– Схожу, гляну, что там и как.

На уроке мы на деревообрабатывающих станках делали шахматные фигурки. Хоть и под присмотром, но я поразился, как учитель не боится, что мы тут покалечимся? Я получил трояк, хотя, если не на пять, то на четыре уж точно свою работу выполнил. Скорее всего сухонький, выпивающий трудовик по кличке Сусана, затаил зло на меня за постоянные пропуски занятий.

В классе ко мне подошла Аленка и спросила:

– А я тебе правда нравлюсь?

– Зуб даю, – попытался я протиснуться между ней и стеной, ведь у входа школы меня уже ждали мои два друга.

– Я у Петьки спросила, он сказал, что Серега сочинил всё. Ты извини за то, что плохо подумала про тебя.

– Извини? Да меня сейчас из-за тебя бить будут! С тебя поцелуй! В щечку! – притворно возмутился я.

Аленка вспыхнула, обернулась и, странно посмотрев на меня, скрылась с глаз почти бегом.

Выхожу во двор. Кондрат – долговязый тормоз по жизни, но резкий в драке. Похаб неплохой борец, за счет массы может уронить любого и там уже замесить. Я, несмотря на реноме двоечника, дрался раза три до этого. Один раз в классе пятом и два – в начале восьмого. Ходил Толик и немного на бокс, к местному тренеру-алкашу, но не понравилась дисциплина и вскоре бросил. Но это Толик, а его подселенец в виде меня имел опыт драк солидный. Да и первые разряды по боксу и борьбе не с неба упали. Сила у меня сегодняшнего есть, реакция вроде тоже, а вот с техникой могут быть проблемы. Но как показал опыт стычки с Серегой, эти проблемы решаемы.

– Чё, где этот клоун? – спросил у ребят, выйдя на улицу.

– Порешали, будете драться один на один, – удивил меня Кондрат. – Никто по-серьезному за него не впрягается.

Я вспоминаю. Да, друзья по Афгану у Каркатова появились уже после армии, а в школе он особо не общался ни с кем, но и не ссорился. С ним тем более никто не решался драться – тушка размером со шкаф, накачанные банки бицепсов, которыми он хвалился, нося майки без рукавов.

– Дык, дрались же уже в школе, – удивился я.

– Говорит, мол, не готов был, – пояснил Похаб.

За школой у нас разбит парк с яблонями, по причине весны еще полуголый, но листья деревьев упорно лезут к солнцу и уже прикрывают немного нас от взглядов из школьных окон.

Серега, два Олега и – сюрприз – Мадрид, наш местный негр, тоже здоровый парень из параллельного класса. Не негр, а мулат, как я сейчас понимаю. Странно, Каркатов дрался с ним в начале года, когда мы решили схлестнуться класс на класс, а тут он в его команде.

– Чё? Какие правила? – скучным тоном уточнил я, подходя к их компашке и пожимая руку Мадриду, я, кстати, реально забыл, как его зовут.

– Руками, ногами, но без оружия и кастетов. По яйцам не бить. Лежачего не бить, – уточнил Олег Горин, тот, что сказал, что не впишется за Каркатова.

– А чё, свинчатку можно? – заметил я припухлость кулака Каркатова. – Руку разожми.

Серега сунул руку в карман и, видимо, выложил слиток свинца, который взял для утяжеления удара. И тут же вынул.

– На, смотри, нет ничего. Погнали, – крикнул он, кидаясь на меня одним быстрым броском!

Так делать вроде и можно, но западло, и если бы я не был готов, то мой противник сантиметров на пятнадцать выше мог бы меня и зашибить, сила-то есть у него. Кулак просвистел рядом с ухом, почти задев его, я пытался сделать нырок под руку на полусогнутых ногах, но вышло плохо – тело не готово к таким танцам пока. Ронять нет смысла – не добиваем же. Встанет, отряхнется и опять кинется, а попадать под его удар не хочу. С трудом выпрямляюсь после полуприседа и встречаю соперника прямым в челюсть. Этого хватило. Каркатова повело, он сел на задницу и замычал от боли.

– Сидящего добивать можно? – спросил я, понтуясь перед обществом.

– Да ему хватит, – уверенно говорит второй Олег по фамилии Шпитин.

– Тогда закончили, – решаю закруглить я драку.

– А меня так можешь? – неожиданно спросил Мадрид, поворачиваясь и толкая слегка меня в грудь.

– А смысл? Чего нам с тобой делить? – натурально удивился я.

