— Ну, ладно, — обронила Катя недовольно после нескольких секунд нелегких раздумий. Как-то неуклюже приобняла меня за талию и пошла к выходу из комнаты. «Приятно», что мама как раз вытянутой рукой показывала в её сторону. — Спокойной ночи, — буркнула Катя и махнула мне напоследок рукой.

Мама вышла вслед за ней и не поленилась, глядя мне в глаза, тяжело вздохнуть и покачать головой.

«Чё?!» — спросила я у неё безмолвно, резко вскинув брови.

Но ответа не последовало. Видимо, я по каким-то микроколебаниям должна была догадаться, что здесь не так и почему.

Дверь закрылась. Я подошла к ней, чтобы закрыть на замок, но одёрнула руку, решив не замыкать дверь на ночь. Вдруг Катя среди ночи решит прибежать ко мне. Мало ли что её может напугать.

Открывающуюся дверь я, в любом случае, услышу. Да и отчим тихо ходить не умеет.

В квартире довольно быстро погас свет. Последняя его полоска потухла под моей дверью уже минут двадцать назад. Но я продолжала бездумно туда смотреть. Наверное, ждала монстра, который выползет из той темной полосы и, наконец, утянет меня за собой.

Сон пока не шёл. Видимо, недавняя странная дремота всё же смогла меня взбодрить.

В комнате и, скорее всего, во всей квартире воняло жареным луком. Иногда мне кажется, что этим запахом уже пропитались не только обои, но ещё и стены. Про одежду молчу…

Запах моего дома — это жареный лук и вечно вонючая тряпка, которой протирают обеденный стол.

«Уют» в каждой нотке.

Вынув из-под подушки телефон, я встала с кровати. Неслышно подошла к окну и села на подоконник, прижав колени к груди.

Не скажу, что я ждала смс от Колесникова, но после того приятного общения с ним днём, мне хотелось бы немного пообщаться с ним и сейчас. На любую тему. Даже на пошлую, в его духе.

В глубине квартиры послышались какие-то шорохи, скрип старого дивана в комнате родителей, а затем ритмичные мерзкие шлёпки.

Вот ради чего мама поскорее укладывала всех спать.

Чувство отвращения подкатило к горлу. Сорвавшись с подоконника, я подхватила с пола рюкзак. Стараясь не воспринимать окружающие меня звуки, порылась в нём и вынула наушники. Быстро подцепила гарнитуру к телефону, вставила динамики в уши и включила первую попавшуюся песню. Погромче.

Облегченно выдохнула, вернулась к окну, снова взобралась на подоконник и приоткрыла окно на верхнее положение.

Свежий прохладный воздух коснулся лица и заполнил лёгкие, вытесняя луковую вонь.

Город наверняка сейчас шумел, как небольшая, но бурная река — так шумят шины по асфальту. Где-то вдалеке обязательно должна выть сигнализация, кто-то кому-то наверняка прямо сейчас сигналит, лает собака или орут коты.

И я бы всё это с удовольствием послушала, но пока приходится спасаться в музыке.

Телефон в руке коснулся ладони легкой короткой вибрацией.

Колесников.

Уголок моих губ невольно приподнялся в улыбке.

«Ради меня не спишь?

Как нога?»

«Ради хорошей музыки. Нога норм», — ответила я.

И почти сразу забегали встречные точки:

«Ладно… попозже познакомлю тебя с лучшим поводом для бессонницы»

Я слегка закатила глаза, примерно понимая, о чем он.

К: «Что слушаешь?»

Я: «То, что тебе наверняка не понравится»

К: «Да брось… в плане музыки я всеядный»

Я: «По тому, что играло сегодня в твоей машине, так не скажешь. А я не слушаю то, от чего из ушей может пойти кровь, поэтому у меня ничего с твоими любимыми басами нет»

К: «Скинь любой любимый трек. Заценю, послушаю»

Прикусив ноготь большого пальца, задумавшись, я посмотрела в окно на балкон с синей гирляндой.

Махнув на всё рукой, отправила Колесникову трек, который как раз только начал играть в моих наушниках. Один из моих любимых.

