— Что вы предлагаете? — Задал вопрос тот, кто говорил раньше.

— У Моретти есть технология, которая нам нужна. Я предлагаю объединить наши силы только для выполнения этой единственной миссии — вернуть детей туда, где им место, и похоронить Джованни там, где ему самое место.

И вот так комната превращается в гребаную зону боевых действий.

31

Маркус стоит рядом со мной, закатывая глаза, когда толпа выходит из комнаты. Был час споров, пока ребята, наконец, не настояли на своем и не дали понять, что объединение наших людей для этой миссии — не столько предложение, сколько враждебное требование.

Те, кто отказался, встретятся с мальчиками лично, и эта маленькая угроза перевесила весь мир. Но все сводится к тому, что я смогу сделать то же самое с семьей Моретти. Они и так меня недолюбливают, а теперь я должна предстать перед ними и предложить работать бок о бок с семьей, которая бессчетное количество раз обрушивала ад на их мир.

Отлично. Звучит весело.

Леви идет с пожилым джентльменом, провожая его, пока Маркус бормочет что-то о проверке чего-то в своей спальне наверху. Я наблюдаю, как он отходит от меня и направляется к двери, мои брови озабоченно нахмурены.

— Что ему могло понадобиться в его комнате? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Романа.

Он качает головой, в его обсидиановых глазах искрится смех.

— Его кровать, — бормочет он, как будто это очевидный ответ, до которого я должна была догадаться сама.

— Он спал? — Спрашиваю я, с интересом приподнимая брови, так как усталость последних нескольких дней наваливается на меня еще сильнее, чем раньше. — Ну и черт. Я могла бы просто присоединиться к нему.

Я двигаюсь к двери, но он останавливает меня.

— Шейн, подожди, — говорит Роман, удерживая меня. Я поворачиваюсь и встречаю его взгляд, чтобы обнаружить намек на нервозность, плавающую глубоко в этих темных глазах. Он отводит взгляд, его губы сжимаются в гримасу. — Я эм… я хотел с тобой кое о чем поговорить.

Я хмурюсь, и придвигаюсь ближе, ища в его взгляде хотя бы малейший намек на то, что это может быть.

— В чем дело? — Спрашиваю я, моя рука поднимается к его груди.

Роман обнимает меня за талию, а нервы, кажется, только крепчают.

— Пойдем. — Он ведет меня к большому столу, прежде чем поднять и усадить на него. Он встает между моими коленями, а его руки опускаются на мои бедра, пока я терпеливо жду, как он сформулирует все, что ему нужно сказать.

Его губы сжимаются в жесткую линию, прежде чем он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Он встречает мой выжидающий взгляд.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что Роман — это не мое имя?

— Эээээм… нет? — Говорю я, и мое замешательство звучит как вопрос, не понимая, что могло заставить его так себя вести, особенно если учесть, что он начал с такой фразы. — В чем дело?

Его плечи расправляются, словно он набирается смелости, чтобы быть сильным и посмотреть в лицо своим демонам.

— Мое полное имя Джованни Роман ДеАнджелис второй, — говорит он мне, наблюдая, как мои брови удивленно взлетают вверх, а мое тело невольно вздрагивает при звуке этого имени, навевая воспоминания, о которых я не хочу думать. — С самого детства я отказывался от своего имени и вместо этого стал называть себя Романом. Я не хотел быть связанным с ним подобным образом, потому что… ну, я думаю, ты можешь это понять.

— Океееей, — медленно произношу я, прищурив глаза. — Думаю, я что-то упускаю.

Легкая улыбка появляется на лице Романа.

— Хорошо, — говорит он. — Я просто скажу прямо.

Я терпеливо жду в предвкушении.

— Имя в твоей свидетельстве о браке, в лицензии и во всех документах — "Джованни Роман ДеАнджелис". Я к чему клоню… что, если бы случайно нашелся какой-нибудь способ изменить документы, чтобы добавить “второй"?

Я пристально наблюдаю за ним, когда кусочки мозаики, наконец, начинают вставать на свои места.

— Тогда… я была бы замужем за тобой. А не за твоим отцом.

