К зеркалу подхожу вооружившись сурьмой и пудрой. Тонкой линией подвожу глаза по линии роста ресниц и заодно слегка их подкрашиваю. Брови делаю гуще и темнее, чтобы на фоне перекрашенных волос они выглядели естественно. Серый оттенок лица, присущий мне от усталости и недосыпа, корректирую пудрой, щёки делаю слегка розоватыми, чтобы лёгкий румянец в нужный момент показал мою застенчивость.

Стараюсь не переборщить, а лишь подчеркнуть свою красоту. Я знаю, как насмехаются мужчины над юными девушками, которые наносят на свои лица слишком много косметических средств. За свою жизнь многое пришлось услышать, пока пыталась найти работу и стояла на рынке с протянутой рукой.

Губы наоборот делаю поярче, не жалею сока свёклы и наношу его слой за слоем. Мне не хочется, чтобы при первом же знакомстве мужчина попытался впиться в них поцелуем. Слушая сплетни возле торговых лавок, я поняла, что это оттолкнёт незатейливых ухажеров, которые хотят заполучить лёгкую интрижку. Дам с яркими губами избегали целовать, потому что после приходилось мыть лицо.

Перед самым выходом распускаю волосы, слегка сбиваю их пальцами, укладываю на затылке с помощью шпилек и украшаю тонкой полоской жемчуга.

Да поместья, где будет проходить бал-маскарад, добирались на карете, заплатив приличную сумму вознице. Остановить прошу заранее, чтоб никто не заметил, что пробыла одна. Дождавшись дам в возрасте шепчу им, что моя гувернантка заболела, а матушка слишком огорченная произошедшей этой ночью кражей, вместе с отцом отбыла в неизвестном направлении. А поскольку у меня было всё готово, я решилась на отчаянный шаг. Для убедительности всхлипываю, говорю, что я слишком плохая дочь для своих родителей, и что мне следует вернуться обратно. Сетую на свою судьбу, ведь наверняка никто в юности не совершал столь безрассудных поступков.

Женщины недоуменно переглядываются. Одна из них даже интересуется, откуда я, но видя, мое замешательство, вздыхает и говорит то, что хочу услышать.

В великолепный зал, окружённый с трёх сторон колоннами, освещённый множеством восковых свечей в хрустальных люстрах и медных стенных подсвечниках мы заходим втроём. Со стороны это выглядит, будто меня привели родственницы, и я под их просмотром. Это поможет мне избежать непристойных предложений и косых взглядов.

Спину стараюсь держать ровно, постоянно напоминаю себе улыбаться и не отпускать взгляд. Впервые за долгие годы на меня смотрят не с пренебрежением, не шикают брезгливо и не говорят, чтоб убралась с глаз, а принимают как равную.

На бал-маскарад мог прийти кто угодно, но я думаю, что простолюдины никогда не решатся на подобное. Их будет выдавать всё: одежда манеры умение танцевать и держать бокал на тонкой ножке, не говоря уже об речевых оборотах. Все года потраченные на обучение были ради того, влиться в ту жизнь, которой я была лишена.

Платья всех цветов, сложные причёски и изысканные украшения привлекает моё внимание. Я стараюсь не выдавать своего трепета и не слишком откровенно рассматривать наряды и обстановку вокруг. Ненавязчивая музыка смешивается с кокетливым смехом женщин и тихим приятным баритоном мужчин. Дамы заинтересовано улыбаются приглянувшимся кавалерам и стыдливо опускают глаза, когда те отвечают им взаимностью.

— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец.

Я удивлённо смотрю на протянутую руку в белой перчатке, принадлежащему весьма высокому статному мужчине. Маска занимает все его лицо, поэтому сложно сказать, насколько он красив, но его голос отзывается дрожью по телу и кажется смутно знакомым.

— Ничья улыбка не сможет сравниться с вашей. Осчастливьте меня, подарите танец.

Принимаю его приглашение и кладу свою ладонь поверх его.

Ощущение собственной привлекательности растекается опьяняющим чувством счастья. Мне никто никогда не говорил, как я очаровательна, красива, мила и умна. Оказывается, слышать нечто подобное и позволять мужчине вести себя в танце слишком приятно, чтобы думать о чем-то ином, кроме как очаровать его еще сильнее.

