Джованни не теряет времени и делает шаг ко мне. Он заводит мою руку за спину, сгибая при этом сломанный палец, заставляя меня вскрикнуть, и, едва мои губы раздвигаются, он прижимается своим ртом к моему, погружая язык в мой рот, а по моему лицу текут слезы боли и отвращения.

Это длится недолго, но оставляет во рту неприятный привкус. Мне хочется вырваться, но прежде, чем я успеваю это сделать, Джованни толкает меня обратно к алтарю, пока его верная семья аплодирует его новому браку.

12

Черный внедорожник останавливается в начале большой кольцевой подъездной дорожки, и я смотрю на замок. Было время, когда мне нравилось находиться здесь. Мне нравилось просыпаться в этой тюрьме, зная, что парни здесь, и что, несмотря на все дерьмо в мире, у меня было место, которое я могла назвать домом.

Больше нет. Я боюсь возвращаться в этот замок больше, чем ненавидела его в те первые несколько недель, когда была пленницей мальчиков. Я была в ужасе и уверена, что смерть стучится в мою дверь, и теперь я снова здесь, только я точно знаю, что меня ждет.

Джованни собирается консумировать наш брак. Он собирается прижать меня к себе и трахать до тех пор, пока я не истеку кровью. Мое единственное спасение в том, что у такого мужчины, как Джованни, скорее всего микрочлен, который не продержится дольше пяти секунд. Все закончится быстро, но это не отменяет того, насколько жестоким и болезненным это будет, того опустошения, которое обрушится на мое психическое здоровье, гордости, которую я потеряю, или того, что я останусь без чувства собственного достоинства.

Как, черт возьми, я должна вернуться туда, зная, что меня ждет?

Водитель, который является одним из многочисленных охранников Джованни, выходит из машины и направляется к заднему сиденью, в то время как мое сердце бешено колотится. Джованни уехал на своей машине, оставив меня в двухчасовой поездке размышлять обо всем, что только что произошло… обо всем, что должно произойти.

Черт.

Дверь открывается, и я отшатываюсь, когда охранник наклоняется и хватает меня за руку. Я вырываюсь, но этот ублюдок слишком силен, а я слишком подавлена. Он вытаскивает меня из внедорожника, и я с грохотом падаю на асфальт. Мои колени скользят по белому шелку, а когда он поднимает меня на ноги, платье цепляется за камни, легко разрывая ткань.

— Нет, — кричу я, умоляя всем, что во мне есть. — Пожалуйста. Пожалуйста, не возвращайте меня туда. Пожалуйста.

Охранник не обращает внимания на мой крик, пока тащит меня вверх по ступеням большого входа в замок. Ужас оседает с каждым шагом, и к тому времени, как мы достигаем вершины, я впиваюсь когтями в его руку, практически разрывая плоть на куски.

Охранник прижимает руку к сканеру, и тот вспыхивает зеленым, после чего щелкает автоматический замок и дверь отворяется. Охранник пытается удержать меня, и я использую это в своих интересах, вспоминая все, чему меня учили Зик и ребята.

Я разворачиваю локоть и наношу удар по его руке, попадая прямо в мягкое место под бицепсом. Охранник вскрикивает в агонии, и я вырываю руку из его крепкого захвата, а затем мчусь вниз по ступенькам.

Не сегодня, мудак!

Я бегу по ступенькам, перепрыгивая через две за раз, и я концентрируюсь изо всех сил, чертовски хорошо зная, что координация — это просто не мой конек. Вероятность оступиться и отправить свою задницу в полет через голову слишком велика. В последнее время мне не очень везло, и сейчас действительно не время проверять эту теорию.

Охранник бежит за мной, и я не смею оглядываться ни на секунду, но, если судить по звуку его шагов, ублюдок быстро догоняет.

Мое сердце бешено колотится, и я сдерживаю желание закричать, чтобы сохранить все оставшиеся силы. Я не ела и не выпила ни глотка воды с тех пор, как покинула дом Джии. Это было едва ли двенадцать часов назад, но с тех пор столько всего произошло, столько сил у меня утекло, и я не успею далеко уйти, как этот засранец настигнет меня.

