— У меня больше, — сказал он деловито, выглянув на мой маленький балкончик. — И гирлянда есть, — теперь уже подразнил он меня.

— Я тоже куплю себе сюда гирлянду. Только маленькую, как балкон.

— А её негде здесь подключать. Провод дверью передавишь. А у меня уже всё готово, предусмотрено, ярко горит вечерами…

— Ой, всё, — я демонстративно закатила глаза и, крутанувшись на пятках, пошла в кухню, где начала разбирать пакеты.

— Ладно. Мне нравится, — пришёл Костя следом за мной. — На тебя похожа.

— Кто? — застыла я с куриной грудкой в руке.

— Квартира.

— Она, вроде, не такая серая и блёклая. Наоборот.

— А кто тебе сказал, что ты серая и блёклая? — повел Костя бровью и, обойдя меня, пошёл инспектировать кастрюлю. Открыл крышку, наклонился к содержимому кастрюли и, блаженно прикрыв глаза, вдохнул запах.

— Зеркало, например, — фыркнула я. Смяла пакет и положила его в специальную корзину для пакетов.

— Плохого ты о себе мнения, Алёнка, — как у себя дома, Костя уже достал для нас две тарелки, нашёл поварёшку и начал разливать суп. — Сто лет твой суп не ел.

— Я только сегодня утром съехала, — цокнула я.

— Могла бы тоже сделать вид, что соскучилась, — осуждающе вздохнул Костя и поставил на стол тарелки.

Пока он нарезал хлеб, я положила к тарелкам ложки и достала из холодильника небольшой салатник с салатом.

Села за стол, дождалась Костю, который выбрасывал крошки в мусорный пакет, и снова изобразила на лице улыбку, увидев Костю напротив.

— Небогато, — намекнула я на содержимого стола. — Но я теперь снимаю квартиру, так что…

— Шикарный ужин! — не растерялся Костя. — Правда за этим столиком я себя чувствую так, будто уселся в кукольный домик. Это точно квартира для взрослых?

— Хватит оскорблять мою маленькую квартирку! — хохотнула я.

— Да я шучу, — Костя подмигнул мне и подмял колени под столик, который на его фоне действительно казался детским. — На самом деле, я горжусь тобой. Ты большая молодец, Алён.

От солнечного сплетения разлилось тепло. Кончики пальцев, держащих ложку, начали подёргиваться, а глаза защипало от навернувшихся слёз.

Далеко не каждый день и даже не каждое десятилетие мне говорят о том, что мной гордятся.

Да и вообще, ещё никто не давал положительную оценку тому, что я делаю. Обычно, на меня смотрели как на дуру, которая, наконец-то, догадалась сделать хоть что-то.

— Спасибо, — выронила сипло. Сразу прочистила горло и тут же приступила к активному поеданию супа, лишь бы не смотреть Косте в глаза.

Настроение он мне, конечно, не испортил. Оно и так было паршивым после визита к Кате и маме. Но… Не знаю, как объяснить.

Наверное, сегодня с утра я села на особо стремительные эмоциональные качели: стычка Кости с отчимом с самого утра, съём квартиры, волнение и страх за сестру, и сейчас, похоже, простая похвала окончательно добьёт меня.

Будто я упала с качелей, не в силах удержаться, и получила ими же по лбу.

Слишком много событий за последние пару месяцев. Мне кажется, далеко не все из них я успела переварить или осмыслить. Жизнь слишком стремительно меняется изо дня в день. Порой, я просто не успеваю за событиями.

Оказывается, даже к исполнению самой желанной мечты нужно быть готовой, чтобы в один из дней просто не слететь с катушек.

— Какие на завтра планы? — поинтересовался Костя, к счастью, не заметив, что я на грани легкой истерики.

Или не легкой…

— Я… кхм… — голос предательски дрогнул. Даже мне самой показалось, что я всхлипнула. Буквально чувствуя тяжесть Костиного взгляда, я резко вышла из-за стола, повернулась к кухонному гарнитуру, чтобы спрятаться лицо, и начала изображать активную деятельность с наливанием чая. Одна из кружек, что я достала из верхнего ящика, какого-то черта легла на бок, вместо того, чтобы нормально встать. Чайные пакетики запутались в самый неудачный момент, пришлось их разорвать. Незаметно и быстро стёрла с щёк всё-таки выступившие слёзы. Не успев донести сахар до кружки, рассыпала его рядом. — Я пока не думала о планах. — собственный голос казался мышиным писком. — Наверное, проверю те объявления о работе, что смотрела, позвоню и узнаю, когда можно прийти на собеседование. И можно ли вообще… С-с-с! — порывисто выдохнула через стиснутые зубы, тронув чайник, который, я и так знала, был горячим.

