— Какой? — спрашиваю без раздражения, осадив себя.

— Успеть пожить, — отвечает просто и подключается к размышлениям: — Я слышал, некоторые маньяки мечтают, чтобы их поймали. Осознают, что творят и хотят, чтобы это кто-то прекратил, потому как сами не в состоянии. Может, он из их числа, как знать. Когда нашли старое захоронение, новое решил не прятать.

— И так и так может быть, — заключаю дипломатично.

— М-м-м, компромисс, — смакует с ухмылкой. — Ты меня балуешь, малыш.

— Это правда, — отвечаю кокетливо, и сама не замечаю, как разговор уходит в совершенно противоположное от расследования направление.

Только когда к мосту подъезжаем появляется ощущение реальности и времени. А еще — недоумение. С ним так легко, будто не было этих шести лет, будто вовсе не расставались.

«Но они были», — проталкивает здравую мысль рассудок, от которой я тут же отмахиваюсь, снимая блокировку с мобильного. Сообщаю Смолину домашний адрес поисковика и пишу сообщение Вале:

«Ты в крапиве?»

«Увы», — приходит ответ буквально через полминуты, и я немного расслабляюсь, со слабой улыбкой таращась на сообщение.

— Порядок? — интересуется Смолин невзначай.

— Да, еще ждет.

— Логично. Они не могли доехать раньше, чем мы до города.

Конечно, логично. Почему только у меня такое чувство, будто выдрали шмат из сердца? Мы с ним уже три года рука об руку, в отношениях или без. Как я буду без него? За полторы тысячи километров… на пятьдесят отъехала и меня уже выкручивает.

Поисковик, а зовут его Александр Толмачев, живет в обычном спальном районе, похожим на тот, в котором я провела большую часть жизни. Пятиэтажки, старенькие детские площадки, разбитый асфальт, зелено и относительно чисто. Обычный пейзаж, обычные люди и горы хлама на балконах.

— Подождем, — загадочно улыбается Смолин у подъезда. — Люблю делать сюрприз своим появлением.

Фыркаю и отвожу взгляд, возвращаясь мыслями в тот день, когда он появился на пороге офисе Невзгодова. Что я тогда почувствовала?

Раздается писк домофона и на улицу выходит какой-то подросток, а мы пробираемся в подъезд. Поднимаемся на второй этаж, и Смолин долбит кулаком в дверь.

— Кто? — слышится из-за двери.

— Полиция! Открывай!

— Да сколько можно, — ворчит мужчина, распахивая дверь. — Что еще? Вы на часы вообще смотрите?

— Речь об убийствах молодых женщин, — строго ставит его на место Костя и делает шаг в квартиру. — А значит, у всех причастных к делу ненормированный рабочий день.

— Я свою смену уже отпахал, — саркастично кривится мужчина, но впускает нас.

Если честно, именно так я его себе и представляла. Длинные каштановые волосы не первой свежести собраны в низкий хвост, загар по футболке, худое вытянутое лицо, большие глаза немного навыкате. Хотя, последнее вполне возможно следствие того, что он увидел меня.

— Добрый вечер, — щебечу, выглядывая из-за Смолина. — Спасибо Вам большое, Ваше участие в расследовании имеет исключительную ценность.

— Добрый, — крякает и отступает, стушевавшись. — Ну, это… я вроде как все рассказал. Чего еще?

— Да тут понимаете какая несостыковка, — вздыхаю очень тяжело. Очень. На моих хрупких плечах сейчас все тяготы бренного мира и поднебесья до кучи. И приподнятые в удивлении брови Смолина меня в обратном не убедят. — Александр. Могу я к Вам так обращаться?

— Это мое имя, — подтверждает, моргнув и застыв.

— Сашенька, — снова вздох. Выплываю из-за Смолина. — Так что пищало? — задаю единственный вопрос, который не давал мне покоя еще с того момента, когда я впервые просмотрела дела.

— В каком смысле? — немного прищуривается Толмачев.

— В прямом, дорогой мой человечек. Как мой коллега уже сказал, мы тут не в игры играем, — продолжаю тем же сладким голоском, но смотрю на него в упор. — Женщин убили и они, как выяснилось, не единственные жертвы.

— Я тут не при чем, — заявляет тут же.

