Волнение окутывает меня, я слышу щелчок обруча. Аарон замирает, его рука на моей груди напряжена. Я не представляю, как он решился освободить меня, читая книги про одарённых огнём. Из всех сил сдерживаю себя, чтобы не напугать своим пламенем, и держусь почти пятнадцать минут.

— Тебе и так тяжело, выпусти, давай, — голос Аарона срывает контроль, кончики пальцев колет, огонь стекает с ладоней.

Оно само, — испуганно вскрикиваю.

Пламя, отреагировав на мои эмоции, льётся сильнее.

— Спокойно! Я знаю. Всё хорошо.

Свободной рукой он поглаживает меня по голове, его уверенные движения успокаивают, как и лёгкий холодок от мужской ладони на груди.

Слабость накатывает, дар, выплеснувшись, затихает и засыпает обессиленный вместе со мной.

Во сне я плаваю в темноте, разгребаю тёмные облака руками и удивляюсь, что могу контролировать каждое своё действие. Где-то отдалённо я слышу, как меня зовут, но голос мне не знаком и я не спешу отзываться и как-то обозначать своё присутствие. Но он сам находит меня и приближается.

— Где ты, Эмма, скажи, где ты. Я помогу, я спасу, — звучит настойчиво, куда бы я ни направилась.

— Кто ты? — не выдержав, спрашиваю я.

— Друг, — звучит эхом. — Я такой же, как и ты, одарённый огнём.

— Как ты узнал обо мне?

— Мы одной крови, скажи, где ты, и я приду за тобой.

— Покажись, — прошу и верчусь, пытаюсь разглядеть в клубах дыма силуэт, но меня вырывает из этого места, я падаю в огромный обрыв и кричу.

Просыпаюсь от собственного визга в руках Аарона. Тяжело дышу, срываю повязку с глаз.

— С кем ты говорила? — он удерживает меня за подбородок и смотрит в глаза, заставляя смотреть на него.

— Не знаю, это просто сон, — лепечу неуверенно. — В нём кто-то хотел узнать, где я.

— Это не сон, Эмма, тебя ищут, и я надеюсь, что ты в этот раз прислушаешься и не скажешь где мы.

Мое сердце колотится, а в ушах шумит. Я не понимаю, какое дело дознавателю до того, что происходит в моём сне и почему он стал молчалив и задумчив. А потом он говорит то, что я никак не ожидаю услышать.

***

— Связь через сны с тобой может быть только у кровных родственников, у мужа после пролития крови. И, поскольку твой дар берёт силу внутри тебя, а не из вне, такая связь может быть среди одарённых огнём.

— Это мой брат? — задаюсь вопросом и спрашиваю больше себя, чем Аарона.

— А голос тебе знаком? Ты его видела?

— Нет, — признаюсь честно и оглядываю комнату, примечая металл.

— Эмма, — тут же одергивает дознаватель и возвращает повязку на глаза. — Я всё вынес, не стоит пытаться бежать.

— Просто, мне так спокойнее.

— Вижу, тебе стало гораздо лучше. Одарённые огнём действительно живучи, когда их дар не сдерживают, — он надавливает мне на ключицу, заставляя лечь обратно. — Хочу, чтобы ты сразу поняла, что не стоит общаться ни с кем в своих снах кроме меня.

Поддаюсь ему и падаю на подушки, с наслаждением утопаю в мягкой перине и потягиваюсь, довольная тем, что головная боль больше не раздирает сознание на куски.

— Я не могу с тобой общаться, — реагирую на его прикосновение и кладу голову ему на ладонь, когда он касается моей щеки.

— Это пока, Эмма. Пока.

— Никогда, — говорю, разделяя каждый слог.

Дознаватель вздыхает, уверена, что он закатывает глаза и одними губами говорит: "Несносная девчонка".

Я же притворяюсь что сплю, и обдумываю случившееся. Единственный, кто мог со мной связаться таким способом, это дядя. А ему можно верить, хоть мне и казалось, что он простой человек. Вот только меня почему-то терзают сомнения, стоит ли покидать Аарона. Веду внутренний диалог, взвешиваю за и против и решаю подождать встречи с братом

Долго лежу неподвижно, а когда решаюсь снять повязку, мои руки накрывают сверху тёплые ладони мужчины.

— Я теперь всегда буду слепая? — с горечью спрашиваю, хотя знаю, что доверия ко мне у дознавателя нет.

