– Так вот ты какой, Штыба! – протянул он и добавил, удивив меня до невозможности: – А ведь мой отец с твоим предком вместе воевали в гражданскую.

Это он про какого родственника? Насколько я знаю, фамилия Толика происходит от угольных отходов у нас в области. Так называемый штыб. Близлежащая Новочеркасская ГРЭС работала именно на штыбе – мелкой угольной пыли.

– Что, не знаешь про предков? Это плохо. А вот бабушка твоя в курсе. Что же она внуку не рассказала? – попенял бабуле коммунист. – Штыб Семен Митрофанович – твой дед двоюродный. Жаль, рано погиб, но на Кавказе его до сих пор уважают и даже площадь назвали его именем во Владикавказе. Бабка твоя – родная его сестра.

Толиковской памятью вспомнил, что, когда я родился, мама не жила с отцом и дала мне свою фамилию, а потом, в мои года два, они опять сошлись. А вот бабушка моя, Светлана Митрофановна, мне ничего не рассказывала, хотя, если честно, я вообще не интересовался ее прошлым. Видя, что я задумался, Виктор Семенович продолжил:

– Я, когда узнал, кто мне помог, сначала и не поверил, ведь твой дед спас моего отца в свое время! Да и ты молодец, не растерялся – и потерю крови уменьшил, и при сотрясении правильно действовал, – несколько неуклюже похвалил меня он.

– А как вы себя чувствуете? – спросил я, не зная, что и сказать.

– Да уж получше, чем Бубликов, – засмеялся пострадавший, процитировав фразу из популярного кинофильма «Служебный роман».

Мы с директором подхалимски хихикнули.

– Еще хочу сказать спасибо, что заметил яму на обочине, из-за которой я и попал в аварию, а то поползли слухи, мол, я чуть ли не пьяный был, – сказал Виктор Семенович и посмотрел на меня.

– Это от дедушки пахло, с которым мы вас перевязывали, наверное, поэтому и сказали так, – не подвел его ожидания я, проявив настоящую мудрость, и судя по тому, что сопение Николай Николаевича за спиной стало тише, я попал в точку.

Дальше заведующий отделом в Ростовском обкоме КПСС внимательно выслушал мои планы на жизнь.

– Значит, десятилетку не хочешь закончить, – подытожил зав отделом, глядя на сидящего по стойке смирно (вот уж никогда бы не подумал, что так возможно) директора школы. – Есть и другой вариант – вечерняя школа, а потом вуз. С работой и жильем я помогу.

– Неожиданно, – признался я. – Надо дома посоветоваться.

– Ну и отлично, – подвел итог мой благодетель и оставил свой домашний номер телефона в Ростове.

Едем обратно. Я опять заснул, и разбудили меня уже около дома. Директор попрощался, и я потопал к себе, где меня уже потеряла бабка.

– Куда пропал? И кто там тебя привез? – начала допрос она.

– Бабуля, а правда, что твой брат – известный революционер? – вопросом на вопрос ответил я.

В общем, болтали мы до самого прихода отца, который явился поздно и не с пустыми руками, а с ящиком пива!

– Шашлык к обеду тебе приготовят, заедешь ко мне на бойню, заберешь. И вот пиво тебе, как и обещал, – сказал он и пошел спать по причине сильной усталости и опьянения.

Пиво ему оставили в вино-водочном, он заранее договорился с руководством, и сторож вечером отдал ему ящик. С возвратом тары, конечно. Батя редко у них что просил, с его работой ему приносили водку и так, а прочие напитки он не уважал и откровенно игнорировал.

Утром я проснулся от божественного запаха домашних пирогов. Бабуля расстаралась к моему дню рождения. Осторожно, чтобы не разбудить спящего отца, я пробрался на кухню. «Не буди лихо, пока оно тихо», а то с похмела у отца плохое настроение. Бутылок в ящике поубавилось! Минус две штуки! Сто пудов, отец встал ночью и выпил. Надо срочно их увозить или спрятать. Как говорится, «тиха украинская ночь, а сало надо перепрятать». И пиво оказалось подходящее – украинское. Хоть Украина и рядом с Ростовской областью, я такое в первый раз видел и даже не слышал про него в прошлой жизни – «Переяславское». Пустая бутылка пахла медом, но срок годности еще не истек, крепость – четыре с половиной оборота. Сойдет, а девочкам сладкое даже должно понравиться. Бабуля, неодобрительно качая головой, помогла мне поменять этикетки с пива на газировку, которую я купил еще позавчера. Бутылки с пивом стали выглядеть одинаково, но придраться не к чему – ситро и лимонад как есть. А нет, вон еще и парочка тархуна. Газировка же осталась без этикеток. Оставляю бате бутылку пива, остальное складываю в баул и прячу в бане. Сейчас к Кондрату надо заехать, все сразу на место не увезу, а мне еще за Дианой ехать, магнитофон забирать, потом за мясом, затем дрова отвезти, воды и еще кучу всего.

