А желание, которое взорвалось во мне, когда я это сделал — неописуемо.

Вот она. Совсем рядом, и никуда не денется. Ей бы больше повезло пробиться сквозь кирпичную стену, чем протиснуться мимо меня.

Я не собираюсь отпускать ее сейчас. Особенно, когда она так чертовски хорошо прижимается к моей груди, уютно устроившись там, где ей самое место, ее нимб достигает моей груди. Черт побери, она так хорошо пахнет — даже в этой дурацкой маске я чувствую запах ее духов, ее шампуня, ее кожи.

Лавандовый. Очищающий. Успокаивающий.

Этого недостаточно. Я знаю, как хорошо она пахнет в другом месте. Аромат запечатлелся в моей памяти на два года, и ничто никогда не могло сравниться с тем эффектом, который он оказывает на меня. То, как он заглушает постоянный шум в моей голове. Это единственное, что помогает.

Полагаю, менно в этом я нуждаюсь сейчас. Больше, чем в освобождении от агонии невозможности прикоснуться, поцеловать и попробовать на вкус.

Она — мой покой. Мое утешение. Я слишком долго жил без нее.

Наклонившись, прижимаю ее к углу, мои руки на ее плечах. Я давлю на нее, толкая за пределы возможного. Я знаю это, но ничего не могу с собой поделать. Я словно не контролирую себя, моя единственная цель — удовлетворить внутреннюю потребность.

Это эгоистично и дерьмово, но я так долго ждал ее. Это все, что поддерживало меня в те моменты агонии.

Я в доли секунды от того, чтобы потереться своим ноющим членом о ее теплое тело. И не успеваю уступить двум годам сдерживаемой потребности, как до меня доносится шепот.

— М… Мне… Мне… страшно.

Я едва слышу это из-за безумно громкой музыки, угрожающей разорвать мои барабанные перепонки. Чтение по ее губам — это все, что превращает мягкий звук во что-то реальное.

Она напугана. Я пугаю ее. Это последнее, чего я хочу, особенно после столь долгого отсутствия.

И все же, каким мужчиной это делает меня? Знать, что я возбужден, даже когда она боится. Что, если бы я не слышал, как она говорит, я бы рванулся вперед? Моя хватка ослабевает, прежде чем я принимаю сознательное решение сделать это.

Как я мог не заметить ужас на ее лице? И то, как она дрожит. Ее отрывистое, неглубокое дыхание. Неужели я так сильно напугал ее? Еще немного, и у нее начнется гипервентиляция.

Желание сорвать маску и показать, что ей нечего бояться, почти так же заманчиво, как идея трахнуть ее здесь и сейчас. Никто бы даже не заметил, все слишком заняты выпивкой и вечеринкой, чтобы обращать внимание на парочку в углу. Черт возьми, сомневаюсь, что мы единственные, кто занят подобным делом.

Нет. Это не то, чего она заслуживает. Я не собираюсь брать ее таким образом, как бы ни скучало по ней мое тело. Мне нужна доза. Она нужна мне.

Но не таким образом.

Вместо того, чтобы погрузиться в ее киску, как того требует каждая клеточка моего существа, я делаю глубокий вдох, который наполняет мои легкие до отказа.

Узнай меня. Дыши. Я не причиню тебе вреда.

Сомневаюсь, что она услышит, если я произнесу эти слова вслух, но я не смею рисковать. Я не могу позволить ей узнать меня. Кто сказал, что она не ненавидит меня после тех лет, когда я был вынужден держаться подальше от ее жизни?

Я делаю еще один медленный, обдуманный вдох в надежде достучаться до нее. На этот раз она следует моему примеру. Ее тело начинает расслабляться — я не понимал, насколько она была напряжена. Она была готова драться или бежать. Испуганный маленький кролик в лапах волка. Потерянный ангел, нуждающийся в защите и утешении.

Рад, что вовремя нашел ее. Я тот, кто ей нужен.

Вдох за вдохом, и она расслабляется. Начинает доверять мне. Я не стану терзать ее, как это сделал бы волк. Со мной ей ничего не грозит. А вот от остального мира ей нужна защита.

Ее глаза, все еще красивые и сияющие в тусклом свете, скользят поверх моей маски. В них горит то, что я уже видел ранее.

Думаю, она полностью осознает, в чьих объятиях находится.

