Она что, с ума сошла такое мне говорить? Как так вообще можно? Уже открываю было рот, чтобы ответить ей, насколько мне неприятны слова, как дверь в палату открывается, впуская моего конвоира.

— Мне некогда, прости. Человек Игоря пришел, пока... Позже созвонимся, — последнее добавляю с небольшой паузой и таким растерянным тоном, что сама себе поражаюсь.

Не дожидаясь ее ответа, сбрасываю вызов и встаю с кушетки, готовая подхватить сумки и сразу двигаться на выход, но все, что я успеваю это только встать.

Когда вижу кто пришел, падаю назад, полностью обессилив.

— Что вы здесь делаете? — удивленно спрашиваю у Дарины, а у самой голос дрожит, что вызывает у любовницы усмешку.

— Фи, как грубо. Все же мне предстоит заботиться о твоих детях в будущем. Неужели не хочешь со мной дружить? — любовница нагло заходит в палату и закрывает за собой дверь, а я чувствую, как во мне что-то ломается.

Я ожидала кого угодно увидеть, но только не ее.

Лиля

Дарина идет ко мне походкой от бедра, и это на самом деле сейчас смотрится устрашающе. Она выглядит как истинная хозяйка положения, и говорит она какие-то странные вещи.

Что значит она будет с моими детьми? Игорь не собирается со мной разводиться, он ясно дал это понять.

Почему их слова и поступки разнятся? А может быть, он уже просто передумал и на самом деле вот таким поведением готовит меня к тому, что теперь вся моя жизнь в его руках и все зависит лишь от его доброго расположения? Возможно, но сейчас чувствую, как слезы на глаза наворачиваются от обиды, от разочарования.

Я пытаюсь убедить себя, что это все какая-то ошибка, недоразумение, но ничего не получается. Это все реальность, суровая реальность.

— Я никуда с вами не поеду, вы можете уходить. И разговаривать я с вами тоже не буду. Простите, не горю желанием говорить с разлучницей. Я не буду вас осуждать за то, что вы сделали, не буду упрекать в том, что разрушаете семью.

Девушка смотрит на меня немного удивленным взглядом, но я продолжаю.

— Не буду говорить о том, что на чужом несчастье своего счастья не построить. Вы и так все это прекрасно знаете и понимаете. И вы явно не из тех людей, которые живет по этим принципам, поэтому прошу вас, уходите.

Не понимаю, что именно ее удивило, ведь сказано было так много, и в какой момент поменялось выражение ее лица, не знаю. Я ведь посмотрела на нее только в самом конце, когда уже был виден контраст между тем, какой она вошла и какая сейчас.

— Ну, знаешь ли, я тоже не горю особым желанием общаться здесь с тобой, но у меня нет выхода, я вынуждена поступать как взрослый, разумный человек, а ты ведешь себя, как истеричная девочка-подросток.

От возмущения даже воздухом захлебываюсь и уже рот было открываю, но потом почему-то в голове проносится всего одно слово — провокация.

Любовница провоцирует меня, хочет вывести на какие-то черные эмоции. Зачем только, не знаю, но это явно имеет какой-то смысл, во всяком случае, для нее.

— Пусть так, мне все равно, — говорю ей в надежде на то, что обидится и уйдет.

Не знаю, возможно, она ждала ожесточенного спора, но, судя по ухмылке, на ее лице, ее забавляет моя реакция, и ей она явно нравится. Да, никогда не думала, что буду для кого-то клоуном, но жизнь меняется, увы, и роли выпадают порой странные.

— Я понимаю, у вашего решения был корыстный мотив, но, пожалуйста, озвучьте его, выскажите все то, что хотели высказать, и давайте на этом разойдемся: вы в свою сторону, я в свою.

Девушка не спешит, она продолжает играть на моих нервах. Крайне медленной походкой она идет к столику у окна, садится на стул, любуется красивым видом на больничный парк, и спустя несколько минут, все же поворачивается ко мне.

— Знаешь, спишу все это на гормоны. Все же беременные, настолько сумасшедшие и неадекватные, что ужас. Собственно, поэтому я и не очень горю желанием рожать: не хочу ни фигуру, ни здоровье, ни психику портить. Ну да ладно, не суть, — отмахивается от собственных слов, которыми пытается придать себе важность, значимость, но только во мне это вызывают лишь усмешку.