«И только попробуй сказать, что с ним что-то не так. Я оторву тебе уши.», — отправила я короткое предупреждение следом за этой песней.

Колесников прочитал сообщение, но ничего не ответил. Ни через минуту, ни через две.

Неужели реально слушает? Или просто выжидает минуты, которые длится эта песня?

«Круто. Не ожидал», — наконец, ответил Колесников.

Я: «Не ожидал, что понравится?»

К: «Не ожидал, что девчонки сейчас слушают что-то действительно годное и непопулярное. Удивила»

«Скинь ещё что-нибудь. Хочу послушать. Этот трек уже на репите»

Я беззвучно хмыкнула. Пальцы быстро забегали по плоскому экрану.

Я: «Ты уверен, что тебе нужна эта депрессия?»

К: «Она уже началась. Ты не поцеловала меня у подъезда. «Больно мне, больно…»», — последним предложением он процитировал строку из песни, что я ему скинула.

Похоже, действительно слушал.

Улыбка, кажется, не покидала мои губы последние несколько минут.

Немного подумав, я порылась в своём плейлисте и отправила Колесникову ещё один трек. Если ему действительно зашёл предыдущий, то и этот должен понравиться.

Он прочитал сообщение. Молчит. Значит, слушает.

Чтобы не смотреть в молчащий чат, я зашла на страницу парня, на которой ни разу до этого момента не была.

Куча фотографий себя любимого. И машин. Разных.

Не удивительно.

На одной из фотографий с ним была какая-то женщина. Красивая, высокая, стройная. Отмечена на фотографии как Марьяна Колесникова.

Сестра? Или…?

Конечно, я перешла на её страницу. И там по фотографиям сразу стало ясно, что Марьяна Колесникова — мама Вадима.

Очень красивая и эффектная женщина.

Ровесница моей мамы. Но она и моя мама, если их поставить рядом… земля и небо.

Побитая земля в трещинах и лужах и чистейшее светлое небо.

Страницу этой женщины можно со стопроцентной уверенностью считать второй страницей Вадима. Потому что на каждой фотке есть он. Его мама гордится каждым его шагом, каждым достижением, да и просто каждой его улыбкой и тому, какой он у неё красавчик.

С этой точки отлично видно, что и мы с Вадимом те же земля и небо. Разные. Абсолютно.

Он залюблен до кончика каждого своего волоса. Знает это сам и, уверена, ежедневно находит этому подтверждение.

Поэтому он такой яркий, лёгкий и свободный во всём, что делает. Он знает, что его любят, знает, что защитят. Ему не страшно.

А я… спасибо, что жива, получается…

Я не завидую ему. Я искренно рада тому, что на свете существуют такие мамы, как у него. Мне о такой остается только мечтать, но при этом ни на что не надеяться. Себе дороже. Мои внутренние ожидания всегда приводили только к порезам осколками от остатков розовых очков.

Я уже давно ничего не жду.

Только свободу.

«Кажется, я подсел не только на тебя, но теперь и на то, что ты слушаешь. Хочу ещё», — потребовал Колесников.

Прикусив нижнюю губу, я широко улыбнулась и неожиданно для самой себя свободно выдохнула.

Снова посмотрела на балкон с синей гирляндой и вернулась к чату.

Я: «Пожалею тебя. Сегодня. Эта песня будет долбить в колонках твоей машины, как ты любишь»

Прикрепив трек, я отправила сообщение, заблокировала экран и прислонилась затылком к стене за собой, чтобы вместе с Вадимом прослушать то, что ему отправила.

Лёгкая улыбка отпечаталась на моих губах со вчерашнего вечера. Или сегодняшней ночи.

В общем, после полуночной переписки с Колесниковым ощущение лёгкости не покидало меня.

Кто ж знал, что мне может понравится общение с этим парнем? И пусть ночью мы только обменивались песнями, слушали их и обсуждали, я совсем не жалею о случившемся сегодня недосыпе. Хотя бы потому, что в моих наушниках играет новая музыка, которая ночью запала мне в мозг и зазвучала в голове едва я проснулась.