— Проблема в тебе, — шепчет он, его полные ненависти глаза прожигают во мне дыры. Я откидываюсь на подушку. — Ты всегда была проблемой.

В нем так много ненависти, так много ярости, и когда он смотрит на меня, я понимаю одну вещь с кристально чистой уверенностью — он убил бы меня, если бы мог.

Что бы ни было в нем, что бы ни контролировало сейчас, оно хочет моей смерти.

Мужчина, стоявший передо мной, мужчина, который вытирал мои слезы, подарил мне мой первый поцелуй и защищал меня в течение многих лет, в этот момент является полной противоположностью Рену. Вся любовь, заботливость и преданность Рена были искажены во что-то, что по сравнению с этим кажется совершенно демоническим.

— Послушай меня. Я знаю, что ты все еще там. Знаю, что ты все еще любишь меня.

— Может, ты заткнешься нахуй? Боже, эта тупая гребаная сука никогда не перестает болтать и всегда мешает. Я говорил ему. Я, блядь, говорил ему, что происходит, когда во что-то вовлекают женщин, но он не послушал, не так ли? Нет, — рявкает он, делая выпад, словно хочет укусить меня за лицо, как бешеная собака. — Нет, он думал, что знает лучше. Думал, что любовь к тебе сделает его целым, не даст ему сорваться с катушек. Будет держать его человечность в узде. Он всегда думает, что знает лучше всех, но это не так.

Он не в своем уме. Только когда я замечаю влагу на своих щеках, я понимаю, что снова плачу. Мое дыхание прерывается рыданиями, каждый мускул моего тела напряжен, я готова сбежать. Но сначала я должна пройти мимо него, не так ли?

— Ш-ш-ш, все в порядке. Мы можем все обсудить.

— Что тут обсуждать? — он кричит, прижимая меня к углу дивана. Мои глаза дико бегают по сторонам, инстинкт самосохранения приходит в действие вслед за новой волной адреналина. Он хочет причинить мне боль. Он собирается причинить мне боль, этот безумный огонек в его глазах и пустая, бездушная улыбка говорят о непостижимой боли и разрушении.

— Пожалуйста, — всхлипываю я, охваченная паникой и растущей уверенностью, что он хочет моей смерти. — Пожалуйста, это я. Вспомни о нас. Вспомни все, что у нас есть и через что мы прошли.

— Какие нахер "мы"? Нет никаких "нас".

— Это неправда. У нас так много всего есть и всегда было. Пожалуйста, не забывай об этом.

Он прерывает меня, хватая рукой за горло, рукой, которая сжимается до тех пор, пока в голове не нарастает давление, и даже сделать глоток воздуха становится нелегко.

Его лицо превращается в маску каменного отвращения, глаза твердые и острые, как кремень, которые светятся убийственным светом.

— Ты мешаешь. Ты — проблема. — Он говорит это так, словно наконец понял то, что его мучает. — Это все из-за тебя. Все было хорошо до того, как появилась ты. Как только я избавлюсь от тебя, он снова будет моим. И мы сможем сделать это вместе. Мы сможем достичь нашей цели.

— Кто? — Я вскрикиваю, мое сердце трепещет, а тело кричит бежать, бороться, спасаться.

Наклоняясь, он рычит мне в лицо.

— А ты как думаешь? Рен. Твой драгоценный гребаный Рен.

В один момент мое сердце тяжело бьется о грудную клетку; в следующий момент оно просто перестает биться. Я едва могу дышать. Я почти забываю обо всем, чтобы заглянуть в его когда-то знакомые глаза в поисках правды.

Этого не может быть. Должно быть, я ослышалась. Это единственное объяснение. Рука Рена на моем горле, тело Рена прижато к моему. Его присутствие, его запах, глубина его глаз и даже крошечная веснушка на его носу. Это Рен.

— Но ты же Рен, — шепчу я. — Ты.

Это поражает меня внезапно, холодная уверенность проникает в мои кости еще до того, как он произносит хоть слово.

— Ты что, блядь, ослепла? — Он отрывисто смеется. — Прости, принцесса, но Рена сейчас нет дома. Я, в данный момент, вместо него.

О боже мой.

Все это время.

Я не замечала все это время. Как я могла пропустить?