Она смотрит на меня несколько секунд, вижу по глазам поняла мою реакцию, но комментировать не стала. Она хочет показать, что она здесь королева, и чтобы я не делала, она все равно будет оставаться в дамках.

— Так вот, продолжим. Я могу помочь тебе обрести свободу. Могу помочь сбежать. Ну, также могу и уничтожить. Здесь я с предложением. Ты либо соглашаешься на мою помощь, и я делаю все, чтобы ты навсегда исчезла из нашей жизни, и Игорь никогда тебя не нашел. И второй вариант, мы с тобой объявляем войну. Выбирай, — пожав плечами и соединив в хлопке руки в замок, говорит любовница.

Лиля

Что она хочет этим сказать? Чем она может мне помочь? Я не верю в то, что она может это сделать. Не верю. Вот просто не верю.

Если бы мне об этом сказал кто-то другой, даже если бы я не знала этого человека, тогда я бы поверила, но это мне говорит она, человек, который разрушил мою семью, та, из-за кого все это случилось, и та, ради кого муж не собирается меня бросать.

Нет, это слишком. Все очень подозрительно. Я не могу. Я не имею права соглашаться на ее предложение. Да я понимаю, что не так много чего теряю и могу согласиться, а потом просто наплевать на ее помощь, если не буду до конца в ней уверена.

Но все же, а если она действительно может помочь и в ее помощи нет злого умысла, а из-за моих сомнений все ее усилия будут напрасны?

Господи, меня шатает из стороны в сторону. В любом случае, как бы соблазнительно не было это предложение, лучше отказаться. Кто знает, что она собирается делать, и кто знает сама от себя она это сейчас предлагает, или это какая-то проверка Игоря?

Последнее, конечно, маловероятно, но чем черт не шутит. Я ничему в этой жизни не удивлюсь. Абсолютно ничему.

Можно сколько угодно сейчас метаться, можно сколько угодно сгорать от мук выбора, но легче от этого все равно не станет, вот не станет. Она как была для меня темной лошадкой, так ею и останется. Я не могу доверять конкретно ей.

Повторюсь, любому другому постороннему человеку, я бы рискнула довериться, но не ей. Какой бы сильной у нее не была мотивация, каким бы искренним не было ее желание устранить конкурентку, она — это прямой путь в никуда, она — это пропасть, она — это плохой финал.

Как ни крути, сколько не думай, а время тикает, и нужно уже хоть что-то ей ответить. Вижу по глазам, она устала ждать, и все ее действия говорят об этом: постукивание носком туфли по полу, частое поглядывание на циферблат часов, да-да, она носит часы.

Ну что ж, раз она торопится, раз ей так важно, чтобы я приняла решение прямо сейчас, я его приму. Приму на эмоциях, поспешно, и, возможно ошибусь, но она сама меня на это толкнула.

— Лиля, это у вас много свободного времени, и из нас двоих, это вам нечем заняться. Мне долго ждать? — едва я открываю рот, и она прекрасно это видит, как специально говорит эти слова.

А-ля она не заметила, и это она подтолкнула, показала свою значимость и важность. Но мы обе знаем, за кем этот ход, подсознание не обмануть.

— Вынуждена вам отказать. Простите, не помню вашего имени, а то бы обратилась по имени, — да, я вру ей, я прекрасно помню, как ее зовут, но я не хочу показать ей, насколько сильно меня задела та ситуация, и как часто я прокручивала тот день в голове.

— Ха, — усмешка срывается с девичьих губ, и я смотрю, как ее выражение лица меняется с надменного на предвкушающее.

Такое чувство, что ее совсем не расстроил мой ответ. Ну, это точно, меня не касается, я сделала свой выбор, на этом все.

— Ну что ж, ты сама не захотела со мной дружить. Акция была действительна только сейчас, в момент предложения, но раз ты от нее отказалась, пеняй потом на себя. С такими как я, дружат, а не воюют, но ты, похоже, слишком глупа, чтобы понимать такие элементарные вещи нет.