– Бесполезно убеждать в чем-то толпу. Пусть думают что угодно.

Он завидовал ее непробиваемости. За годы, проведенные на сцене, Дэрон разучился тревожиться за свое доброе имя, но тогда речь шла только о нем. Теперь слухи задевали его больнее. Если бы его поставили в пару с кем угодно еще, никто бы не обратил внимания. Слухи не распространялись бы, словно пожар на ветру. Дэрона раздражало, что они постоянно делали Каллию своей мишенью. Что глаза, следившие за ними, видели то, чего не было. Не могло быть.

Каллия толкнула входные двери, и те распахнулись с тяжелым ржавым скрипом. Не оглядываясь, она поспешила вперед.

– Вы не могли бы… Осторожно! – крикнул Дэрон вслед ее удаляющемуся силуэту. Каллия прошла через несколько арок и выскочила в открытый дворик. Этому поместью, как и особняку Аласторов, не помешал бы ремонт, однако оно было по-своему красиво, как увядающая роза: пепельные лепестки, хрупкий, высохший стебель, и все же с первого взгляда ясно, что когда-то это был прекрасный цветок.

Темный силуэт Каллии поймал луч света, когда она вышла в самый центр дворика. Статуи танцоров окружали ее, словно хранители, в обрамлении посеревших от времени арок.

– Посмотрите на эти скульптуры… На фонтан, – произнесла она, окидывая взглядом окружавшее ее великолепие. – Здесь, наверное, купались или разводили рыбу.

– Так вылезайте оттуда скорее. – Дэрон прислонился к одной из колонн, а Каллия продолжила гордо расхаживать по пустому дворику.

– Сейчас-то здесь воды нет. Похоже, уже давно. – Она вышла из кольца статуй и грациозно покружилась. – Отличное место для репетиций, вам не кажется?

Ветер растрепал ее волосы. Смеясь, Каллия остановилась и приняла гордую позу, словно только что объявила начало представления. Ее глаза блестели.

У Дэрона перехватило дыхание.

«Перестань». Его сердце пропустило удар и застучало неоправданно быстро. Казалось, даже течение времени замедлилось.

В небе прогремел гром, будто ответ на молнию ее улыбки. Каллия раскрыла руки к небу, как цветок раскрывает лепестки, и подставила ладони под первые брызги дождя. Сперва они лишь оставляли на сухом каменном полу дворика мелкие крапинки, но вскоре на волосы и платье Каллии посыпались крупные капли.

Когда звуки дождя превратились в громкий хор, Дэрон не выдержал:

– Если только вы не умеете управлять еще и погодой, идите под крышу. Вы промокните.

– По-вашему, я танцую под дождем, надеясь остаться сухой?

Она подняла на него взгляд, смахивая прилипшие к шее кончики волос. Дождь и впрямь ни капельки ее не волновал – по крайней мере, не так сильно, как Дэрона. Видимо, его нахмуренное лицо выражало такое искреннее осуждение, что Каллия все же сдалась и нырнула под крышу.

– Где еще услышишь такой звук? – произнесла она с усмешкой, слегка дрожа.

Дэрон невольно вдохнул ее запах, смешанный с ароматом дождя, когда Каллия взмахнула волосами, перебрасывая их за спину. Ему на щеку упали холодные капли.

– Что?

– Здесь дождь звучит совсем по-другому. – Она лениво пожала плечом, выжимая мокрые кончики волос. – Я знаю, с каким звуком капли шелестят по листьям деревьев, стекают по крыше и по окнам. Других звуков дождя я раньше не слышала.

Дэрон промолчал. Он боялся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть это редкое мгновение, когда она открыла ему новую частичку себя. Ему хотелось знать больше, знать все, чем Каллия захочет поделиться. Все, что она сможет ему доверить.

– А теперь он как звучит? – прошептал Дэрон. Ее лицо блестело от капель воды, и у него снова перехватило дыхание, особенно когда она взглянула ему в глаза.

– Теперь, когда я здесь, с вами, – произнесла Каллия с едва заметной улыбкой, – он похож на аплодисменты.

