Каллия сидела спиной к туалетному столику, но не успела возразить, когда Джуно поднесла к ее лицу зеркальце с ручкой. Собственное отражение заставило Каллию поморщиться, как слепящее солнце. Она тут же отвела взгляд.

– Прекрасно. Спасибо, Джуно.

Каллия понимала, что не может вечно прятаться от зеркал, но предпочитала по возможности избегать их. Особенно сегодня. Циркачка охотно согласилась помочь ей нанести блестки и боевую раскраску перед выступлением. Жаль, что сама Каллия не могла полюбоваться ее работой, но рисковать не хотелось. Сегодня ничто не должно было вывести ее из равновесия.

Как только Джуно ушла, в комнате воцарилось молчание. Аарос рассеянно постукивал пальцами по колену.

– Ты уверена, что не имеешь к этому никакого отношения? – спросил он наконец.

– К чему?

– К исчезновению волшебника.

– И ты туда же. – Каллия раздраженно запрокинула голову. – Сколько еще мне придется оправдываться? Нет. Я не имею к этому никакого отношения. Этот болван явно не расставался с бутылкой. Почему нельзя хоть раз в жизни просто признать, что дурак сам виноват в своих глупых поступках?

– Во имя Зароза, Каллия, я и не пытался свалить на тебя вину. – Аарос выставил перед собой руки в примирительном жесте, криво улыбнувшись. – Я просто хочу понять, что происходит. Ты же знаешь, я ужасно расстроюсь, если ты не посвятишь меня в свои злодейские замыслы.

– Не волнуйся, вор. Ты скоро получишь свою порцию внимания. – Каллия покрутила пробки флакончика с духами. – К тому же, я так не играю. Только тот, кто боится, опустится до саботажа. Я лучше всех. Мне не нужно прибегать к уловкам.

– Невероятно. – Он медленно покачал головой. – Обычно такое самомнение стало бы дополнительным основанием для подозрений. Только ты можешь преподнести его как достоинство.

– Но ведь так и есть. Меня учили, что победа считается только тогда, когда она заслужена. Победить можно только по-честному.

– Твой учитель явно был благородным человеком.

«Благородным». Каллия почувствовала, как все ее внутренности сжимаются, будто затянутые в корсет, не дающий вдохнуть. Последнее, что ей сейчас нужно, – это вспоминать Джека. Казалось, если она сможет забыть о нем, то все, что он сделал, просто исчезнет. Сам Джек явно о ней забыл, иначе уже явился бы сюда. Но после пожара на приеме ничего не происходило. Ни вестей, ни предупреждений, ни кошмаров. Припугнуть и отступить – это было не в его стиле. Тем более она и так уже знала, что он может приехать в Глориан когда угодно.

Так почему же он не приехал?

Паранойя пустила корни, нарушая спокойствие. Каллия обещала себе не думать от этом хотя бы сегодня. Но платье и туфли, надетые перед выступлением, напоминали о привычных костюмах. Она будто снова перенеслась в Дом Адского Пламени и сидела в гримерке, ожидая, что с минуты на минуту ее вызовут, и нужно будет надеть маску и сесть на люстру. А потом зазвучит музыка, и Каллия опустится в зал.

Из-за стены донесся шум аплодисментов, который вырвал ее из забытья. Хлопки были приглушенными – и в то же время отчетливыми, как стук барабанов.

От этого звука у нее внутри что-то встрепенулось. Что-то болезненное и волнительное. Незнакомое.

Сегодня вечером все будет иначе.

Это не Дом. Не его клуб, не его сцена, не его шоу.

Сегодня все принадлежит ей.

Каллия позволила себе повернуться к зеркалу – всего на мгновение, чтобы увидеть то, что увидит весь Глориан. Тщеславно, да, но у нее в груди стало тесно. Джуно отлично справилась, подчеркнув черты ее лица, чтобы выделить самое лучшее. Дерзкие алые губы. Подведенные сурьмой веки, присыпанные перламутровым блеском, в сочетании с которым ее глаза казались почти черными. Лицо без маски, которую ей больше никогда не придется наде- вать.

Сегодняшний вечер – это только первый шаг.

