— У меня есть такой. Есть, не переживай. Берет он столько, что можно без последних штанов остаться, но Смолин выйдет с нимбом над головой, можешь быть уверенной.

— Хорошо, — немного расслабляюсь. Прикрываю глаза и облизываю губы. — Черт, как же хочется пить. Ненавижу наркоз. Ненавижу аборт по медицинским показаниям. Ненавижу гребаное кровотечение хрен пойми откуда. Мне даже надеть нечего! Все платье в крови…

— Не переживай за это.

— А за что мне переживать? Что все снова повторилось? Что вселенная меня ненавидит? Что после двух прерываний беременности вследствие травм я вполне возможно вообще больше никогда не смогу иметь детей? Да лучше бы они мне таблетки в еду подмешали, чем так! Срок-то совсем крошечный был… Нет. Уж лучше я буду думать о том, что мне нечего надеть.

— Что тебе сказала Варвара Михайловна?

— Ты сказал, она обманщица.

— Неважно. Что?

— Что у меня будет один ребенок. И что не в этот раз, — бормочу ошалело, вспомнив. — Я подумала тогда, что не забеременела. Когда она сказала! Валь! — восклицаю взбудоражено и следом делаю надменное лицо. — Думай, что хочешь. Она знала. Знала, что обернется все именно так.

— Значит, у тебя еще будет ребенок, — улыбается.

— И семья, — добавляю тихо. — И любовь.

— Вот видишь. Все образуется, нужно только подождать.

— Хорошо. Я подожду.

— Отдохни немного. Я пока позвоню адвокату, узнаю, когда он сможет приехать.

— А если Смолин не согласится на него?

— Как бы он мне не нравился, он не идиот.

— Он тебе не нравится?

— Странно, да? — хмыкает и встает, доставая из кармана джинсов мобильный.

Пока он звонит, я смотрю. Разглядываю его без мыслей и цели. Благодарю небеса, что послали мне этого мужчину. Пусть на время, пусть мои к нему чувства несвоевременны. Я бы пропала без него. Возможно, буквально. Теперь я, конечно, буду осторожнее.

— Прибудет завтра к вечеру, — сообщает Невзгодов, закончив разговор. — Больше мы никак повлиять на ситуацию не сможем.

— Понимаю, — выдавливаю через силу. — Выяснить бы еще, чья команда отправила меня в ад.

— Выясним. И я даже знаю, кто нам в этом поможет.

— Кто?

— Закрой глаза и вспомни, что ты видела перед самым наездом.

— Валь, не сейчас, — морщу нос.

— Закрой.

Делаю это только ради него, уверенная в том, что не запомнила совершенно ничего. Представляю сначала то, что не забуду никогда — как Невзгодов выпрыгивает из машины и срывается с места. Как открывается его рот в предупреждающем крике, как он скашивает взгляд на дорогу, как быстры и точны движения его рук и ног. Из-под ресниц сочатся слезы, но я заставляю себя продолжить. Наконец-то отмираю, смотрю в ту же, что и он сторону, и первое, что отмечаю — несущийся на меня автомобиль. А прямо за ним, еще на дороге, с мигающим поворотником — второй. И он мне уже знаком.

— Вася, — бормочу без звука. — Вася, — повторяю разборчиво. — Он был там! С какой стати он был там?

— Хороший вопрос.

— А Осин?

— Осин там обедает. На его фамилию забронирован столик, ежедневно. Он не всегда появляется, но предпочитает именно ресторан Смолина.

— Но не Вася.

— Не Вася. Любопытно?

— Очень, — хмыкаю довольно. — Час еще не прошел?

— Нет.

— Черт. Невыносимо. Вася поехал за ним?

— Да.

— Если честно, не уверена, что это хорошо. Для того, кто убил моего ребенка.

— С точки зрения морали, согласен. Нехорошо. Для него.

— Мы плохие люди, Валь.

— Ты — ангел. Испытываешь муки совести. Знаешь, что чувствую я?

— Что?

— Злорадство.

— Не уверена, что во мне этого нет… — признаюсь тихо.

— Знаешь, что определяет человека? — Смотрю на него с интересом. — Поступки, Вик. Не мысли. Я смертельно хочу тебя обнять. Подскажи, как провернуть это по возможности безболезненно.

Двигаюсь по кровати к стене и похлопывая рядом с собой по матрасу. Невзгодов ложится, я пристраиваюсь поближе, а через пару минут входит медсестра. Валя остается лежать с каменным лицом.

