Парень не отвечает, и когда он начинает отходить от мотоцикла, моя паника только усиливается.

— Отпусти меня, — выплевываю я, вырываясь из его хватки, отчаянно пытаясь опустить ноги на землю, чтобы дать себе шанс убежать. Но куда я побегу? Обратно в особняк, чтобы сражаться за парней? Я не смогу, не став удобрением для самого нетронутого газона в стране. Джованни убил своих собственных сыновей, сыновей, которых я считала непобедимыми. Если он смог так поступить с ними, я могу только представить, какое дерьмо он бы сотворил со мной.

Если бы мальчики не были уже мертвы, они бы сами убили меня за то, что я только подумала о возвращении туда. Но я должна что-то сделать. Я должна дать отпор и все исправить, хотя, что бы я ни делала, они никогда не вернутся ко мне. Должен быть какой-то другой способ.

Я имею в виду… Джованни упоминал, что хотел, чтобы я стала его женой. От одной этой мысли меня тошнит, но это также способ сблизиться с ним.

Нет. Я не могу об этом думать. Это глупый план, который в итоге обернется против меня, как и все остальное.

Что за гребаная шутка. Джованни просто бредит, если думает, что я добровольно выйду за него замуж, буду спать в его постели каждую ночь, рожу ему ребенка и предоставлю доступ к империи Моретти. Я скорее умру, чем сдамся подобным образом. Кроме того, я не могу запятнать память мальчиков, сдавшись сейчас и став невестой их отца. Я не сделаю этого, даже если это будет означать установление мира между двумя семьями.

Чувак с дредами держит меня, как пленницу, в своих сильных руках, и я сопротивляюсь желанию расцарапать ему лицо. Это был бы удар ниже пояса. У парня действительно красивое лицо. Он красив, с острой челюстью и безупречной темной кожей. Он старше меня, может быть, ему лет тридцать пять, и по тому, как он себя держит, ясно, что он повидал немало мерзкого дерьма, но это только добавляет ему привлекательности. Разрушить это было бы преступлением против человечности, но удар по причиндалам не помешал бы.

— Я не причиню тебе вреда, детка, — бормочет он, направляясь к заднему сиденью внедорожника Джии. — Но, если ты будешь продолжать так сопротивляться, у меня не останется выбора, кроме как выебать из тебя всю дурь. Ты понимаешь меня? И поверь после того, как ты обрыдаешь всю мою гребаную футболку, я даже не буду чувствовать себя виноватым.

Вот дерьмо.

Мой взгляд встречается с его взглядом, и я впиваюсь в него убийственным взглядом, которым могли бы гордиться мальчики.

— Тогда отпусти меня.

Чувак с дредами крепче сжимает мою талию, прежде чем отпустить другую руку.

— С удовольствием, — бормочет он, обхватывая меня и распахивая заднюю пассажирскую дверь внедорожника. Я едва успеваю вскрикнуть, как он швыряет меня прямо на заднее сиденье и захлопывает дверь еще до того, как мое тело касается кожаного сиденья.

Инерция его броска отбрасывает меня на заднее сиденье, и, прежде чем я успеваю выпрямиться, Джиа нажимает на газ и срывается с места со скоростью миллион миль в час. Я изо всех сил пытаюсь удержаться в вертикальном положении, перелетаю через заднее сиденье и ныряю к ручке дверцы. Я дергаю изо всех сил, отчаянно пытаясь освободиться, но дверь не поддается.

— Не трать впустую свою энергию, — бормочет Джиа, ее темные глаза встречаются с моими через зеркало заднего вида. — Двери заперты, и поверь мне, когда я говорю, что тебе понадобится твоя энергия.

Прижав руки к коже по обеим сторонам бедер, я встречаю взгляд Джии, ненавидя то, как сильно он похож на мой.

— Чего ты от меня хочешь? — требую я, сжимая челюсть, а пальцы сжимаются в кулаки на кожаной обивке — я быстро понимаю, что нет смысла пытаться сбежать. Семья ДеАнджелис чертовски страшна, но тот факт, что все они бояться семьи Моретти, говорит мне именно то, что мне нужно знать: столкновение с семьей ДеАнджелис было лишь разминкой перед тем, на что способна семья Моретти.

— Я думала, что выразилась достаточно ясно, когда мы встретились сегодня днем на моем складе, — говорит она, и ее взгляд падает на дорогу впереди, когда я слышу рев мотоцикла, возвращающегося на место позади нас. — Ты, Шейн, наследница империи Моретти, и ты займешь мое место, когда придет время.