По привычке сжав обожженными пальцами мочку уха, застыла, глядя перед собой на белую дверцу шкафчика. Проглатывая вместе со слезами желание смахнуть к чёртовой матери всё, что стояло передо мной, слышала, как Костя вышел из-за стола. Подошёл и застыл за спиной так близко, что я почувствовала его тепло.

Пришлось зажмурить глаза и стиснуть челюсти, чтобы не дать волю эмоциям.

Я не знаю, что он со мной делает, и почему рядом с ним мне хочется превратиться в размазню, которая готова, как ребенок, нажаловаться на всех и расплакаться, просто уткнувшись в него лбом.

Господи…

И это я собиралась начать новую самостоятельную жизнь?!

— Алён… — Костин шепот над макушкой мгновенно заставил ком в моем горле разрастись до невыносимых размеров. — Что с тобой? Расскажи.

Тихо втянуть сопли не получилось.

В общем-то, Костя и так всё прекрасно понял.

— Ничего, — выдавила я кое-как. Обняла себя одной рукой за талию, а кулак другой прижала к губам. — Устала просто, — обронила быстро, пока не прорвало дамбу.

Тепло за спиной манило сделать крошечный шажочек назад. Всего-то и нужно переставить одну ногу и утонуть в ощущении надежности, которое я всегда испытываю рядом с Костей.

Но я по привычке держусь на расстоянии. Запуганная, забитая девочка внутри меня боится довериться.

Тем более, мужчине…

Я упорно игнорирую, что нити, которые я ощущала в спине ещё сегодня утром, уходя от Костя, сейчас превратились в канаты, что тянули меня назад. К нему.

— Я могу обнять тебя? — тихо спросил Костя.

Я зажмурилась ещё сильнее, понимая, что стена бесчувственности, за которой я успешно пряталась много лет, начала трещать по швам и распадаться на крупные обломки.

И хоть головой я мотала «нет», дрожащий голос, словно из глубин сознания, обронил короткое «угу».

Аккуратно, будто я хрустальная, Костя обнял меня, всё так же оставаясь позади.

Его руки нежно обхватили плечи, а моя оборона окончательно рассыпалась, когда я прижалась к нему спиной.

Всё так же, стараясь унять слёзы, я вцепилась в руки, обнимающие меня, пальцами спрятала нос в сгибе его локтя.

Мне нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. Сейчас всё пройдёт, слёзы отступят, и я налью этот чёртов чай.

— Маленькая, — выдохнул Костя над ухом, и я почувствовала, как его подбородок прижался к моим волосам.

Всего одно слово не просто переключило внутренний тумблер самоконтроля, а сломало в щепки.

Вцепившись сильнее в Костину руку, я беззвучно расплакалась, теперь уже спрятав лицо полностью в сгибе его локтя.

Похоже, после этого водопада рукав его толстовки нужно будет выжимать.

— Я понимаю, что ты боишься довериться кому-либо после всего, что с тобой произошло, но… — Костя затих, чтобы подобрать слова. — …но ты не обязана быть сильной всегда. Это сложно. Даже самые крепкие рано или поздно ломаются. Мне больно видеть тебя такой сломленной. Доверься мне. Хоть немного, Алён.

— Я боюсь, — выронила я едва различимо.

— Я знаю. Знаю… А ещё я знаю, что ты справишься и с этим. Ты уже столько всего сделала, Алён. Ты выстояла. Знаю, что выстоишь и дальше. Но позволь мне хоть иногда быть твоей опорой. Да, знаю, по утрам я очень тупая, сонная и неповоротливая опора, которую ты уже профессионально двигаешь с места на место… — сказал Костя, тихо хохотнув. Вместе с ним, усмехнулась и я в сгиб его локтя. — …но остальной день я, в целом, неплохо функционирую. Говорят, даже умный. Даже котик…

Я несмело выглянула из его локтя, но нос оставила спрятанным. Глядя на просыпанный между кружками сахар, тихо спросила: