Сжимая его член, я открываю ножницы и прижимаю холодный металл к основанию его члена. В конце концов, я хочу получить от него как можно больше, если для него будет отведено особое место на моей полке с трофеями, которую Роман, без сомнения, соорудит для меня.

Джованни судорожно втягивает воздух, его глаза широко открыты и наполнены непролитыми слезами и страхом, и в этот момент я отправляю это шоу в турне. Я сжимаю ножницы, наблюдая, как острые лезвия впиваются в его плоть. Джованни кричит, и это звучит для моих ушей как сладчайшая музыка.

Льется кровь, и я морщусь. Возможно, мне следовало подождать немного дольше, чтобы резинка успела сделать свое дело, но, черт возьми, у меня есть перчатки. Раскрыв ножницы, я сжимаю их снова и снова, и, хотя лезвия острые, мне все равно нужно несколько попыток, чтобы пройти сквозь плоть и мышцы.

В лучшем случае это грубая работа, но это лучшее удовольствие, которое я когда-либо получала, и когда его член наконец оказывается в моей руке, а яйца все еще прикреплены к нему, я поднимаю взгляд и вижу, что он бледен, как привидение, и на грани обморока. Он долго не протянет, и какая-то часть меня ненавидит, что это произойдет так быстро. Весь смысл резинки заключался в том, чтобы я могла оттянуть этот момент, но что есть, то есть.

Оборачиваясь, я встречаюсь взглядом с Романом, прежде чем отправить ампутированный член в полет.

— Лови.

Его рефлексы заставляют его руку взметнуться и поймать член в воздухе, прежде чем его лицо бледнеет, и он бросает его в Маркуса, у которого явно нет проблем с тем, чтобы держать в руках вялый член своего отца.

— Черт возьми, детка. Это не круто, — говорит он, и его лицо морщится от отвращения. — И теперь мне нужно в душ.

— Подожди, — говорю я, делая паузу и обеспокоенно глядя на него. — Ты не планировал принять душ после этого? И ты собирался позволить мне трахнуть тебя? Отвратительно, Роман.

Он закатывает глаза и фыркает, вероятно, с остроумным комментарием на кончике языка, но Маркус смеется и прижимает окровавленный член ко лбу Романа.

— Послушай, детка. Роман действительно мудак.

Кулак Романа никогда не двигался быстрее. Он наносит жестокий удар в челюсть Маркуса, отправляя его в полет через всю комнату, но тот не смеет уронить член. Я собираюсь выругаться на Романа, но он уже пересекает обитую войлоком камеру, выворачивая свои кишки в таз, а на лбу у него брызги крови.

Я качаю головой и поворачиваюсь обратно к Джованни, пока мальчики приходят в себя.

— Честно говоря, — говорю я ребятам, — я не задумывалась о чем-то большем, чем отрезать ему член, но мне кажется неправильным убивать его, когда вы все заслуживаете этого гораздо больше.

Леви прижимается ко мне сзади, его руки на моей талии, и он вдыхает мой запах вместе с запахом крови в воздухе.

— Что ты хочешь сделать? Выбор за тобой.

Все варианты проносятся в моей голове, пока я смотрю, как Джованни начинает истекать кровью. Он слаб и ни за что на свете не сможет сопротивляться. Убийство со стороны мальчиков кажется милосердным, слишком легким.

— Дилл, — наконец произношу я, вспоминая тот день, когда я побежала за ним в лес за особняком ДеАнджелисов. — Он тоже заслуживает того, чтобы получить свой кусок.

Леви кивает и отходит от меня.

— Считай, что дело сделано.

Леви выходит из камеры, и я смотрю, как он идет к маленькому лифту. Он нажимает кнопку и через несколько мгновений исчезает.

Пересекая комнату, я стягиваю с рук большие черные перчатки и бросаю их на пол, а затем становлюсь перед Романом. Я беру его руку в свою и качаю головой: костяшки пальцев разбиты, а по всей длине искусанных пальцев стекает струйка крови.

— Знаешь, мне неприятно, что ты, вероятно, разбил хорошенькое личико Марка, но ты же знаешь, как меня заводит насилие.

Роман хватает меня за подбородок, его пальцы впиваются в кожу, и, прежде чем я успеваю перевести дыхание, его губы обрушиваются на мои в обжигающем, доминирующем поцелуе. Его язык проникает в мой рот, и я прижимаюсь к нему всем телом, чувствуя, как его член твердеет у моей талии.