Каждую подсказку, каждый намек. Перепады настроения, все это, каждое воспоминание нахлынули разом, затопляя мой хрупкий разум. Все так ясно. Я могла бы сдаться здесь и сейчас и позволить ему делать то, что он планирует, потому что, черт возьми, я была такой глупой. Но я не могу. Не буду. Я сильнее этого.

— Ты Ривер, — выдыхаю я, и это не вопрос.

Он улыбается и даже наклоняет голову.

— Во плоти. И как только ты уйдешь с дороги, у него больше не будет причин сражаться со мной.

Затем он сжимает горло, его пальцы сильно давят. Сила причиняет боль, и нет сомнений, чем это закончится, если я ничего не сделаю. Сейчас.

Я извиваюсь, шаря руками по дивану, колотя его по плечам, царапая лицо, но с таким же успехом я могла бы бороться с воздухом. Его мне сейчас не хватает. Мои легкие горят, давление в голове нарастает, пока я не понимаю, что она взорвется, не может быть, чтобы этого не произошло.

Я умираю. Он собирается убить меня и моего ребенка.

Нашего ребенка. Мой бедный Рен.

Но это не Рен.

И я не собираюсь умирать здесь сегодня.

В последнем отчаянном усилии я закидываю руку за спину в поисках чего-нибудь, чего угодно, прежде чем я потеряю сознание.

Мне уже плохо, зрение становится туманным и расплывчатым.

— Мне следовало избавиться от тебя раньше.

Мои пальцы сжимаются вокруг какого-то предмета. Что-то тяжелое, твердое. Нет времени на нерешительность. Я с силой взмахиваю рукой, крепко сжимая лампу, прежде чем обрушить ее на череп Рена.

Это похоже на волшебство. Внезапно давление исчезает, мир возвращается в фокус, когда я вдыхаю столько воздуха, сколько вмещают мои легкие. Он стонет, затем скатывается с дивана и приземляется на пол.

С его головы стекает струйка крови на пол. Кашляя, я сажусь, потирая горло.

Он без сознания, но его грудь продолжает подниматься и опускаться. Даже сейчас, когда я была так близка к своему последнему вздоху, я не хочу убивать его.

Рен все еще где-то там.

Но я не могу позволить себе ждать, пока он снова появится.

Как только в голове проясняется, я вскакиваю на ноги и бегу к двери — только для того, чтобы оглянуться на него, думая о джипе. Ключи, где ключи? Мысленным взором я вижу, как он достает их из заднего кармана, как делал уже много раз. Смогу ли я перевернуть его и схватить их до того, как он придет в себя? Нет, я не могу так рисковать. Я уже достаточно близка к побегу.

Если он проснется и все еще будет думать, что он Ривер, у меня не будет ни единого шанса выжить.

Вместо этого я распахиваю дверь и срываюсь с места бегом. Прохладный воздух шокирует мою потную, перегретую кожу, в то время как от яркого солнечного света я прищуриваюсь, пока меня не скрывают тени деревьев.

Как долго он будет без сознания?

Сколько у меня времени? Мысль о том, что он поймает меня, заставляет двигаться быстрее, я несусь по протоптанной тропинке, ведущей к главной дороге. Она, может быть, в полумиле отсюда, но с таким же успехом может быть и в десяти или двадцати.

Продолжай, продолжай двигаться. Он может оказаться позади меня в любую секунду. Мне нужно добраться до главной дороги. Я должна добраться туда до того, как он придет в себя и последует за мной.

Черт возьми, мне следовало взять джип, но теперь уже слишком поздно. Я уже на полпути к цели, игнорируя колющую боль в боку, предпочитая бежать, спасая свою жизнь — и жизнь моего ребенка.

Мне так жаль.

Мне так жаль, что это происходит.

Я обещаю, что вытащу тебя.

Даже если я еще не совсем понимаю, как это сделать. Я знаю только, что мне нужна помощь.

Он Ривер, и он Рен. Как я этого не заметила?

Я не могу не думать об этом, воспоминания накладываются друг на друга, как фрагменты ужасного фильма ужасов. Темный экран. Я объяснила для себя это, не так ли? Точно так же, как и все остальное — тот факт, что я никогда его не видела, никогда с ним не разговаривала, никогда не слышала его голоса. Или что я даже не слышала о нем до этого, за все те годы, что он был так близок с моим братом, со всей семьей.