Он кивает, настороженно наблюдая за мной, ожидая момента, когда я либо рассмеюсь ему в лицо, либо скажу, что ни за что на свете не хотела бы этого, но я не поступлю так, потому что мысль о разрыве связи с его отцом значит для меня весь гребаный мир.

— Что ты думаешь? — Спрашивает он через мгновение, мое молчание, вероятно, вводит его в кому, вызванную тревогой.

— Я… ты вообще сможешь это сделать?

Он снова пожимает плечами.

— Да хрен его знает. Не то чтобы мне раньше приходилось манипулировать брачными документами, но я уверен, что где есть желание, там есть и способ.

— Но тогда мы были бы женаты…

Я позволила этой мысли повиснуть в воздухе, уверенная, что это не то, чего он действительно хочет. Если бы передо мной стоял Маркус и просил сделать эту грандиозную вещь, я бы поверила, но Роман… я не знаю, понимает ли он, во что ввязывается.

Тишина становится все тяжелее, и я наблюдаю за ним, как и он за мной. Нервная энергия снова начинает затуманивать его взгляд, и когда он качает головой и отводит глаза, я понимаю, что он готовится все прекратить. Взяв его за подбородок, я заставляю его разобраться с этим прямо здесь и сейчас так же, как он поступил бы, если бы мы поменялись местами.

— Почему у тебя такой вид, будто ты вот-вот обделаешься? Тебе не нужно нервничать из-за этого.

На его лице появляется недоверчивое выражение, и он смеется, прежде чем наклониться ко мне и упереться руками в стол по обе стороны от моих бедер.

— Есть так много гребаных причин опасаться того, о чем я тебя спрашиваю.

— О, да? — Я бросаю вызов. — Например?

— С чего бы мне начать? — спрашивает он, прежде чем обрушить на меня список, которым он, без сомнения, мучил себя с тех пор, как эта маленькая идея попала в его мозолистые руки. — Во-первых, я убийца, хладнокровный убийца. Я нахожусь во всех списках самых разыскиваемых преступников в стране, а ты… ты — невинность, завернутая в красивый бантик. Я не хочу быть причиной, по которой тебя утянут на дно, к тому же мы оба знаем, что ты заслуживаешь человека, чья репутация сама по себе не станет мишенью на твоей спине. Во-вторых, я, блядь, этого не заслуживаю. Хочу ли я быть женат на тебе? Черт возьми, да, но я думаю, что Маркусу это нужно больше. Леви, вероятно, было бы насрать. Он не настолько сентиментален, так что, пока между вами двумя и в ваших отношениях ничего не изменится, ему будет все равно, но Маркус воспримет это как то, что я что-то забираю у него, как предательство худшего рода, и я не уверен, что смог бы так поступить с ним… но ради тебя, черт возьми, я бы это сделал.

Я ласкаю его щеку и начинаю чувствовать всю тяжесть того, о чем он меня просит, что это действительно будет означать.

— Роман, — начинаю я, прежде чем меня снова обрывают.

— Не надо, — говорит он. — Не надо нести мне чушь, которую ты собиралась сказать. Мы с тобой оба знаем, что после Фелисити идея жениться — это не то, что я бы рассматривал снова, особенно учитывая наши… уникальные отношения. Но Маркус, блядь, точно бы не отказался. Он сделал бы тебе самое охуенное предложение, какое только может пожелать девушка, подарил бы кольцо и опустился бы на одно колено. Он заставил бы тебя почувствовать себя гребаной принцессой. А это… это раздавит его, и тот факт, что я вообще спрашиваю тебя, будет для него пощечиной.

— Не говоря уже о том, — продолжает он, — что в какой-то момент мой отец умрет, и ты все равно будешь свободна от этого брака.

— Но я навсегда сохраню статус вдовы Джованни. Я не хочу быть связанной с ним ни в малейшей степени, даже после смерти.

— Вот именно, — говорит он. — Итак, тебе нужно сделать выбор. Я могу подготовить все эти бумаги, и ты сможешь официально называть меня своим мужем, или мы можем выйти за эту дверь и никогда больше не говорить об этом.