Я смотрю, ошеломленная, почти побежденная тем, что он получает удовольствие от меня. И это для меня. Все для меня.

Я никогда не чувствовала себя более готовой, более голодной и нуждающейся в нем, чем сейчас. Еще несколько поглаживаний, и он убирает пальцы, поднося их ко рту. Его голубые глаза закрываются, и на лице появляется чистое удовлетворение.

Когда он снова открывает их, синева становится темнее, более яркой на фоне его кожи, и он встает, расстегивая пуговицу на джинсах, чтобы спустить их вместе с боксерами. Его член высвобождается, становясь по стойке «смирно».

Он выглядит прекрасно, головка красная и набухшая от желания. Он ползет по всему моему телу, окутывая своим теплом. Поцеловав меня в уголок рта, он устраивается между моих бедер.

Здесь его место — в объятиях моего тела, мои руки и ноги обхватывают его, а он пристраивает свою головку у моего входа.

Вот оно. Мое тело напрягается от предвкушения, в то время как сердце стучит как молот, угрожая вырваться из груди.

Если бы это был кто-то другой, а не он, смотрящий на меня сверху вниз, и чье-то другое сердце бешено колотилось бы рядом с моей грудью, я бы испугалась. Я бы закрыла глаза и напряглась, ожидая боли. Надеясь, что все произойдет быстро.

Но это Рен. Его знакомые глаза и любимое лицо.

— Вот и все, ангел. Это твой последний шанс стать свободной. После этого ты будешь моей навсегда, — шепчет он мне в губы.

Если раньше я его просто любила, то теперь я полностью в его власти. Эта простая пауза, чтобы убедиться, что я готова, — все, что мне нужно, чтобы подтвердить, что это правильно. Так и должно быть.

Поглаживая его по щеке, я смотрю ему в глаза.

— Я всегда была твоей.

Он улыбается.

— Хорошо. Я буду настолько нежен, насколько смогу, но ничего не могу обещать. Я так долго хотел тебя.… ты выводишь меня из себя.

Я киваю, крепко держась за него.

Мне все равно, нежный он или нет. Я хочу этого слишком сильно.

Балансируя на одной руке, он проводит головкой члена по моим складочкам, смачивая кончик. Его взгляд задержан между нами, он наблюдает за собой. Это самая эротичная вещь, которую я когда-либо видела. Взяв себя в руки, он направляет его к моему входу, мягко подталкивая.

Наши глаза встречаются, его бедра подаются вперед, и в долю секунды мир наполняется вспышкой света, одним мгновением боли, обернутой в удовольствие, которое глубже, чем все физическое.

Глубоко в душе.

Наконец, он внутри меня, входит дюйм за дюймом, и я чувствую каждую его частичку, когда он растягивает и наполняет меня. Это намного лучше, чем я когда-либо представляла, лучше, чем мои самые смелые мечты.

Щепотка боли и дискомфорта того стоят.

Я мокрая сверх всякой меры, и это позволяет ему легко входить и выходить без особого сопротивления.

— Черт… так туго… — стонет он протяжно и низко, на мгновение замирая, прежде чем отстраниться и погрузиться снова.

Сила потрясает меня.

— Ты растягиваешь меня. — Я стону, когда боль проходит.

— Да, ты моя во всех отношениях. Только я могу быть между твоих бедер и внутри тебя, — процедил он сквозь зубы, его рука обхватила мое лицо. Битва между нежным и порывистым ветром.

Он толкается вперед, и я чувствую, какой он большой, чувствую, как он заставляет принять его, даже когда мое тело пытается сопротивляться. Я наклоняюсь навстречу его прикосновению, поворачивая голову, чтобы поцеловать его ладонь.

Я обхватываю его ногами, сцепляя лодыжки, чтобы притянуть его глубже. Он также прижимает меня к себе, и я знаю, что он никогда и никому не позволит причинить мне боль. Я могу развалиться на куски, пока нахожусь в его объятиях.

На его лбу выступает капелька пота, и я вижу сосредоточенность, запечатленную в темных очертаниях его лица. Он сдерживается, сопротивляется искушению, а я не хочу, чтобы так было.

Я хочу, чтобы он брал от меня с той же энергией, что и отдает.

