— Так, а чего он хочет? — спросил Агат. — На чьей стороне ведет бой?

— Если бы я знал, друг мой. Если бы я знал. Но одно могу сказать точно: увидишь тень, что быстрее ветра, беги сломя голову. Не рекомендую вставать на пути того, кого кличут «тихий убийца».

— Ты думаешь, «тихий убийца» опасен?

Платье Стэллы, на этот раз с многочисленными нижними юбками, нижняя из которых довольно громко шуршала, было очень красивым. Цвета ночного неба, в сумерках, украшенное россыпью мелких переливающихся камней. Думаю, его следует вернуть, слишком дорогое.

— Ты слышала, как о нем рассказывал Партест?

Я посмотрела на Агата, затем на Рэма, который молчал почти всю дорогу до академии, и снова на Агата. Надо срочно поговорить с котом о возможности распространения моей нестабильности в магии и постоянных срывах. Других причин его состояния я просто не вижу.

— Благоговейный трепет! Не думаю, что такой мужик, как Партест, испытывает благоговейный трепет ко всем преступникам в городе. Он уважает убийцу. И чует мое сердце, неспроста.

— Думаешь, пират знает, кто скрывается за маской?

Агат тоже посмотрел на Рэма, тяжело вздохнул и ответил мне:

— Думаю, что знает.

— Гад! Мог бы и рассказать.

Друг рассмеялся.

— Вот ты жадная, — его огромная ладонь потрепала меня по голове. Вечно он так, как с маленьким неразумным ребенком. — Хорошо хоть, он не прекратил делиться с нами сведениями о пропавших магах. Особенно после взглядов и намеков Рэма.

— Отстань, — пробубнил рыжий.

— Я-то отстану, но твою проблему это не решит. Либо действуй, либо отступай.

— О чем это вы?

Агат убрал руку, посмотрел на меня и снова устало вздохнул.

— О своем, о девичьем.

— Пф, — ответила я и зашагала в сторону своей комнаты. Не хочет говорить, и не надо. Меня куда больше беспокоит то, как донести свою тушу до комнаты и не навернуться по пути. Слишком тяжелое платье. Не для меня подобные наряды, не для меня. — Завтра не ждите на ужин, у меня уборка в покоях ректора.

— Мика! — мне вслед бросился Рэм. Агат ухмыльнулся и скрылся за поворотом, ведущем в покои мальчиков. — Давай я тебя провожу.

Я безразлично повела плечами и направилась в сторону своей каморки на чердаке. Кроме ректора, меня туда никто не провожал. Раньше я бы ни за что не пустила в покои гостей, но с недавних пор у меня есть Дымок. Чистотой, которую навела эта мышь, можно восхищаться бесконечно. Правда, Рэм шел так медленно, что мы до покоев не доберемся никогда. Еще и платье, словно тяжелее с каждым шагом становится. Надо завязывать, красть у белобрысой платья.

Я уже хотела поторопить друга, потому как и безумно красивая, но совершенно неудобная обувь Стэллы, сдавливала пальцы ног. Эх, жаль, я не запомнила заклинание ректора. Можно было скинуть надоевшие туфли и пройтись по каменному полу босиком, не боясь застудить себе все на свете. К сожалению, зима в этом году выдалась холодная и отказывалась уступать время весне, что стоит на пороге. Мне болеть ни в коем случае нельзя. Мы скоро начнем ловить преступников, ворующих магов. Не до болезней. Не могу позволить себе упустить прекрасную возможность заполучить шанс для попадания в королевскую охрану.

— Мика, я хотел у тебя спросить…

Рэм отвлек от мыслей о грядущем величии. Пришлось обернуться. Хоть он меня и провожал, но изрядно отстал. Впервые видела рыжего в таком состоянии. Стоит, как маленький, мыском ковыряет трещину в полу и не смотрит в глаза.

— О чем?

— Ты любишь кого-нибудь?

Я задумалась. Никогда не понимала, что значит любить. Когда-то давно мне сказали, что нет ничего сильнее материнской любви, но мне она неведома. Затем в памяти всплыло воспоминание о мужчине и женщине, что стояли, склонившись над детской кроваткой. Преподаватель Фоер рассказывал о могущественной любви, что смогла вернуть мужчину с того света. Видимо, это и есть любовь.

Следом за этими воспоминаниями пришли и другие: «А теперь представь, как это у тебя забирают, и ты понимаешь, что больше никогда не сможешь это иметь», — сказал король. В моей жизни нет никого и ничего, что я боялась бы потерять.