— Нет, но пока, я думаю, ты не упустишь возможности опустить мне подсвечник на голову.

— Здесь его нет, я уже посмотрела.

Аарон цокает и зависает надо мной. Я чувствую его дыхание и думаю, что он меня поцелует, но ничего не происходит. Вместо этого мужчина отходит, а я слышу, булькающий звук горького лекарства. Послушно открываю рот ещё до того как его коснётся ложка.

— Эмма, я знаю способ, который поможет тебе быстрее восстановиться.

— Какой? — будь у меня открыты глаза, непременно бы поняла по его мимике, что он задумал.

— Сейчас узнаешь, — в его голосе слышится предвкушение, а я поднимаю руки, чтобы он не подходил.

— Аарон, если это то, о чем я думаю, не стоит. Тот раз был вынужденным.

— Просто расслабься, я лишь поцелую, ничего большего без твоего согласия.

— Я ведь без обруча, — предупреждаю мужчину, думая, что его это может остановить.

— Думаю, мне пора учиться доверять тебе, — отзывается он.

Низкий голос Аарона сбивает дыхание, мне сложно признаться, но я хочу ощутить его поцелуй.

— Только поцелуй и все? Как давно ты стал спрашивать разрешения? Или...

Мой поток вопросов прерывают его губы, он пользуется тем, что мой рот приоткрыт и сразу ласкает языком, сплетается со мной. Руки мужчины сминают ткань ночной рубашки, освобождают грудь, пальцы касаются затвердевших сосков.

Выгибаюсь ему навстречу, касаясь руками обнажённого торса.

— Умница, какая отзывчивая девочка, — шепчет мне между поцелуями Аарон.

— Почему ты раздет?

— Испачкал одежду. Не полезу же я к тебе в кровать грязный, — прикусывая мочку уха, отвечает он.

— Врешь, — заявляю уверено, знаю, к чему он ведёт, поэтому повторяю: — Помни, что я не хочу.

— Я понял. Будет, когда захочешь.

Аарон прокладывает дорожку из поцелуев до груди, затягивает чувствительную вершинку губами, катает горошинку соска во рту, вырывая мой стон.

— Аарон, — предупреждающе шепчу, одергиваю его.

— Целовать ты разрешила, а больше я ничего не делаю.

— Врешь.

— А ты проверь.

Мне хочется отдаваться его искусным ласкам, и одновременно я понимаю, что лучше не продолжать, но то, что он делает после, заставляет меня позабыть обо всём.

Подхватив мои ноги под колени, он сгибает их, расставляет широко в стороны, подавляя мое слабое сопротивление, и целует низ живота, опускается ниже. Обхватывает губами складки и проникает внутрь меня языком. Стону в голос, жар разливается по телу, прогибаюсь навстречу ему и тем острым ощущениям, которые дарит Аарон.

— Зачем? — вырывается у меня.

— Я показываю, какими могут быть поцелуи, — сменяя язык на пальцы, отвечает он.

Мужчина проникает в меня не торопясь, размазывает влагу по складкам и потом вновь накрывает губами, дразнит языком. Для своего удобства приподнимает меня за бедра и придерживает, чтобы не вертелась. Мне становится невыносимо жарко, внизу всё пылает и скручивается в узел. Его ласки то усиливаются, то прекращаются, сменяясь лёгкими касаниями и поглаживаниями.

— Аарон, — сминая под собой простынь, умоляюще тяну. — Не могу больше.

— И что я должен сделать?

— Ты знаешь.

— Мы договаривались на поцелуи, что не так?

Срываю повязку. Наплевать на обещание.

— Я больше не могу! — повторяю упрямо.

— Можно мне зайти дальше, чем договаривались? — пытаясь выглядеть невозмутимо, спрашивает Аарон. Хотя я вижу его возбуждение и то, как он тяжело дышит.

— Да!

— Моя смелая девочка.

Мужчина закидывает мои ноги себе на плечи, входит сразу на всю глубину, вырывая очередной стон. Подаюсь тазом ему навстречу, двигаюсь вместе с ним.

Забываю сдерживать огонь, который мягким пламенем стелется на моих ладонях, забываю обо всём.

— Аарон! — вырывается сквозь стоны, я хочу попросить двигаться быстрее, но он и так это понимает.

Внутри меня будто всё пульсирует, сжимается. Откидываюсь на подушки и дышу ртом, успокаиваю сердцебиение. Аарон ложится рядом, обнимает меня, притягивает к себе. Кладу голову ему на плечо.