— Не сдерживайся, — шепчу, желая убедиться, что он знает, что может взять у меня все, что ему нужно. — Не будь таким нежным.

— Черт. Ты убиваешь меня, Ангел. — Он опускает голову, его губы и язык скользят по моему горлу, и звук его тяжелого дыхания у моего уха смешивается с биением моего сердца. Его бедра подаются вперед, толкаясь все сильнее и быстрее. Он на грани срыва, трахая меня так, как ему нужно, как он должен.

— Трахни меня, Рен, — стону я, проводя ногтями по его спине. — Трахни меня. Пожалуйста. Не будь таким нежным.

— Тебе будет очень больно, когда я закончу с тобой, — объявляет он с рычанием. Все, что я могу сделать, это улыбнуться, когда он двигается быстрее, вгоняя себя глубоко. Так глубоко и жестко, что мне приходится стиснуть зубы от смеси боли и удовольствия — но больше от удовольствия, помимо физического, удовлетворения от осознания того, что он наслаждается мной так же, как и я — им.

Это последнее, что приходит мне в голову, прежде чем я обнаруживаю, что снова достигаю края обрыва, падаю с гортанным стоном за секунду до того, как сладкая дрожь прокатывается по мне, а мои мышцы сжимают его еще крепче, чем раньше.

И он чувствует это.

— О, черт, Скарлет. Ты так сильно сжимаешь мой член.

Он двигается все быстрее, входит и выходит, входит и выходит, быстрее с каждым ударом моего сердца. Я такая влажная, что звуки, которые издает мое тело, когда он входит в меня, должны смущать, но они только усиливают удовольствие.

— Черт возьми, я знал, что этот момент будет достойным ожидания. Ты такая совершенная, — хвалит Рен с бешеным выражением в глазах, и все, что я могу сделать, это держаться за него, погружая свои ногти все глубже с каждым толчком, пока он проникает в мое лоно.

Боль распространяется по моему животу, когда он ускоряет темп. Я игнорирую ее, загоняя на задворки сознания.

— Не думаю, что смогу удержаться от того, чтобы трахать тебя так, как мечтал. — Его белые зубы обнажены, и я могу сказать, что он все еще сдерживается. У меня вырывается стон, и мгновение спустя его губы опускаются на мои, когда он трахает меня до беспамятства, каждый толчок открывает что-то темное и зловещее внутри меня.

Пот выступает на наших телах, и я не уверена, сколько еще смогу терпеть боль в своей вагине, которая хоть и трепещет от удовольствия, но все равно жжет с каждым толчком.

Я прерываю поцелуй и смотрю ему в глаза.

— Рен. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

Стиснув зубы, он толкается сильнее, мое тело двигается вверх по матрасу — единственное, что удерживает меня на месте, это его хватка.

— Черт, блядь. Я собираюсь кончить. Я сейчас кончу в твою киску… в мою киску. — Я не пропускаю мимо ушей это заявление и скрываю гримасу боли, прикусывая внутреннюю сторону щеки с такой силой, что ощущаю вкус крови.

Запрокинув голову, он издает рев, который угрожает разорвать мои барабанные перепонки. Он дергается глубоко внутри меня, и волна тепла разливается по моему центру. Через мгновение он нежно целует мой влажный лоб и отходит в сторону, внезапно оставляя меня одну.

Он уходит ненадолго. Я слишком ослабела и оцепенела, чтобы сопротивляться его объятиям. Он берет меня на руки, моя голова прижимается к его груди, и я с удовольствием слушаю его глубокий, счастливый вздох.

Если бы я только могла запечатлеть нас здесь, в этот самый момент, навечно.

Когда все идеально. Когда мир состоит из нас двоих и никого больше. Я никогда не была так счастлива, никогда не знала, что возможно испытывать такое глубокое чувство принадлежности. Я знаю, кто я, где я хочу быть и что хочу делать как можно чаще. Всеми возможными способами. Что-то подсказывает мне, что Рен не будет возражать. Я улыбаюсь этой мысли и прижимаюсь к нему теснее, практически мурлыкая, как кошка, растянувшаяся на солнышке.

Реальность обрушивается на меня внезапно, когда странное влажное ощущение между моих бедер напоминает мне о том, что он сделал.

То, что сейчас вытекает из меня.