В квартире я сразу почувствовала себя чужой. Что-то внутри требовало вырваться отсюда и убежать. Даже запах внутри квартиры гнал меня как можно дальше отсюда.

— О! — мама вышла из кухни с вафельным полотенцем, которым вытирала руки. Ни капли хорошего в её лице я не увидела. — А ты что здесь забыла? Забирай манатки и вали! — она повелительно кивнула в сторону двери в мою комнату и сразу ушла обратно на кухню.

В ответ я лишь тихо усмехнулась. Опустила взгляд на стоявшую рядом Катю и увидела слёзы, собравшиеся в её глазах.

— Ты чего? — наклонилась я к ней, обхватив ладонями мягкие щёки.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сдавленным голосом сказала Катя. Она старалась не плакать, но эмоции были сильнее неё.

— Я тоже соскучилась, сестрёнка, — обняв её, я долго прижимала её к себе, пока она не успокоилась.

— Можно я с тобой уйду? — попросилась она.

— Я тебе, блядь, уйду! — рявкнула мама, тут же с топотом вышедшая из кухни. В её глазах сверкали молнии, направленные точно на меня. — Ты у меня мужика уже забрала! Теперь за дочку взялась?! Вали отсюда! Собирай шмотки и вали!

Наверное, мама была бы рада ударить меня грязным вафельным полотенцем, что было у неё в руках, но она понимала, что я уже выросла настолько, что вполне могу ввязаться в равную с ней драку. Поэтому ей не осталось ничего, кроме размахивания руками в стороне.

— Пойдём, Кать. Поможешь мне собрать вещи.

Не разуваюсь, я повела вновь расплакавшуюся сестру за собой в комнату.

На том месте, где лежал труп, сейчас лежал коврик из моей комнаты. Очевидно, не смогли отмыть кровь. Это место я обошла по дуге, до сих пор четко видя перед глазами картинку того, как здесь лежал мертвый человек.

В моей комнате всё осталось нетронутым. Я усадила Катю на кровать, взяла рюкзак, закинула в него ноут с зарядкой и сразу набросала в него самых необходимых вещей. Немного подумав, взяла ещё и пакет, чтобы сложить в него весеннюю обувь.

Неизвестно, когда я смогу позволить себе обновки.

Присев напротив Кати, я обхватила её прохладные ручки и заставила посмотреть на меня.

— Слушай внимательно, Катюш, — начала я шёпотом, слыша, как мама на кухне гремела посудой. Катя сразу собралась и подалась ко мне. — Сейчас я не смогу забрать тебя, потому что мама сразу всё поймёт. Но завтра после школы я заберу тебя, и мы побудем у меня в новой квартире. Хорошо? Только маме ни слова, ладно?

— Ладно, — кивнула Катя. Её настроение заметно улучшилось. Она сама быстро-быстро утёрла слёзы со щек и, резко подавшись ко мне, обняла за шею. — Я люблю тебя. Никогда больше не бросай меня, — шептала она в плечо.

Маленькая, худенькая, почти невесомая.

— Я тебя никогда не брошу. Ты же знаешь. И я люблю тебя сильнее. Не плачь, хорошо? — теперь уже я была готова реветь. Хотелось вот так же, как обнимаю, унести Катю с собой и никогда больше не возвращать сюда, где нам обеим было плохо. Но я понимала, что сейчас мама находится в той ненависти ко мне, при которой в лёгкую напишет на меня заявление в полицию, обвинив в том, что я похитила её ребёнка.

Мне нужно ещё немного времени. Нужно подумать, как повернуть всё так, чтобы Катя осталась со мной, и за это не было никакого преследования.

Я уже читала про доверенность на ребёнка, но она возможна только с согласия матери. А мама на это точно не согласится. Если только со временем, когда её злость за отчима осядет.

Пока я чувствую себя так, будто оказалась в тупике.

— Мама тебя не обижает? Не бьёт?

— Она только говорит, чтобы я сидела в комнате и не мешала ей.

— И ты целыми днями сидишь в комнате?

— Ну, да, — повела Катя плечиками. — Просто у меня ещё уроков много. Я же долго в школу не ходила, пока мы у бабушки жили.

— Она хоть кормит тебя? — мысленно я уже душила маму полотенцем.

— Когда приготовит, зовёт покушать, а потом я опять ухожу в комнату. Даже телевизор мне не разрешает посмотреть.

Я стиснула челюсти, сделала очищающий вдох и выдох, чтобы прийти в себя.