— Конечно! — возмущенно распахиваю глаза. — Господи, нам такое и в голову бы не пришло, — трясу головой и волосам, прогоняя «жуткую» мысль. — Но что пищало, Саша? Только не говорите снова «штифты в ноге», мы же с вами знаем, что «шмурдяк» звучит совсем иначе. Ну Вы же опытный поисковик, Саша, — смотрю с укором, а Смолин отворачивается, пытаясь не заржать.

Ну а что? Я тоже поисковик. И интернетом пользоваться умею.

— Ну, э-э-э, — теряется Толмачев.

— Я понимаю, Вы проделали огромную работу, — продолжаю наступление и делаю шаг вперед, — а любой труд должен быть вознагражден. Но, Саша, пусть этой наградой для Вас станет поимка преступника и благодарность близких погибших девушек. Это ведь правильно, Вы же согласны?

— Д-да, — отступает на шаг.

— Так что пищало, Александр? Я понимаю, поначалу Вы могли решить, что захоронение древнее, — сильно приукрашиваю, — поэтому несколько пренебрежительно отнеслись к останкам, лежащим поверх остальных. Но что-то привлекло Ваше внимание, что-то продолжало настойчиво подавать сигнал из-под земли. Иначе не получается, Саша. Иначе до второй жертвы Вы бы копать не стали. Что это было?

— Кулон! — выпаливает Александр. — В руке был кулон! Цепочкой вокруг пальца, в кулак зажат, походу, когда ее, ну… того. По голове, — выдыхает и опускает голову.

— Вы его продали?

— Почистил и отнес в ломбард, — отвечает с неохотой.

— Адрес и описание, пожалуйста.

Через пять минут выходим на улицу. Смолин пялится на меня во все глаза и улыбается.

— Неожиданно, — выдает со смешком.

— Понахваталась, — пожимаю плечами и достаю мобильный, опуская взгляд в экран. — Ломбард уже закрыт, — констатирую без удовольствия. — Завтра с десяти. Вот что за люди, а? Ну вот сколько ему за эту безделушку дали? Неужели совесть даже не гложет?

— Теперь, уверен, еще как, — хмыкает Смолин и импульсивно обнимает за плечи, целуя в голову. — Я впечатлен. Без шуток. Как там… шмурдяк?

— Ой, не придирайся. На каком-то форуме поисковиков мелькнуло, некоторые так всякий хлам называют вроде пивных пробок и прочего.

Едва устраиваемся в машине, пишу Вале хвастливо:

«А у нас зацепка!»

«Но она в ломбарде», — добавляю следом уже не так радостно.

«Молодец!», — хвалит без промедления.

«У меня тоже. Еще жертва. Неделя, не больше. Но только начали».

«Напиши, когда закончат, ладно?».

«Обязательно».

И снова грею телефон в руках, испытывая острое желание сорваться и поехать к нему, но останавливает то, что нас туда сейчас и близко не подпустят. Вот если бы остались… черт! Надо было остаться!

— Заедем поужинать? — спрашивает Смолин.

— Как хочешь, — отмахиваюсь и чувствую укол совести. — Да, давай, — говорю уже мягче. — Нашли одно тело, — теперь уже явно оправдываюсь. — Жуткое дело. И непохоже, чтобы как-то было связано с Андреем и Мариной.

— Как знать, — пожимает плечами Смолин. — В любом случае разбираться с ним придется в первую очередь.

— Да. Найденную девушку убили неделю назад. И она должна стать последней.

— Согласен, — берет меня за руку и сжимает пальцы.

В ресторане едим молча. Разговор не клеится, в голове рой мыслей и нервозность относительно завтрашнего мероприятия. Каково будет смотреть в глаза убийце собственного ребенка?

В раздумьях не замечаю, как у нашего столика появляется фигура.

— Владелец собственной персоной, — слышу голос и мгновенно покрываюсь холодным липким потом, — да не один, а с прекрасной спутницей. Ощущение, будто я выиграл в лотерею.

Смолин негромко смеется и поднимается, протягивая руку.

— Эд, рад встрече, — мужчины крепко жмут руки. — Позволь представить. Виктория, моя девушка.

— Виктория? — переспрашивает Эдуард, будто ослышался, а я с трудом перевожу взгляд от тарелки к нему. — Красивое имя. Вам идет, милая леди. Эдуард, — представляется и театрально склоняет голову, не сводя с меня взгляда.

— Смотрю, ты тоже не скучаешь, — Смолин кивает на один из столиков, где в одиночестве сидит девушка, отрешенно ковыряя вилкой в салате. — Жена?