Шаг навстречу мечте, которая уже воплотилась в жизнь.

По спине Каллии пробежала дрожь, когда ее отражение затряслось от грохота шагов в коридоре. Помощники и техники вполголоса раздавали указания, спеша на места. Мир за кулисами ожил.

Прогремели новые аплодисменты, будто приглушенное начало песни, которая звучала все отчетливее и звала Каллию за собой.

Шоу наконец началось.

– …Давным-давно один волшебник попал в подземный мир и обнаружил нечто… Феерическое! – произнес пронзительные вступительные слова Эразмус, которого встретили аплодисментами. Это была отсылка на закрытие Врат Зароза, любимый сюжет публики. Некоторые утверждали, что, прежде чем закрыть Врата, Эрик Зароз провалился в них и попал в сон. В другой мир. Демонами, которых он встретил внизу, пугали детей, чтобы они хорошо себя вели, иначе чудовища их заметят.

Эта история прекрасно подходила для состязания, ведь до конца должен был дойти только один волшебник. Но Эразмус, конечно же, стремился вплести ее в представление таким образом, чтобы вышло как можно более театрально.

Дэрон похлопал без особого энтузиазма. Распорядитель наслаждался вниманием и выглядел совсем не так, как несколько часов назад. После того, как обнаружилась пропажа участника, Эразмус провел остаток дня, посылая Йозеву проклятия. Но через несколько часов поисков, когда до представления осталось совсем немного, распорядитель вынужден был смириться с тем, что они лишились одного из конкурсантов.

Одна потеря не могла остановить шоу. К тому же атмосфера только сильнее накалилась под влиянием драматичных речей Эразмуса, над которыми он теперь старался вдвойне. Публика проглотила наживку.

Вступление задало тему, достаточно широкую, чтобы волшебники могли как следует развернуться и начать историю с впечатляющего фокуса.

Вечер тянулся, а Дэрон смотрел, как участники один за другим выходят на сцену, стараясь как можно эффектнее подать свое искусство.

– Смотрите, сейчас я подниму воду внутри стакана! – Волшебник, стоящий на сцене – Дэрон забыл его имя, все конкурсанты уже перемешались у него в голове – ослепительно улыбнулся. Дэрон поморщился от этих жалких попыток заполнить паузу. Хорошие выступления сочетались с легкой болтовней для вовлечения публики, но длительные монологи артистов были просто невыносимы. С другой стороны, во время его шоу говорил не он.

Дэрон не ожидал, что от вида каждой ассистентки, выходящей на сцену, он будет чувствовать такую пустоту внутри. Всякий раз это сходство давило на него. Словно он смотрел на свои прошлые шоу из зрительного зала, ожидая, когда случится страшное.

После первых пяти скучных выступлений Дэрон начал успокаиваться и заметил, что в зале установилась атмосфера нетерпеливого напряжения. Он оглянулся и с удивлением обнаружил среди зрителей пару небольших семей и несколько чопорных господ и дам, одетых в меха и парадные костюмы, будто они пришли в оперу. Большая часть публики на первых рядах состояла из молодежи, от детей до почти взрослых юнцов, неопрятных, только что с улицы. В их глазах сверкали отблески прожекторов.

В Глориане давно не видели сценической магии, в этом сомневаться не приходилось. Даже самые простые фокусы вызывали восторг. Для первого конкурсанта это было преимуществом. Чем больше аплодисментов, тем больше шансов остаться в игре. Чем больше молчания – тем больше опасность, что выступление не запомнят. Равенство в состязании заключалось только в том, что тема и реквизит для всех оставались одни и те же.

«Давным-давно один волшебник попал в подземный мир…»

Стакан воды, круглый черный табурет и пыльный старый цилиндр.

Участникам приходилось соображать на ходу, поэтому выступления получались довольно предсказуемыми. Волшебники переливали воду в цилиндр, доставали какие-нибудь новые предметы, ставили стакан на табуретку и заставляли его исчезнуть, накрыв цилиндром. Левитации было даже слишком много, и когда четвертый участник подряд решил поднять все три предмета одновременно, публика ответила довольно вялыми аплодисментами. Способности к магии у конкурсантов были, а вот воображения не хватало.