Я немного опешила и сама не поняла, как оказалась рядом с ним уже в прихожей.

Я серьёзно решила его проводить? Может, ещё поцелую напоследок для совсем идеальной картинки?

Дура, блин!

Заведя руки за спину, я переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда он уже уйдёт.

— Хорошо. Я поняла, — ответила я дежурно, потому что замерший у двери Одинцов уже в пальто и туфлях явно ждал, когда я скажу уже хоть что-нибудь.

— И, кстати, Мельникова, я соврал, — на его губах появилась полуулыбка, вынудившая моё сердце сбиться с ритма и мгновенно ускориться. Так и знала, что не будет ничего гладко. — Ты не жуёшь губы, когда врёшь. Ты жуёшь их постоянно. Завязывала бы, красивые же, — сказав это, он покинул квартиру, оставив меня одну.

Не сразу, но я отмерла.

Вернулась в кухню, где обработала порез на руке, из которого совсем немного выступила кровь. Но лишним поменять повязку не будет.

Сидя на кухне полтора часа, что стиралась куртка, я, наконец, вынула её из машинки и вместо неё закинула джинсы.

В сушилку куртку нельзя. Она превратится в убогое мятое нечто. Учитывая, что она дешевая, ей точно придёт конец.

Поэтому я расправила её на сушилке, которую придвинула ближе к батарее.

Пока стирались джинсы, я ходила по узкому коридору прихожей, разглядывала полки с ангелочками и кошечками. В комнате, в которой Одинцов усаживал меня на комод, сушилась куртка. Но здесь была ещё одна комната, дверь в которую оказалась приоткрытой.

Внутри царил такой же порядок, но немного другой. Более хулиганский, что ли.

С потолка на цепи свисала черная боксерская груша, на ней боксерские перчатки. В углу у комода лежала штанга, а рядом с ней блины.

Карта мира на стене с пластиковыми флажками в ней, кровать с покрывалом глубокого синего цвета, две подушки. Узкий шкаф с зеркалом, навороченное кресло, компьютерный стол с компьютером, колонками и наушниками. Книги, бумаги, журналы…

Комната большого подростка.

Я села на край узкой постели и, немного подумав, просто завалилась на бок. Расслабиться в комнате, где препод лапал меня на комоде, на котором стоит фотография его умершей мамы, у меня вряд ли получится. А здесь вышло очень даже хорошо.

Я перекатилась на спину и открыла глаза.

Освещение в комнате поменялось. Будто стало темнее.

Опустив взгляд, обнаружила на себе одеяло, под головой подушку.

Откуда они здесь?

— Чёрт! — выдохнула я и накрыла лицо ладонями.

Всё-таки, вырубилась. А ведь не собиралась. Хотела просто полежать с закрытыми глазами, чтобы голова отдохнула.

Ладно. Возможно, подушку я сама себе притянула под голову, но одеяло? Синее покрывало подо мной так и лежало. Вряд ли я начала лунатить, да ещё в чужой квартире.

— Блин! — зажмурила глаза и повернулась к приоткрытой двери в комнату. Полоска теплого света закатного солнца застыла на светлой стене и дала понять, что пора пойти на её свет.

Мало того, что пропустила пары, так ещё проспала почти весь день. Бесполезно потраченное время.

Скинув с ног одеяло, опустила ступни на пол, убрала волосы от лица и аккуратно пошла к выходу из комнаты. Обхватила пальцами ручку двери и замерла, прислушиваясь к звукам в квартире.

Стиральная машинка, конечно, давно уже справилась со своей задачей и молчала. Во всей квартире была тишина, которую иногда нарушила звуки, будто кто-то печатает на клавиатуре ноутбука.

Нервно закусив нижнюю губу, я вышла из комнаты и почувствовала запах свежесваренного кофе. Мелкими шажками пошла в направление кухни, понимая, что Одинцов уже вернулся. И именно он укрыл меня одеялом.

Я мысленно подбирала слова и выражения, понимая, что сейчас Одинцов однозначно начнёт шутить и язвить на тему того, в каком положение нашёл меня в своей квартире.

Но, зайдя в кухню, я увидела, что мужчина был занят работой. Он был погружен в неё с головой, хмуро смотрел в экран ноутбука, во что-то вчитывался, печатал, записывал в блокнот.