— Нет, — ответила честно.

Одинокая луна за окном, возле которого мы остановились, скрылась за тучей, а я снова подумала, что хотела бы хоть раз в жизни быть кому-то нужной настолько, насколько нашему ректору была нужна его любимая.

— Это хорошо.

Мои глаза встретились с глазами Рэма. Они поменяли цвет на зеленый. Как же все-таки это красиво. Хотела бы я иметь такую магию. Тогда мои глаза могли бы стать такими, как у Эвы.

— Ой, дур-р-рак, — прокомментировал подслушивающий наш диалог кот. Интересно, когда он вернулся? Я точно видела, как его черный хвост скрылся за поворотом.

— Брысь! — топнул ногой друг.

— Ой, дур-р-рак, — повторил он и все-таки ушел.

— Я хотел предложить тебе более близкие отношения, чем те, что у нас есть сейчас, — с улыбкой на губах сообщил Рэм.

— Это как? — не поняла я.

— Ну, чуть больше времени проводить вместе. Получше узнать друг друга. Я бы хотел знать о тебе все. Что тебе нравится, что не нравится. Чего бы хотела, а отчего готова или желаешь отказаться.

Может, это то, о чем говорил некромант?! Рэм хочет узнать обо мне больше. Может, если мы будем больше знать друг о друге, то и дружба будет крепче?!

Казалось, что я упускаю важную деталь. Сердце так и кричало в груди, но я не могла понять, о чем. Последнее время сердце слишком часто подходит. Постоянные перепады настроения, вечная тяжесть при мысли о том, как затягивается рана ректора. Разрастающаяся ярость от осознания его отсутствия в академии. Так и хочется привязать его к тому креслу, где он периодически сидит, закинув ногу на ногу, и распивает алкоголь.

— Да, конечно, — дала я ответ на вопрос, смысл которого не понимала.

— Правда?

Еще чуть-чуть, и Рэм пустится в пляс. Я улыбнулась другу. Всегда такой серьезный и собранный, он последнее время все больше походил на мальчишку. Или это я слишком много времени провожу с угрюмым и сдержанным ректором?

На сердце снова стало тяжело.

— Тогда, — друг подошел вплотную, приложил ладонь в моей щеке и нежно улыбнулся. — До завтра, принцесса.

— До… до завтра.

Я, может, и дернулась бы от такой резкой перемены, но не успела. А вот то, что у Рэма очень нежные руки, заметить успела. У того же Агата, который любит щипать меня за щеки, когда я пытаюсь говорить серьезно, они грубые. Впрочем, как и у ректора. Впрочем, как и у меня. Видимо, нежные руки — это удел богатых людей. Интересно, а ректор богат?

Я тяжело вздохнула. Каждому свое. Агат, Рэм и я никогда не интересовались семьями друг друга. Словно сговорившись, мы удачно избегали любых разговоров о личной жизни за пределами академии. Я лишь однажды обронила фразу, что домой мне ходу нет, а Агат поведал о своей большой семье и необходимости им помогать. Может, поэтому мне с ним всегда было проще. У нас один социальный статус, а Рэм, как оказалось, наследник всего семейного богатства.

Платье становилось все тяжелее и тяжелее. Стоять и дальше, размышляя о чужом богатстве, было глупо. По крайней мере, до тех пор, пока на мне этот наряд. Я уже было развернулась, чтобы добраться до покоев, когда меня схватили за руку.

— Слышь, болезная, есть разговор.

Не то чтобы я была удивлена, но я была удивлена. Увидеть Стэллу посреди ночи в коридоре академии, это что-то из ряда вон выходящего. Да еще и в поисках меня.

— Это что, мое платье?

— Нет! — Ни секунды не сомневаясь, соврала я. — Стэлла, что случилось?

Девушка оглядела меня с головы до пят. Отодвинулась, оглядела еще раз, кивнула своим мыслям и вновь перехватила за руку.

— Не здесь, пойдем к тебе.

А-а-а, не-е-ет. Вот кого-кого, а эту гадину я к себе не пущу. Мало ли что она вытворит. Мне к кому потом бежать за помощью?! Выдернув руку из цепкого захвата, между прочим, тоже нежных рук, я сложила свои (к досаде, грубые, как у дровосека) на груди и ответила, твердое и бесповоротное: