Каллия столько раз отрабатывала свою подпись, что теперь, когда нужно было ее поставить, чтобы закрепить за собой место в игре, ей не верилось, что все на самом деле.

– Я сам готов пойти на что угодно, если это необходимо, – прошептал Аарос. – Но следует признать, что все это крайне…

– Я знаю. – Она провела кончиком пальца по подписям участников и судей в самом низу договора. – Но, если я не подпишу, шоу не будет.

А без шоу у нее не будет крыши над головой, денег и будущего.

Ничего не будет.

Сжав зубы, она вывела свое имя на следующей пустой строке. Необратимость принятого решения тяжестью легла на плечи. Но в то же время при виде этих украшенных вензелями букв Каллия испытала странное ликование, которое затмило все остальное.

Пути назад больше не было.

– Теперь, когда мы покончили со скучной частью… – Собрав все подписи, Эразмус свернул свиток, убрал в карман и хлопнул в ладоши. – Никому не нравится есть в тишине. Эйлин, слово вам.

– Значит, теперь моя очередь развлекать гостей? – Вопрос мэра сочился сарказмом.

– Да, – ответил Эйлин, не обращая внимания на его тон. – Порадуйте нас какой-нибудь историей.

– Я не знаю никаких историй.

– Конечно знаете. Она здесь, прямо рядом с нами. – Распорядитель жестом указал на обстановку, а потом сложил руки домиком. – Даже мои лучшие информаторы нашли очень мало сведений об этом месте, что только подогрело мое любопытство. Если уж мне предстоит спасти город от разорения, хорошо бы знать не только его название.

По комнате пробежал шепот, унося прочь воцарившуюся неловкость. Всю свою жизнь Каллия знала о Глориане только то, что это место под запретом. Он казался ей целым новым миром, а не просто ближайшим городом. О нем не говорили, даже делали вид, что его вовсе нет, но это только придавало ему красок.

Все взгляды устремились на мэра. Даже Демарко зачарованно уставился на него, забыв про десерт.

– Это уже просто нелепо, – недовольно произнесла Жанетт, коснувшись руки отца. – Мы не желаем становиться лакомым куском для сплетников.

– Тогда вам стоит опасаться журналистов, – посоветовал Эразмус. – Мне сплетни не нужны. Только ответы. Хоть какие-нибудь.

– Весь мир, похоже, нездорово озабочен нашим городом, вам так не кажется? – Мэр ласково отодвинул от себя руку дочери. Сделав большой глоток вина, Эйлин полез в карман и достал карту, которая превратилась в четыре, когда он развернул их веером. – Когда вы въезжали в город, то, должно быть, заметили наши ворота. Когда-то мы были городом, стоящим на четырех колодах. Четыре колоды символизировали четыре семейства, каждое из которых владело одним из кварталов Глориана, – объяснил он. – Ранца, Вьерра, Фраварди и Аласторы.

Называя каждое имя, мэр бросал на стол карту. Одна с треугольником, другая со звездой, потом квадрат и круг. В памяти у Каллии возникли покрытые ржавчиной черные ворота, украшенные фигурами, изображенными на картах.

– Согласно семейному преданию, в моем роду есть кровь Фраварди. Это были благородные стражи Глориана. От природы они не обладали магическими способностями, но все же занимались магией. Чтобы отдать свой долг обществу. – Его глаза засветились от гордости. – Они одними из первых начали обучать других приобретенной магии.

– Так вы волшебник, мэр Эйлин? – спросил Де- марко.

– Что вы, нет. У меня нет ни нужных навыков, ни желания. – Мэр пожал плечами. – Не все обладают магией. Но у тех, кто с ней рожден, она в крови. – Он бросил взгляд на Демарко, потом покосился на Каллию. – В Глориане врожденными волшебниками были Вьерра, обладавшие пугающими и редкими способностями – в основном ясновидением. И Ранца, которые полагали, что магией следует делиться с окружающими, поэтому выступали перед публикой.

– А Аласторы? – спросил кто-то из волшебников.

– Эти дьяволы полагали, что магию можно украсть. – Лицо мэра исказила презрительная гримаса. – Они приобретали ее всяческими недостойными способами: выигрывали в азартных играх и пари, выменивали. И числом они превосходили остальных. Среди них водились как мошенники, так и артисты, а их банды расползлись по городу, как гниль.