Последние два года я ломал себе хребет, чтобы избежать разоблачения, только для того, чтобы она узнала обо мне сейчас. Это не должно быть таким уж сюрпризом. Я всегда знал, что наша связь крепка. Что она не поблекнет даже перед лицом времени.

С чего бы это? Она — это все, чего я когда-либо захочу, все, чего хотел, даже когда знал, что она единственная женщина в мире, которой я не мог и не должен обладать.

Поэтому я не могу избавиться от нее. Мне легче забыть о своей правой руке, чем о ней. Между нами есть что-то такое, что не могут нарушить ни время, ни расстояние, ни все известные человеку законы.

Она моя. Она знает это.

Только мысль о том, что она знает правду, удерживает меня от того, чтобы наброситься на нее, когда она кладет руку мне на грудь. Если бы я хотя бы вообразил, что она прикасается к другому мужчине, кроме меня, трудно сказать, что бы я сделал. Я был уверен, что ни один мужчина не сблизился с ней, даже за время моего отсутствия.

Нет. Она знает, что это я. Она чувствует это, даже если не понимает, откуда взялось это чувство. Я должен в это верить. Когда ее рука скользит вверх по моей груди и по плечу, она знает, что прикасается ко мне. Мужчина, который поставил целью своей жизни защищать ее, чего бы это ни стоило.

Грохот музыки, эхом отдающийся в моем теле, ничто по сравнению с биением моего сердца. Я голоден, так чертовски голоден по ней. Малейшего прикосновения почти достаточно, чтобы сломать мою. Мое тело напрягается, ожидая большего. Требуя этого.

Без слов я показываю ей, как она мне нужна.

Прижимаюсь к ней, почти раздавливаю ее в отчаянном желании быть ближе. Прикоснуться к ней всей, почувствовать ее всю на себе. Она задыхается, звук теряется в шуме пьяной вечеринки. Я чувствую это по тому, как расширяется ее грудь, прижимаясь ко мне. Сиськи, которые уже выглядят достаточно хорошо, чтобы их можно было съесть в этом платье, выставленные напоказ, как будто она предлагает их всем.

Предлагает их мне. Никому другому. Только мне.

Если бы я действительно был волком, я бы облизывался и угрожал снести ее дом.

Как бы то ни было, мне приходится довольствоваться тем, что провожу рукой по ее руке, по бедру. Она даже не вздрагивает, не говоря уже о том, чтобы оттолкнуть меня. Нет, она наклоняет бедра вперед. Приглашая. Ее губы приоткрываются, и, боже мой, я хочу поцеловать ее. Дышать вместе, пробовать ее на вкус и услышать тихие вздохи, теряющиеся у меня во рту, когда я вторгаюсь в ее рот своим языком.

Это пытка, но я жду, пока порыв пройдет, прежде чем позволяю своей руке скользнуть ниже, к тому, что осталось от короткого платья. В мгновение ока я касаюсь обнаженного бедра, мягкого и податливого.

Столько воспоминаний. Они захлестывают меня, и внезапно вечеринка исчезает. Нет идиотов-студентов, натыкающихся на меня сзади. Нет липкого пола от пролитых напитков. Все это исчезает, пока не остаемся лишь мы вдвоем. В ее спальне. У нее снова день рождения, и именно я открываю подарок.

Открываю ее, исследую.

Пытаюсь игнорировать болезненную эрекцию, грозящую порвать молнию. Почти ничего не изменилось.

Как и мягкость ее кожи. Упругость ее бедра. То, как она оживает от моего прикосновения. Она должна знать, что это я.

Кто еще мог воспламенить ее малейшей лаской?

Она выгибает спину, ее рот приоткрывается, когда мои жадные пальцы прокладывают себе путь между ее ног. Хотя ей нелегко их раздвигать, она также не сжимает их крепко.

Она слишком занята тем, что держится за меня, обхватив мою шею руками. Я — ее спасательный плот в беспокойном море от того, что мои прикосновения лишают ее ног сил. Я нужен ей, если она хочет удержаться на них. Я нужен ей.

Чувствую себя королем за мгновение до того, как обхватываю ладонью ее холмик. Желание угрожает поглотить меня, но я пробиваюсь сквозь головокружительные волны жара, игнорируя их шипение в пользу того, чтобы заставить ее гореть.

Черт. Она уже на полпути, влага начинает просачиваться в ее трусики, плоть под ними горячая и мягкая.