— Как ваше имя прекрасная незнакомка? — шепчет он, наклонившись к моему уху непозволительно близко.

— Сегодня же бал-маскарад, позвольте, это останется моей тайной, — отшучиваюсь, не придумав, как представиться.

— Вы так прекрасны, что наша встреча не может быть случайной. Любоваться вами одно удовольствие. Не сочтите за трудность подарить мне тайное знание.

— Эмма, — выдыхаю и прикрываю глаза. — А вы представитесь?

— Только если вы представите меня своим сопровождающим. Поверьте, у меня весьма серьезны намерения. Я понял это, едва увидев вас.

Неприятное чувство тревоги колет под ребра. Я внимательнее всматриваюсь в мужчину, пытаясь понять, почему внутри поднимается паника. Из-под маски был виден лишь гладко выбритый подбородок с небольшой ямочкой и светло-голубые, будто покрытые льдом глаза. Слишком необычные, чтобы можно было их забыть, увидев хоть раз. На их фоне весьма уместно смотрятся светлые волосы, уложенные на бок. Под моими пальцами, которые лежат на плече мужчины, сквозь рубашку чувствуется рельеф мышц.

Он слишком хорош, чтобы давать подобные обещания незнакомой девушке. Это отрезвляет, заставляет иначе взглянуть на ситуацию.

— Увы, они меня уже заждались и не одобрят, если второй танец вновь будет с вами. Они слишком строги в моем воспитании, — вру я, стараясь ускользнуть.

— Давайте вместе устраним эту неприятность, — настаивает мужчина и поглаживает мой палец, на котором под перчаткой ниткой замотано кольцо.

Сердце заходится стуком. Дыхание перехватывает.

— Вы ведь пришли одна. Хоть с вами и зашли две женщины, но они вас совсем не знают.

Я отступаю, стараясь вырваться из объятий.

— Я не закончил, — мужчина припечатывает меня к своей груди. — Мое имя Аарон и я дознаватель. Сознавайся, — ласково говорит он. — Тайком сбежала от родителей.

— Да, — киваю.

— А они знают, чем занимает их дочурка?

— Нет, что вы, — смущенно опускаю ресницы. — Они бы подобное не одобрили, — я говорю правду, матушка с отцом, узнав, чем я занимаюсь, пришли бы ужас.

— Не боитесь, что они узнают?

— Матушка умерла, — протягиваю с грустью.

— А отец?

— Ему безразлично, — отвечаю, поддерживая придуманную легенду согласно которой мой батюшка жив, но сошел с ума.

— Он умер?

— Нет.

Аарон странно хмыкает и перестраивается в танце, останавливается возле мужчины и кивает ему. В его глазах пробегает искра, а радужка всего на мгновение светится голубым. Я дергаюсь и ахаю. Передо мной стоит одаренный. Самое главное не выдать себя.

— Извините, — шепчу. — Не проводите ли вы меня. Мне необходимо отлучиться в дамскую комнату. Я немного переволновалась, вспомнила о гибели матушки. Я хотела бы умыться.

— Вы кого-то ждете?

— Нет.

— Тогда позвольте, — он подставляет локоть и ведет меня к выходу. — Я так очарован вами прекрасная Эмма, что не могу устоять, — говорит Аарон, едва мы оказываемся в коридоре, и за нами закрывается дверь. — Я хочу подарить вам одно ценное украшение, — он останавливается и заходит мне за спину, приподнимает волосы. — Это поможет нам стать друг к другу ближе.

На моей шее застегивает обруч, блокирующий силу одаренных.

От шока я задыхаюсь, оседаю на пол, схватившись за шею. Слезы текут по щекам. Аррон садиться рядом на корточки, срывает с меня маску и вместе со своей откидывает в сторону.

— Вот и познакомились, Эмма, — от былой нежности в голосе не остаётся и следа. — Знаешь, что будет дальше?

Мотаю головой и трясусь от озноба. Мне жутко настолько, что я готова потерять сознание. Мой подбородок подцепляют пальцами и вынуждают посмотреть вверх. Сквозь пелену слез я вижу мужчину, в дом которого влезла и ударом по голове лишила сознания.

Забываю, как дышать, захлебываюсь воздухом и захожусь в кашле. В его глазах я вижу торжество, а еще обещание скорой расправы. Он вертит мое лицо из стороны в сторону, оценивает, будто племенную лошадь.