Хотелось прямо сейчас пойти к матери и хорошенько приложить её головой об стену, чтобы её высохшие мозги встали на место, но я понимала, что за любое моё слово она отыграется на Кате, когда я уйду.

По крайней мере, за косяки отчима она всегда пыталась отыграться именно на ней.

— В общем, Катюш. Ты сиди пока в комнате, раз это безопаснее, и мама тебя там не трогает. Делай уроки, а завтра я приду за тобой в школу. Будешь проводить время у меня, пока мама на работе. Только маме ни слова. Договорились?

— Угу, — Катя взяла себя в руки, у неё даже появился боевой настрой. — Я, вообще, ей ничего рассказывать не буду. Пусть сидит там на кухне со своей водкой.

— А она пьёт? — ощетинилась я.

— Каждый вечер перед сном. Маленькую бутылочку. Потом плачет, а потом спать идёт.

Смотри-ка, наша «малышка» без бутылочки теперь не засыпает.

— В общем, сиди в комнате, маме пока ни слова. Завтра после уроков жди меня на крыльце школы. Сколько у тебя, кстати, завтра уроков?

— Пять.

— Всё, после пятого урока я буду у школы. Хорошо?

— Угу.

— Люблю тебя, — вновь порывисто обняла я сестрёнку. — Больше не плачь. До завтра.

После визита к Кате моё настроение уже не было таким приподнятым, каким было ещё утром.

Я не могла перестать думать о том, что Катя прямо сейчас, как заключенная, сидит в своей комнате, зубрит уроки, а в ответ на желание получить ласки и любви от матери получает только лай, тычки и угрозы.

Хотелось вновь вернуться в квартиру и просто забрать Катю с собой, наплевав на угрозы матери и на то, что у меня могут быть настоящие проблемы с законом.

Но Костя научил меня быть аккуратнее и просчитывать все варианты решения проблемы. Честно говоря, без его помощи или хотя бы маленькой подсказки я вообще не вижу ни одного варианта, при котором эта проблема будет решена.

Снова просить Костю о помощи? Снова взвалить на его плечи свои проблемы? Он и так слишком много для меня сделал. Я не могу решать свои проблемы за его счёт. Наверняка, у него проблем не меньше. Один только его отчим чего стоит.

Надо просто подумать. Возможно, когда эмоции улягутся, я смогу трезво оценить всю ситуацию. В конце концов, может со временем получится уговорить маму отдать мне Катю. И идиоту понятно, что она ей мешает. Всегда мешала.

Я сняла суп с плиты. Костя прислал смс о том, что подходит к подъезду. Открыв дверь, включила чайник и, глядя на себя в зеркало, попыталась нацепить на лицо маску радости и восторга. У меня же новоселье! Радоваться надо!

А внутри выть хочется.

Поправила волосы, распущенные волнами, обмахнула ладонями одежду от несуществующих крошек и широко улыбнулась, видя, как приоткрылась дверь, и как несмело Костя вошёл в мою маленькую прихожую с двумя пакетами в одной руке.

Такой… домашний.

В джинсах, кроссовках, в толстовке.

Уже и не помню, как он выглядит в рубашке и брюках.

— Можно, хозяйка? — скромно приподнятые уголки его губ вызвали умиление. Взгляд голубых глаз сразу оглядел окружающую обстановку.

— Конечно, можно. А что в пакетах?

— Думал, что подарить тебе на новоселье. Не придумал. Купил продуктов. Знаю, что сама ты будешь питаться, как Дюймовочка, поэтому закупил тебе побольше всего.

— Зачем? — цокнула я, пытаясь принять пакеты, но Костя мне их не дал. Без рук снял кроссовки и прошёл в кухню, где составил эти пакеты на стулья. — Я же столько не съем, всё равно. Испортится, — шла я за ним, ворча как старая бабка.

— Ну, — взмахнул Костя нарочито раздосадовано руками. — Значит, мне придётся заглядывать к тебе почаще и есть. Ну, давай экскурсию.

— Ну, собственно… вот, — хохотнула я, обведя рукой всё пространство. — Вот и вся экскурсия. Всю квартиру можно разглядеть с любой точки.

— Слушай, а в жизни лучше, чем на фото.

Костя закатал рукава толстовки и неспешно обошёл квартиру. Деланно позакатывал глаза, покрутив в руках цветные подушки. Пошутил над диванчиком, назвав его детским (под ним он и правда показался детским), но зато кровати выразил свой молчаливый респект, сказав, что прикольно придумано, что она спрятана за стеллажом.