Ковыряя под ногтями, я ждала, что он сам обратит на меня внимание. Но нет. Он не замечал пространство вокруг, полностью погрузившись в работу.

— Кхм, — кашлянула я тихо и сама же вздрогнула от этого звука.

Одинцов резко вскинул суровый взгляд в мою сторону, и выражение его лица тут же смягчилось, когда он заглянул мне в глаза и признал.

— Выспалась? — улыбнулся он уголком губ. Отложил ручку и, взяв кружку, отпил черный кофе.

— Я не планировала спать. Случайно вырубилась, — выглядела я сейчас, наверное, жалко. Мятое недоразумение. — А вы давно вернулись?

— Часа три назад. Ужинать будешь?

Одинцов кивнул на плиту, на которой стояла сковорода, накрытая крышкой. Что там внутри, я не увидела, но на кухне пахло чем-то вкусным.

— Мне домой пора.

— Твои вещи в комнате.

— Кстати, о комнатах… Ничего, что я уснула в комнате вашего… брата?

— Брата? — повёл он насмешливо бровью. — То была моя комната.

— Ваша? — мои глаза удивленно округлились. — Я думала… — указала я себе за спину.

— Та, с комодом, мамина комната. Или ты думаешь, я настолько себя люблю, что завесил целую стену своими фотографиями?

— Я бы не удивилась, — дёрнула я плечами.

На мой взгляд, ему больше подходила та комната с комодом, в которой всё было минималистично. Та же комната, в которой я имела неосторожность уснуть, служила явным контрастом с тем Одинцовым, которым он показывает себя в универе, да и при личном общения.

В комнате с боксёрской грушей должен жить типичный плохиш, за которым бегают табуны девчонок, но не циничный холодный препод.

Хотя, о чём я? Моя комната обо мне не расскажет вообще ничего. Пустая и будто ничья. Просто место, где я ночую и храню вещи.

— Твои вещи в маминой комнате. Уже высохли, наверное, — Одинцов поставил кружку с кофе на стол и закрыл ноутбук. Поставил локти на стол и, оперевшись на них, чуть подался вперед.

— Спасибо, — выронила я на автомате и пошла в комнату. Куртку моя висела на плечиках и действительно уже высохла. Джинсы тоже были сухими. Я быстро сняла мужские шорты и надела свои джинсы. Сняла с плечиков куртку и прижала её к животу одной рукой. Рюкзак ждал меня в прихожей.

Теперь можно валить домой.

Но молча уйти — странно. Я будто сбегаю. Он же ничего плохого мне не сделал. Сегодня.

Я вернулась в кухню, где Одинцов сидел в том же положении, в котором я его оставила.

— Я поеду. Домой пора. Уже поздно.

— Тебя отвезти?

— Я сама. Спасибо, — я зажевала нижнюю губу, не зная, что ещё сказать. Одинцов смотрел на меня с завидным спокойствием и с легкой улыбкой, таящейся в его глазах. Он явно чего-то ждал. — И спасибо, что помогли мне сегодня.

— Не за что.

Снова повисла пауза, в которой мне стало неловко.

Почему он так спокоен? Почему смотрит так, будто я его старая подруга, которая переночевала у него уже в сотый раз? Неужели не будет никаких воспитательных речей о том, что драка — это плохо, а насилие — не выход?

— Ну, до свидания? — поинтересовалась я аккуратно.

— Ну, до свидания, — повёл он буднично плечами.

— Угу, — подарив ему нервную улыбку, я рванула в прихожую, где быстро надела верхнюю одежду. Проверила телефон в боковом кармане рюкзака и сразу покинула квартиру, хлопнув дверью.

Сбежала на пролёт ниже и застыла, задрав голову и прислушиваясь, не последует ли этот маньяк за мной.

Ничего. Полная тишина.

Он просто отпустил меня, как сделал бы любой нормальный человек.

И всё-таки он странный.

Сон без телефона под рукой начал аукаться уже в автобусе по пути домой.

Пропущенные звонки от мамы и от отчима. Смс-ки от Вики с вопросами о том, куда я пропала сразу после драки. И почему я, вообще, полезла в эту драку без неё?

Будто меня кто-то спрашивал о том, когда мне удобнее всего драться.

Несколько сообщений от Колесникова с вопросами о том, всё ли у меня хорошо.