– Что ж, если и так, все равно она нечестным путем получила преимущество. Это все равно не по правилам, – презрительно оскалился судья Силу, шаря в кармане. Наверняка он искал фляжку. – Не стоит поддаваться очарованию хорошенького личика, юноша. Настоящие судьи так не поступают.

Если бы весь Глориан не смотрел на них из зрительного зала, Дэрон бы ему врезал. Кулаки и грудь жгло огнем. Казалось, сама магия вспыхнула внутри, ища выхода.

Какая ирония. Дэрон перестал прислушиваться к перепалке между Эразмусом и мэром и сосредоточился на красном занавесе. Его правая нога выстукивала ритм под столом. Предвкушение бурлило внутри, как надвигающийся шторм. Он думал, что после разговора с Каллией в бальном зале его тревога рассосется, но она только усилилась и начала душить его изнутри.

В зале становилось все теплее от количества зрителей и свеч, которые горели вдоль стен под защитой стекла. Люди доставали веера и начинали обмахиваться программами. Всеобщее радостное волнение постепенно сменилось усталым ворчанием. Впервые после прибытия в самый холодный город, в каком ему только доводилось бывать, Дэрон вспотел.

Очень скоро одна из работниц сцены, которую Дэрон смутно помнил, подошла к судейскому столу, держа в руках папку-планшет. Эти люди всегда были готовы решить любой вопрос, но теперь даже она раскраснелась от напряжения.

– Пора начинать? – спросил Эразмус, который умудрялся выглядеть хладнокровно и собранно, несмотря на духоту.

– Не совсем. – Женщина поправила очки. – У нас проблема за кулисами…

– А нельзя подождать до конца представления? – возразил мэр Эйлин. – Зрители ждут, что вот-вот поднимется занавес. Нельзя и дальше держать в напряжении публику и наших волшебников.

– В этом и беда. – Помощница перевернула несколько листов, закрепленных на планшете. – Три участника до сих пор не явились.

– Глупости. – Мэр нахмурился, протягивая руку, чтобы посмотреть на список. Дэрон покосился на листок и увидел, что вопросительными знаками отмечено три имени: Ив, Константин и Фаррис. Их лица промелькнули у него в памяти вместе с отрывками выступлений. Эти трое были в числе самых сильных артистов, уступая только Каллии. А за пределами состязания – в числе самых неутомимых любителей вечеринок.

С протяжным вздохом мэр скрестил руки на груди.

– Они уже на подходе? За ними может кто-нибудь сходить?

– Я… Я не знаю. Некоторые участники прибыли вместе, но никто не помнит, были с ними отсутствующие или нет. Как будто они вдруг…

– Испарились. – Эразмус постучал пальцем по подбородку. – Исчезли без следа.

От его тона, полного нездорового восторга, у Дэрона внутри похолодело.

– Это вам не шутки, Рейн.

Мэр Эйлин подтолкнул список к распорядителю, но Эразмус бросил на листок короткий взгляд и отвернулся. Пока в списке присутствующих оставалась Каллия, представлению ничего не грозило.

– Мы больше не можем тянуть время. Если они сбежали из города, я позабочусь о том, чтобы никакая сцена им больше не светила. Не терплю тех, кто уходит без объяснений.

– Но, господин Рейн, есть еще кое-что, – добавила помощница, доставая еще что-то из папки. – Вот это я нашла на стульях в их гримерках.

Она бросила на стол три квадратных куска пергамента. В середине каждого была короткая строчка из двух слов: «Четыре тела».

– О, во имя Зароза! – простонал мэр, закрывая лицо рукой. – Снова эти глупос…

БОМ!

Весь зал содрогнулся от оглушительного грохота над головой. Словно взрыв. Дэрон зажал уши. Вокруг поднялись крики людей, напуганных звоном огромного колокола где-то совсем рядом, прямо в особняке Аласторов.

БОМ!

Все вздрагивали от каждого удара.

БОМ!

Занавес заколыхался. На судейском столе опрокинулись стаканы с водой.

– Прекратите немедленно этот гул! – закричал Эразмус, повернувшись к мэру, чье лицо сделалось белее бумаги. Люстры на потолке качались и звенели, едва не падая.

– Это невозможно, – возразил мэр Эйлин, выпучив глаза. – Мы не могли извлечь ни звука из этих колоколов уже…

БОМ!