— Ваша вода, — приветливо щебечет медсестра, игнорируя мужика на моей кровати, — по чуть-чуть, маленькими глотками. Если не будет тошноты, можно увеличить количество.

— Спасибо, — отвечаю напряженным шепотом.

— Если понадобится что-то еще, нажмите кнопку. Эдуард просил передать Вам пожелания скорейшего выздоровления и рекомендовал поспать сейчас.

Девушка мило улыбается и выходит, а я с трудом приподнимаюсь на локте и растерянно смотрю на Невзгодова.

— Варианта может быть два, — рассуждает Валя, глядя в потолок. — Первый — это прямая угроза. В таком случае ему надлежит найти нору поглубже, чтобы я испытал азарт, прежде чем выслежу и четвертую. И второй, более вероятный, — ночью у тебя будет гость.

Брожу по палате, прихрамывая. Невзгодов сидит на стуле и не двигается, периодически предлагая мне прилечь, но как я могу? После слов медсестры места себе не нахожу. Уже два часа ночи, а я все топчусь, игнорируя боль.

— Так, — строго произносит Валя, не выдержав. — Легла. Сейчас же.

— Не хочу, — отмахиваюсь и в сотый раз выглядываю в окно.

— Это не предложение.

— Приказ? — прыскаю.

— Начальства, да, — кивает на кровать. — И поспеши, мое терпение на исходе.

— Врешь и не краснеешь.

— Хорошо, скажу иначе. Ты в одной ночной рубашке на голое тело, на твоем теле синяки и ссадины и мне невыносимо хочется тебя утешить. — Останавливаюсь и кошусь на него. — Под одеяло. Сейчас.

— Ага, ладненько, — бормочу, краснея сама. — Никаких новостей? Осин не писал?

— Не писал, значит, все в силе. Из новостей мне доступна только сводка происшествий в городе. Пять минут назад не было ничего примечательного.

— За пять минут можно разрушить человеку жизнь. И не одному.

— Соглашусь, — опускает голову, ныряя взглядом в телефон. — И ты права.

— Что там? — приподнимаюсь на кровати.

— На мосту произошло ДТП. Автомобиль на полном ходу пробил ограждение и упал в реку. Водителя не нашли. А машина — черный Гелендваген без номеров. На месте работают аквалангисты.

— Почему у меня такое чувство, что и не найдут?

— Потому что скорее всего уже нашли, но отвезли далеко не в больницу.

— И к чему все это?

— Вероятно, чтобы ты знала. Машина довольно приметная, просто бросить ее — не показательно, а так все довольно очевидно.

— Знаешь, что действительно очевидно? — мои губы презрительно кривятся. — Что местные представители закона кушают с рук Школьникова. И совершенно не факт, что он во всем этом не замешан. Вася мог бы наблюдать за исполнением поручения, а затем проследить, чтобы не поймали того, кто сидел за рулем. Машину утопили и вуаля.

— Вряд ли все так просто, — размышляет Невзгодов.

— Как по мне, это многое объясняет. Все, если точнее. Как под копирку, Валь. Только на этот раз решили действовать наверняка. И если несколько часов назад я могла допустить мысль, что Вася не совершенно конченный, то после этой милой сводки, — отрицательно покачиваю головой, — сильно сомневаюсь. Непохоже на показательную порку.

— Не спеши, Вик. Василий в сложном положении. С одной стороны — влиятельный деспотичный отец, с другой — личные убеждения. Противостоять тому, кого учился слушаться с пеленок не так-то просто.

— Компромиссы — та еще дрянь, — слышу голос от двери и моментально скидываю с себя одеяло, кидаясь навстречу. — Малыш, — с болью шепчет Смолин мне на ухо, заключив в объятия. — Девочка моя, прости меня. Прости.

— Я нормально, нормально, — заверяю торопливо.

— Я — нет. И не буду. Раздавлю. Раздавлю, Вик, всех причастных. Прямо или косвенно. Обещаю.

— Лучше бы ты пообещал, что мы немедленно уедем, — вздыхаю и отстраняюсь, с тоской глядя ему в глаза.

— Уже поздно. Я… они выиграли.

— Кто, Кость? — опускаю руки на его щеки. — Ты знаешь? Кто это сделал с нами? Снова, черт, — морщусь и опускаю голову и руки, — я еще не осознала, наверное. Еще не… приняла.