– Борзый ты, я смотрю, но бьешь неплохо, хочу силы наши сравнить. Соревнование такое, – туманно пояснил Мадрид.

– Ничё не попутал? У нас разные весовые категории для соревнования, разве мне дрын какой взять, чтобы шансы сравнять? – я сделал вид, что задумался.

– Ха-ха, – посмеялся Мадрид, и видно, что мое признание в том, что шансов у него больше, ему польстило. – Замяли, так дурканул что-то.

– Мадрид, а давай со мной? – засопел Кондрат, уже заведенный.

– Тихо! Расходимся краями, решили же. Серега, ты как, живой? – перевел стрелки я.

– Живой, но башка кружится, – признался поверженный боец. – Как бы сотряса не было.

– Давай тебя до дома дотараним? Мадрид, ты рядом живешь вроде. Заберешь?

– Да придется. Ничего ты его приголубил, – озадачился мулат.

Дома бабка первым делом попросила мой дневник и, увидев двойку с тройкой, как-то даже облегченно вздохнула.

«Ладно, я вам еще покажу», – обиделся почему-то я.

Вечер прошел тихо, по-семейному. Отец был конкретно пьяный и сразу уснул, а мы с бабкой спокойно телик посмотрели, его не разбудив. Аж целых два канала показывает телевизор, и неплохо – не рябит и цвета не сбились. Перед сном я пытаюсь вспомнить все, что мог – маньяков, клады, песни. Все, чем занимались попаданцы в книгах. Итог – из маньяков один Спесивцев. Убью суку, что бы мне это ни стоило, а заодно и всю его родню, а можно и соседей. Клады? Ничего конкретного. Помню, нашли где-то кучу посуды и все. Песни? Ну, вспомнил… песни Шнура, «Сектор газа» и «Пневмослона» несколько штук, а вот попсу – нет. Высоцкого, по понятным причинам, отметаю, а там я помнил многое. Почитал и учебник истории, ища отличия в моем мире и в этом. Все, что помнил, совпадало.

Утром по старой схеме – гребаный петух, школа, стакан молока, математика.

– Анатолий Штыба – пять, – зачитывает оценки за контрольную математичка.

Класс изумленно зашумел. Это получается, Кондрат никому не говорил, что я все решил? Удивил. Кроме меня, были еще пятерки, но все смотрели на нас с Кондратом. Тот получил четверку! Он списал одну задачку у соседки спереди и две я ему решил. Потом меня вызвали к доске, и я себя почувствовал Сыроежкиным из фильма «Приключения Электроника». Или самим Электроником. Мои знания были гораздо выше, чем у поселковой училки, и я легко получил еще одну пятерку. На перемене меня окружили пацаны и спрашивали, спрашивали, спрашивали. Что говорили? Ну, примерно так: «Скажите, Анатолий Валерьевич, как вы смогли получить такие высокие оценки?» «Мать, мать, мать», – привычно отзывалось эхо от их вопросов в гулких школьных коридорах.

Потом опять черчение, где я получил четверку за нарисованный на прошлом уроке шар. Потом… потом пение. Меня пытались и там привлечь, но петь я не умел. Зато Похаб и Кондрат стали пытать про мой день рождения. Я им, оказывается, обещал бухло. Ладно, решим этот вопрос, есть еще времени немного.

Дома оказался неожиданно трезвый и злой отец. У них в цеху сгорела подстанция, и в темноте работать он не смог. Сорвался и калым.

– Дневник давай! – изумил меня он.

Он просил его раз в год, как выдала мне память Толика.

– Сегодня две пятерки и одна четверка, – не упустил возможность подколоть его я.

– Что… чты? – хриплым голосом спросил батя, разглядывая оценки.

Несвязно, но понятно – батька в офигении.

– Пап, я после восьмого в техан хочу идти, – решил ковать железо, пока горячо, я.

– Это ты чего … списал? Да нет, аж две штуки… – бормотал отец, разглядывая обе пятерки.

– Пап, подмогнешь деньгами на поступление? – не отставал я, включив ребенка.

– Что? Деньги есть. Я хотел тебя к нам в цех… барана ты неплохо забил тогда, – предложил он.

И точно! Я сам недавно забил барана. Ну как сам? Отец подсказал, конечно, но ошибок я не сделал. Сам подвесил его за задние ноги, сам одним движением перерезал горло, далее специальным ножом для разделки стянул с барана шкуру и вынул внутренние органы. Потом разделал на части. Классно вышло.