После четвертого удара воцарилось тревожное молчание. Все стихло, а от духоты в зале не осталось и следа. Зрители уставились на судейский стол огромными гла- зами.

Дэрон сглотнул, пытаясь взять себя в руки.

Что бы здесь ни происходило, дальше так продолжаться не могло. Исчезновения волшебников, звон колоколов. Ради всеобщей безопасности нужно отменить шоу, пока не стало еще хуже.

Пока не случилось что-нибудь еще.

Темная туча накрыла мысли Дэрона, возвращая его в тот ужасный вечер, когда он в последний раз вышел на сцену. Тогда у него тоже было странное предчувствие. Уже который год Дэрон гнал от себя эти воспоминания, сопротивляясь натиску горя.

Нет, он не желал представлять ее такой, как в тот день. Вспоминать, как она посмотрела на него перед выходом на сцену, и это зеркало…

Дэрон на мгновение крепко зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, как Эразмус на трясущихся ногах встает на стул и поворачивается к толпе.

– Дамы и господа, мы ужасно, ужасно извиняемся за этот пренеприятнейший переполох, – воскликнул распорядитель. Его голос прозвучал удивительно бодро, несмотря на дрожащие колени. – Мы все еще продолжаем полную реставрацию особняка Аласторов, потому приносим наши глубочайшие извинения всем, кого расстроил и обеспокоил этот шум.

Лицо Дэрона исказила встревоженная гримаса, когда он увидел, как губы Эразмуса расползаются в улыбке.

– Позвольте вас заверить, что это произошло случайно, – весело продолжил он, прожигая остальных судей многозначительным взглядом. В глазах распорядителя вспыхнул огонек, которого Дэрон уже привык опасаться. – Сегодня шоу продолжается!

Зрители, вернувшиеся в кресла, ответили ему осторожными аплодисментами. Нервная встряска, вызванная испугом, постепенно вновь переросла в нетерпеливый радостный шум. Очень скоро над залом снова понеслись крики и гиканье. Публика требовала начинать представ- ление.

Дэрон в бессильном гневе уставился на Эразмуса.

– Опрометчивое решение, и вы это знаете.

– Вообще-то, нет. – Распорядитель спустился со стула, словно с боевого коня. – Никогда не бывает, чтобы все шло гладко.

– А должно бы, учитывая, что на кону человеческие жизни.

– Не драматизируйте. И не нужно жаловаться тетушке. Такова сцена. То, что произошло на вашем последнем выступлении, – этот случай с вашей ассистенткой, – еще не означает…

– Замолчите. – Голос Дэрона вмиг наполнился убийственным холодом.

Гнев вернулся, наполняя его до краев – так, как даже магия никогда не наполняла.

Если бы не широко распахнутые от испуга глаза Эразмуса, Дэрон швырнул бы его на сцену и устроил для всех настоящее шоу.

– Прошу прощения, Демарко. Это был удар ниже пояса. – Распорядитель добродушно похлопал его по плечу со всей искренностью, на какую был способен. – Но один неудачный показ – и все пропало, а тянуть время мы никак не можем.

Эразмус промокнул лоб ярким носовым платком – то ли нервничал, то ли ему просто было жарко. На что бы ни рассчитывал распорядитель, его слова совсем не успокоили Дэрона.

«Один неудачный показ».

Он лучше других знал, как один-единственный показ может все погубить.

– Это что еще за дьявольщина? – выругалась Каллия, поднимаясь со стула. Вся ее гримерка затряслась, но хуже всего был звук. Зловещий, тяжелый, беспрерывный гул над головой.

Наконец все стихло.

– Кажется… Кажется, закончилось. – Аарос осторожно убрал ладони от ушей. Воздух снова сделался неподвижным, стены перестали дрожать. Казалось, внезапная тишина встревожила его даже больше, чем шум. Ассистент направился к двери. – Пойду узнаю, что случилось, и проверю, как там Триумфаторы.

Каллия едва не последовала за ним, но заставила себя остаться, чтобы заново сосредоточиться. Перед тем как раздался шум, ей как раз удалось достичь нужного состояния, но в этот момент гримерка задрожала так, будто особняк Аласторов сорвался с поверхности Глориана и с грохотом полетел в пропасть.