Удобно и странно.

– Откуда у тебя в сумке совершенно новый наряд для меня?

Скайлар и Куинн переглядываются.

– Я сегодня ходила по магазинам.

– Для меня?

Скайлар улыбается.

– Нет, но я увидела их и решила, что тебе понравится. Хотела отправить по почте, но вот ты здесь.

– Это судьба, – добавляет Куинн.

– Точно.

Учитывая, что Скайлар любит ходить по магазинам, в этом есть смысл.

Я собираюсь зайти в ванную, но Скайлар хватается за низ моей кофты и осторожно тянет ее через голову.

– Давай я помогу тебе переодеться. Это ускорит процесс.

Ладно, теперь она определенно ведет себя странно.

Однако я не могу сосредоточиться, потому что слишком занята тем, что отбиваюсь от Скайлар, дабы не утруждать ее.

– Я сама.

Я быстро натягиваю новые джинсы, и, надо отдать ей должное, сидят они идеально. Топ не относится к тому, что я бы себе выбрала, но бирюзовый цвет, V-образный ворот и вырез на спине выглядят мило.

Этот наряд намного лучше прежнего, так что я даже не злюсь.

– Спасибо.

Я вздрагиваю, когда Скайлар упирается большим пальцем в верхнюю часть моей спины.

– Что ты делаешь?

– Не шевелись. Я пытаюсь стереть с тебя эту метку.

– Какую метку?

– «Я люблю тебя», – говорит она, хотя слова звучат больше как вопрос, нежели утверждение.

– Я тоже тебя люблю, но сейчас ты ведешь себя очень странно.

– Я имела в виду слова на твоей спине.