Я качаю головой, мои брови хмурятся в замешательстве.

— Я все это знаю, — выплевываю я, мое разочарование берет верх, так как слишком много вопросов проносится в моей голове. — Я просто… ты сказала, что я могу остаться с мальчиками. Ты сказала, что у меня еще есть время.

— Сделка заключалась в том, что ты могла оставаться с тремя сыновьями ДеАнджелис, пока они могли гарантировать твою безопасность. Теперь они мертвы. Они подвели тебя, так что у меня не осталось другого выбора, кроме как прийти и спасти тебя, пока Джованни не забрал тебя себе. Ты единственная наследница моей семьи, моей империи, и я не могу рисковать тем, что ты снова попадешь в лапы Джованни.

В моем горле образуется комок, по лицу текут беззвучные слезы.

— Они не мертвы, — бормочу я, понижая голос до шепота. — Они не могут быть мертвы.

Вздох Джии наполняет машину, и ее взгляд возвращается к маленькому зеркалу.

— Ты видела, что сделал Джованни. Ты слышала выстрелы. Ты только вредишь себе, цепляясь за надежду, что они могли выжить. Я уже давно живу в этом мире, Шейн. Вероятность того, что эти парни выживут… это невозможно. Сейчас тебе лучше двигаться дальше. С чистого листа.

— С чистого листа? — Я усмехаюсь. — Джованни убил их прямо у меня на глазах. Я была влюблена в них. Тут не может быть никакого ‘чистого листа’.

— Это был просто бизнес, Шейн. Каждая мафиозная семья сталкивается с подобными потерями. Это просто часть игры.

— Это был не бизнес, — выплевываю я. — Это было личное. Он убил их, просто чтобы убрать с дороги, чтобы заполучить меня для себя. Ты знаешь это, верно? Он планирует жениться на мне, чтобы получить доступ к твоей семье. Он убил их, чтобы добраться до тебя. Это не бизнес.

Джиа качает головой, когда колонна внедорожников, наконец, догоняет нас и выстраивается в конвой, оставляя Джию ехать прямо между ними, а парня с дредами на мотоцикле впереди.

— Я знаю, тебе трудно это понять. Ты еще не так долго живешь в этом мире, чтобы потеря не отразилась на тебе, но скоро ты поймешь, что это был необходимый шаг в войне, которая шла задолго до тебя.

Мои глаза вылезают из орбит, комок снова встает в горле.

— Необходимый шаг? — прошептала я, не в силах понять, почему она сказала нечто подобное.

— Да, — объясняет она. — Сыновья Джованни должны были умереть в какой-то момент. От руки их отца или от моей собственной.

— Твоей? — Я рычу, таращась на нее через маленькое зеркало. — Что за хрень? Почему ты вообще так говоришь?

Джиа сворачивает на шоссе и чуть сильнее жмет на газ, прежде чем тяжело вздохнуть.

— Сегодня днем на складе я увидела, как сильно они любят тебя. Это было по-настоящему и глубоко, чего многие из нас никогда не испытают, не говоря уже о том, чтобы быть достаточно удачливыми, чтобы испытать подобное от трех таких мужчин, — говорит Джиа, не отрывая своего смертоносного взгляда от дороги перед собой. — Когда пришло бы время мне забрать тебя домой, они ни за что не отпустили бы тебя. У меня не было бы другого выбора, кроме как уничтожить их, а жаль, потому что, будь у них время, они стали бы великими лидерами семьи ДеАнджелис. Они бы пережили ад, чтобы увидеть, как их семья достигает величия, но теперь у них никогда не будет такого шанса.

Джиа делает паузу на минуту, и мой взгляд опускается на мои колени, борьба быстро покидает мое тело.

— Так должно было быть всегда. Ты всегда должна была быть со мной, — объясняет она. — Я пыталась дать тебе время. Я хотела, чтобы в твоей жизни было хоть немного радости, прежде чем ты начнешь учиться управлять моей империей. Не буду врать, я думала, что смогу дать тебе больше времени, но планы изменились.

Мой взгляд снова поднимается.

— Планы? — Я усмехаюсь, болезненный смех клокочет у меня в горле. — Ты выбрала слишком удачный момент, не находишь? Ты просто случайно с визгом шин выскочила на подъездную дорожку в тот момент, когда я сбегала.