– Ну ты и спать! Через два часа уже народ придет, – недовольно сказал Кондрат мне, но я не стал спорить, ведь ему батя доверил сегодня свой «Иж-49» с коляской радикально черного цвета.

– На два часа дал, уже полчаса прошло! – бурчал друг, заводя мотоцикл.

Мотоцикл был тяжеловат в управлении для пацана, но Кондрат справлялся. Мотик был чуть ли не тридцатилетнего возраста, и единственной причиной, почему транспортное средство до сих пор может передвигаться, было то, что батя Кондрата большей частью сидел по зонам и не имел возможность ушатать его.

С мотоциклом все оказалось очень просто. Едем сначала ко мне во двор, там грузим пиво, три бутылки моего трофейного коньяка, воду, хлеб, пироги, вилки и прочие тарелки, в основном жестяные и железные мне бабка доверила. Я также взял парочку старых одеял – не сидеть же на земле там? На поляне бревна есть, но охота и поваляться будет. Высаживаю Кондрата в чистом поле, хотя там уже находится мой второй друг – Похаб, чем-то заедающий налитый из термоса чай.

– Так! Сейчас к Диане за музыкой, а потом за мясом. Похаб! Встречай гостей и организуй тут все.

– А чё за костюм у тебя такой модный? – вдруг спросил Похаб.

– Олимпийский. Третьяк подогнал, – пошутил я.

– А что, он ему не нужен? – затупил Похаб.

– Шучу, парни! Шучу. Бабка купила по знакомству. Говорят, что готовили нашим олимпийцам, а те в США не едут.

– А чё за костюм у тебя модный такой? – спросила Диана, повторив слова друга.

– Это ему Третьяк подарил, на Олимпиаду наши не едут, вот он ему и не нужен, – охотно пояснил Кондрат. – Давай, садись в коляску.

– Как это? Олимпиада летняя, а Третьяк же в хоккей играет? Тьфу! Не то спросила. Чего он тебе подарил-то? – требовательно посмотрела на меня одноклассница.

– Да шутит он! Бабка по знакомству взяла, садись уже, – настойчиво попросил я.

Время поджимало – мотоцикл скоро отдавать надо. Связываться с батей Кондрата неохота. Отморозок он, хотя моего батю побаивался и всегда разговаривает с ним вежливо, даже бухой. Конечно! Мой батя – особый случай, здоровый, как горилла, и неприветливый, как цепной пес. И рука, сука, тяжелая.

Мы все успели – и за мясом сгонять, и даже за Верой заехать. Хоть и жила она недалеко от места сбора, а не отказалась сесть в коляску. Выглядела девушка отлично – короткая юбка и белая майка. Кондрат для такого случая даже полихачил. Архарова удивила меня подарком – у нее с собой были два тортика. Один кремовый, второй масляный, с орешками. Не поленилась же с утра сбегать. А и вправду, чего одно мясо есть? Шашлыков было много, ну, не пять килограммов, чуть поменьше, но пахли они восхитительно. Тофик – мастер на это дело, он работал у отца в цеху и делал все как для себя.

Полянка у реки уже заполнялась народом. Любящий пожрать Похаб развел костер, наделал углей и сейчас запекал в них картошку. Картошка была уже дряблая, по причине скорого лета, зато были редис и лук свежий, тоже затаренный явно голодным Похабом. Пока все собирались на поляне, Кондрат поехал ставить домой мотоцикл.

– Зря торопились, батя с утра выпил и спит, а мамка не сдаст ни за что, – сообщил он, вытаскивая из сетки две банки прошлогодних огурцов.

Последней пришла Фаранова с двумя братьями сразу – с семи– и десятиклассником. Оба, кстати, Олеги. Что, фантазии у родителей вообще нет? Итак, из парней была наша троица – Похаб, Кондрат и я, а также Игорь, Саня, оба Олега из одноклассников и два брата Фарановой, многовато Олегов получилось. Плюс пять девочек. Нормально можно поиграть с четырнадцатью участниками. Сразу пиво я не стал доставать, все ждал, когда придет директор, но народ требовал. В конце концов, я плюнул и выдал всем по бутылке пива, и с шашлыком оно зашло на ура.