Я ступаю на асфальт, и несусь как последняя сука, но охранник оказывается позади меня в считанные секунды, он обхватывает меня за талию, и опрокидывает нас на землю. Я челюстью ударяюсь о твердую дорожку, и я вскрикиваю, уверенная, что что-то сломала.

— Ты думаешь, мне это чертовски нравится? — прошипел охранник мне в ухо. — Ты не единственная, кому есть что терять. Прекрати бороться со мной.

Я бью ему локтем в горло, и он отпускает меня ровно настолько, чтобы я начала выбираться из-под него, но сегодня ему не до моего дерьма. Судя по всему, у всех был тяжелый день, и мне почти жаль этого урода. Я могу только представить, что у Джованни есть на него, чтобы заставить его выполнять свои приказы, но я не могу заставить себя беспокоиться об этом. Его проблемы касаются только его. У меня есть свои проблемы, и я не позволю обвинять себя в положении, в которое он попал.

Он набрасывается, хватает меня за лодыжку и дергает назад, прежде чем я успеваю вырваться, и я падаю обратно на подъездную дорожку — теперь мое белое платье точно испорчено. Он крепко хватает меня, заламывая мои руки за спину, и я боюсь, что мои плечи могут выскочить из суставов. Боль пронзает меня, когда охранник поднимает меня с земли, держась за мою спину и лишая возможности сбежать.

— Смирись и терпи, мать твою, — шипит он мне в ухо. — Нравится тебе это или нет, но теперь ты принадлежишь ему. От этого никуда не деться. Так что сделай себе одолжение и просто покончи с этим. Чем скорее ты позволишь ему трахнуть себя, тем скорее он оставит тебя в покое.

Я тяжело сглатываю, зная, что он прав, но я не могу принять это. Он собирается уничтожить меня. Он собирается забрать все, что у меня есть, и собирается использовать это против мальчиков.

Я не могу… Я не могу позволить этому случиться.

Рыдание вырывается из глубины моего горла, когда он заставляет меня подниматься обратно по лестнице. Каждый шаг как будто наливается свинцом, утягивая меня назад, и слезы текут по моему лицу. Страх поселяется глубоко внутри меня, и на мгновение я задаюсь вопросом, тоже ли самое чувствовала Жасмин, напуганная тем, что с ней должно было случиться.

Нет… Нет, я не должна сравнивать это с адом, через который прошла Жасмин. Ее связали, заткнули рот кляпом, выкрали из дома и жестоко изнасиловали. Это… это другое. Я вернулась сюда, чтобы спасти мальчиков, зная, что есть вероятность, что Джованни доберется до меня. Я знала, чего он хотел, и все равно пришла, рискуя всем, только чтобы увидеть, что парни живы.

Они возненавидят меня за то, что я позволила себе попасть в такое положение. Они сказали мне бежать, а я отказалась слушать, но, в конце концов, если я смогу вытащить их, если я смогу спасти их, все это будет стоить того, верно?

Черт.

Охранник проводит меня через парадную дверь, и огромный замок кажется теперь намного меньше. Не теряя времени, он ведет меня обратно в мою комнату, и тихий плач ребенка в глубине замка — единственное, что может отвлечь меня от мыслей о том, что должно произойти.

Он швыряет меня на кровать, и я падаю, моя воля к борьбе быстро тает, но когда он наваливается на меня сверху и переворачивает, я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Что ты…

Его бедра прижимаются к моей груди с обеих сторон, фиксируя мои руки по бокам, а одной рукой он сжимает мою челюсть. Я пытаюсь вырваться, в ужасе от того, что он может от меня хотеть, когда в другой его руке появляется маленькая таблетка. Он заталкивает ее мне в рот, и прежде чем я успеваю попытаться выплюнуть ее обратно, на мое лицо выливается кувшин воды. Я отплевываюсь от воды, но он держит мой рот открытым, заставляя сглотнуть или рискнуть захлебнуться в ней, и когда таблетка без труда проскальзывает в мое горло, он отпускает меня.

Вода заливает мое лицо и постель, когда мудак ставит кувшин обратно на маленькую прикроватную тумбочку.