Я слышу шаги Маркуса позади нас, как раз в тот момент, когда тихий звон лифта возвещает о возвращении Леви. Роман прерывает наш поцелуй, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Джованни, лежащего на полу в изломанном состоянии, когда Леви входит в камеру с Диллом по одну сторону и Доу по другую.

Дилл рычит, увидев человека, который всадил пулю ему в бедро, и я наблюдаю, как Леви делает жест рукой, призывающий Доу сесть рядом с ним. Рычание Дилла становится более злобным, и огромному волку не нужно объяснять, зачем он здесь, он и так все понял.

— Дилл, — говорю я, привлекая его внимание, и отступаю, давая ему пространство для работы. — Он весь твой.

И вот так Дилл нападает, его свирепые острые зубы впиваются в плоть Джованни, как тиски, и разрывают ее на ленты. Кровь дико брызжет по комнате, а по камере разносятся булькающие крики. Его рука полностью отрывается от тела, и мгновением позже Дилл разрывает ему горло, так как его зубы вонзаются прямо в артерию.

Хлещет кровь, и мгновением позже Джованни ДеАнджелис мертв.

38

Выйдя из ванной, я собираю волосы в пучок и закрепляю их заколкой. Было нелегко смыть всю эту кровь с моих волос, но теперь, когда я это сделала, я чувствую себя в миллион раз лучше. Я хватаю свой шелковый халат цвета шампанского и просовываю руки внутрь, а затем свободно завязываю его на талии, и на моих губах играет улыбка.

Джованни ДеАнджелис мертв.

Роман, Леви и Маркус — лидеры мафиозной семьи ДеАнджелис.

А я… дрожь пробегает у меня по спине. Я имею в виду, технически я знаю, как я стала лидером семьи Моретти, но КАК, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ПРОИЗОШЛО? Мне потребуется много времени, чтобы осознать это и смириться со всем этим. Но, с другой стороны, мне больше никогда не придется голодать или беспокоиться о том, что в разгар зимы отключат электричество.

Парни ушли в душ, и я почти уверена, что Маркус поторопился, только чтобы дать себе несколько лишних минут, чтобы выставить отцовский член на полку с трофеями. Хотя в какой-то момент ему придется показать мне, как сохранять это дерьмо, особенно если наша жизнь будет продолжаться именно так.

Выйдя из своей комнаты, я спускаюсь по лестнице в главную гостиную и направляюсь к бару. Мальчики наверняка задержатся на минуту. Роман пошел проведать ребенка, а Маркус разбирается с вялым членом, Леви же просто склонен долго принимать душ. Могу только представить, чем он там занимается, и, честно говоря, я немного ревную каждый раз, когда меня не приглашают.

Сегодняшний день — повод для праздника. Мальчики так давно нуждались в этом, еще до того, как я появилась в их невероятных жизнях, и после всего того ада, через который они прошли, они более чем заслужили это.

Схватив фужер для шампанского и пару бокалов, я наполняю их всеми нашими любимыми напитками — только лучшим шампанским для меня, самым дорогим виски для Романа и Маркуса и бурбоном для Леви.

Я едва успеваю наполнить бокал, когда Леви входит в дверь, его глаза встречаются прямо с моими и наполняют мою грудь теплом, на которое способны только он и его братья. Я никогда не знала такой любви. У меня было много парней, и многие проскальзывали в мою постель, но ни разу я не испытывала того, что они заставляют меня чувствовать. Я никогда не откажусь от этого, это моя зависимость, мой наркотик, и я полностью согласна с этим.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, шагая ко мне, а татуировки выглядывают из-под верхней части его футболки и обвиваются вокруг сильной шеи. Этот свежий мужской запах окутывает меня, и мои колени немедленно слабеют, тяжесть опускается в низ живота, и только он может унять это ощущение.

— Прекрасно, — говорю я ему, и легкий румянец растекается по моим щекам, а моя киска начинает пульсировать, нуждаясь в его прикосновениях, как никогда раньше. Я не помню времени, когда на наших плечах не висело бы дерьмо или угрозы смерти, и теперь, когда есть только я и он, у меня действительно есть шанс насладиться им, и, черт возьми, скажите мне, почему, блядь, я так стесняюсь?