– Банды? В тихом маленьком Глориане? – Лицо Эразмуса засияло от восторга. – Потрясающе.

Жанетт бросила на него злой взгляд. Мэр наморщил лоб. Маска крайнего замешательства на его лице казалась неправдоподобной.

– Больше я ничего не знаю. Все это было очень, очень давно. Большая часть наших хроник уничтожена.

– Намеренно?

– Не нужно везде искать скандальные подробности, господин Рейн. – Жанетт провела вилкой по остаткам блюда. Раздался звук, похожий на скрип костей по стеклу. – Нет нужды распускать небылицы о нашем городе, чтобы заполнить зал.

– Простите мне мое любопытство. – Даже его очарование на нее не действовало. – Но, уверяю вас, до меня доходили настолько дикие слухи о Глориане, что сам я такого и во сне не увидел бы.

– Какие слухи?

Демарко задал тот же самый вопрос, который промелькнул в голове у Каллии. Похоже, все присутствующие хотели узнать ответ.

Эразмус хитро улыбнулся.

– Слухи о том, что этот город проклят.

Дэрон удовлетворенно выдохнул. После всей этой чепухи с договором он хотел уйти, но теперь был рад, что не стал торопиться.

С каждым непринужденным, выжидающим глотком из бокала его сердце билось все быстрее. Наконец происходило то, ради чего он прибыл.

– А что вы так удивляетесь? Вы живете буквально посреди проклятой Чащи. Подобное предположение вполне закономерно. Я слышал разные истории об этом месте, начиная с того, что здесь мертвый город, полный призраков, и заканчивая тем, что тут скрывается притон разврата, роскоши и порока, – продолжил Эразмус, посмеиваясь. – Вы так тщательно оберегаете свой загадочный городок, что людям ничего не остается, кроме как дать волю воображению.

– Им что, нечем больше заняться, кроме как обсуждать маленькие города? – проворчал мэр.

– Вы так говорите, будто это что-то плохое, – сказал Эразмус. – Такой интерес нам на руку. Заманить толпу зрителей из других мест намного проще, если они сами давно мечтают заглянуть.

– Я слышал разговоры о спрятанной магии, – вставил Дэрон.

Все повернулись к нему, и от такого внимания к его лицу мгновенно прилила кровь.

– Или, по крайней мере, о чем-то странном и могущественном, – быстро добавил он, закашлявшись. – Сокрытом.

Гости недоверчиво приподняли брови.

– Спасибо, что добавили еще одну теорию к уже перечисленным, но у нас тут не Врата Зароза. – Жанетт издала короткий смешок. – Уверяю вас, мы слишком долго избегали почти любой магии. Прятать магию у себя – это последнее, что пришло бы нам в голову.

– Тогда зачем вы впустили ее теперь? – Дэрон слишком сильно напирал. Может, мэр с дочерью и хранили секреты, может, они что-то знали. Однако их поведение говорило об обратном. Каждая теория либо озадачивала их, либо оскорбляла, в особенности та, которую предложил Дэрон.

Это пугало его больше всего: что догадки Эвы не оправдаются. Или что он не найдет ничего, что могло бы привести его к ней.

– Господин Демарко, вы не лучше этого циркача. – Жанетт покачала головой почти с жалостью. – Как я уже говорила, пустая показуха никогда не имела для нас значения. Но, увы, это наша последняя надежда.

– И единственное, что может спасти ваш город, – зазвенел голос Каллии. Она подперла подбородок ладонью. – Не то чтобы это было так уж важно.

– Довольно безумных слухов, – отмахнулся мэр Эйлин. – Главное, что мы хотим двигаться вперед и восстанавливаться. В Глориане уже долгое время идет ремонт, пора бы нам довести реставрацию до конца. Думаю, никто не станет спорить, что особняк Аласторов видел лучшие времена?

Это вызвало у гостей смешки, но Дэрон сдержался. С историями было покончено, и он предпочитал помолчать. Излишний интерес привлекал внимание, а за ним и так постоянно следили.

Дэрон со вздохом откинулся на спинку стула, даже не пытаясь принять участия в обсуждении особняка. Квартал Аласторов выглядел особенно печально в сравнении с остальным Глорианом. Архитектура сама по себе была прекрасна, как прекрасен старинный меч, переживший войну. Сплошные острые углы и мрачные грани. Но после прослушиваний в полуразрушенном зале Дэрон не представлял, как можно успеть его отремонтировать к первому показу.