Несмотря на полуразрушенный вид поместья Ранца, Каллия пришла от него в восторг. Его облик производил впечатление теплоты и открытости, которые ощущались даже сейчас, когда они спрятались под крышу от дождя. И, что еще лучше, когда они прошлись по дому, чтобы проверить, не забрались ли внутрь бродячие животные, то не нашли ни одного зеркала. Убедившись в этом, Демарко сразу расслабился. Это было удачное совпадение для них обоих.

Впервые за долгое время тишина была приятной. Истинное, ничем не нарушаемое умиротворение.

Каллия вздрогнула. Влажная одежда липла к телу и никак не сохла, хотя Демарко подбрасывал в камин все новые и новые дрова. В последнее время в Глориане так потеплело, что было даже странно разводить огонь. Казалось, город начал оттаивать вокруг них. Смена времен года. И все же, когда они укрылись от дождя, стало очевидно, что Каллия дрожит от холода.

– Мы пришли сюда заниматься магией, а вы требуете, чтобы я не применяла ее к себе? – спросила она, стуча зубами. Одежду можно было высушить за считаные секунды. – Что вы за наставник такой?

– То, что вы можете воспользоваться магией, не означает, что нужно это делать по любому поводу.

– Слова, достойные волшебника-монаха.

Демарко, расхаживавший взад-вперед у камина, остановился.

– Что?

– Так вас однажды назвали другие судьи, ваши коллеги. Вы стараетесь обходиться без магии везде, где это возможно, прямо как святые люди противятся порокам. – Каллия обхватила себя руками. – Как видите, я знаю, над кем они посмеиваются, когда поблизости нет меня.

Ее саму высмеивали прямо в лицо, но Каллию это не тревожило. Такие слова не могли ее ранить. Пустые грубости, которые пролетали мимо цели, не задевая ее.

Но вот когда подобные выпады были направлены на Демарко, Каллия отчего-то начинала злиться. Даже Джек добавил пару шпилек. «Слабак». Впрочем, она не сомневалась, что Демарко слышал и похуже. Эта его привычка безразлично пожимать плечами наверняка помогала ему выжить.

– Они видят в магии лишь могущество, – ответил он, и это прозвучало как простое утверждение, а не попытка оправдаться. – Чем больше я зависел от магии в повседневных вещах, тем чаще мне казалось, что я везде остаюсь артистом, куда бы ни пошел. Как будто я ни на секунду не сходил со сцены.

– Вы так серьезно об этом рассуждаете. – Каллия встряхнула волосами. – Нет ничего плохого в том, чтобы делить магию между выступлениями и повседневной жизнью.

– Разумеется. – Улыбнувшись, он окинул ее взглядом. – Вы это сделали мне назло?

Она коснулась своего лица, волос… И поняла, что они сухие и теплые. Одежда все еще оставалась немного влажной. Похоже, Каллия сделала это неосознанно, защищаясь от холода.

– Да ладно вам, я просто замерзла. Вы предпочли бы, чтобы я умерла от переохлаждения?

Демарко усмехнулся, снова отворачиваясь к камину. Огонь в нем был разведен без применения магии, но уже ярко полыхал. Одним из первых фокусов, которые освоила Каллия, было создание пламени – по щелчку пальцев оно мгновенно появлялось у нее на ладони. Огненная стихия давалась ей легко. Однако теперь, сидя на пыльном полу у камина, она понимала, что еще никогда не видела такого яркого и жаркого костра. Этот огонь родился из истинного труда.

– Вашим правилам легко следовать, когда закончил карьеру. – Каллия постаралась сдержаться и не досушивать влажные пятна на одежде, которые терли кожу. – Меня учили хорошо и часто тренироваться. Обращаться с магией как с мускулом, а не сокровищем, которое нужно спрятать и беречь.

– Не вся магия работает однаково. Но, думаю, мы с вами можем согласиться, что избыточная и пустая трата сил никому не на пользу.

Каллия тут же вспомнила, как несколько дней лежала в постели с пронизывающей до костей усталостью.

– Если не вся магия работает одинаково, то почему вы навязываете мне свои взгляды на нее?

Демарко принялся задумчиво ковырять щепку, которую отломил от полена, раздирая ее на волокна.

– Я ничего вам не навязываю. По крайней мере, не пытался. Я всего лишь надеюсь показать вам другой подход. Нечто иное. – Он бросил несколько щепок в огонь, а одну поднял повыше. – Не будьте как это дерево.