— Ну, и зачем тебе такая проблемная?

— Влюбился, — так легко произнес он. — Оказывается, и с тридцатилетними дядьками такое бывает.

Влюбился?!

Мне послышалось?

Мне точно послышалось.

Должно быть, я так сильно пыталась сдержать слёзы, что от образовавшегося внутричерепного давления у меня повредились барабанные перепонки или сразу мозг.

С другой стороны, если Костя пытался успокоить меня этим словом, то у него отлично получилось — слёз как не было.

Зато паники теперь хоть отбавляй.

Я мгновенно собралась, приосанилась и даже без сопротивления со стороны смогла выпутаться из объятий.

— Я тут просыпала… — промямлила я себе под нос, понимая, что ближайшее время не смогу поднять на Костю взгляд.

Ладонью смахнула со столешницы сахар в другую ладонь и закинула крупинки в мусорный пакет. Сполоснула руки под краном с холодной водой и налила нам двоим чай.

Всё это время Костя стоял на месте и не сдвинулся ни на сантиметр.

Я чувствовала на себе его взгляд и понимала, что сейчас, взяв в руки кружки, не смогу повернуться, чтобы поставить их на стол. А обходить его по дуге — будет выглядеть слишком демонстративно и красноречиво.

Куда более воспитанно с моей стороны будет выставить его за дверь, чем показывать всем своим видом, как сильно сейчас я пытаюсь избежать любого контакта между нами.

— Ты же слышала, что я сказал? — в его голосе явно проскальзывала улыбка.

Конечно, он всё понял и сейчас с высоты своего роста и опыта наблюдает за тем, как напуганный суслик мечется по норе.

— Да… кхм… — сказала я, стараясь звучать как можно более беззаботно. Кружки пришлось поставить обратно на столешницу кухонного гарнитура и опереться о её край ладонями. — Ты что-то говорил про тридцатилетнего дядьку.

— О себе.

— Ты не дядька, — отрезала я тут же. — Нормальный… пацан.

С финалом фразы вышел полный провал.

Это я поняла по короткому смешку за спиной, услышав который зажмурила глаза, желая провалиться под землю от такого позора.

— Прям нормальный пацан? Ровный? — Костю явно забавляла сложившая ситуацию.

Я снова почувствовала спиной его близкое присутствие. А затем его теплые ладони легли поверх моих — холодных, а сам Костя по-хозяйски положил свой подбородок на моё плечо. Мягко и аккуратно. Стараясь сильно не давить.

Я ощущала, как он нежно, почти едва касаясь, гладит подушечками больших пальцев тыльные стороны моих ладоней.

— Кажется, я напугал тебя, — произнес он тихо и задумчиво.

— Нет. Просто… — в мыслях я пыталась подобрать нужные слова, но ничего, кроме белого шума там не было. — Не знаю, — сдалась я, сокрушенно выдохнув. — Я не знаю, Костя. Просто не знаю.

— Если ты думаешь, что я жду встречных признаний, то ошибаешься. Я просто обозначил свои позиции. Теперь ты будешь знать, что у тебя на подхвате есть тридцатилетний влюбленный дурачок…

— Ты не дурачок, — похоже, привычку защищать всех тех, кто мне дорог, из меня не вытравить даже дихлофосом. Я готова их защищать даже от них самих.

Всё так же, не открывая глаз, я аккуратно высвободила свои руки из-под Костиных ладоней и с опущенной головой повернулась к нему. Я понимала, что не мешало бы ответить ему хоть чем-то, особенно учитывая тот факт, что сама я тоже испытываю к нему некие чувства. Но пока даже сама для себя не могу сказать, что именно. Знаю лишь только то, что не считаю его чужим и понимаю, что не хочу, чтобы он исчезал из моей жизни. Он даже может мне больше ни в чем и никогда не помогать. Я и сама отлично со всем справлюсь. Ну, может, не совсем отлично, но приложу все усилия, чтобы справиться. Я просто хочу, чтобы он был рядом. Смотрел на меня этими своими яркими голубыми глазами, в которых отражается целый океан мыслей. А ещё я хочу обратно на наш балкон с гирляндой, где рядом с ним даже самыми паршивыми вечерами жизнь не казалась такой невыносимой, как без него.

Не зная, как поступить дальше, я просто уткнулась лбом во впадину между ключицами. Шумно выдохнула и невольно улыбнулась, когда Костя, так же устало, как я секундой ранее, уткнулся щекой в мою макушку.

Так мы и простояли несколько минут, пока за нашими спинами остывали суп и чай.

— Ладно, уговорила, — вздохнул Костя. — Вижу, что ты реально устала. Давай, ты в ванную, а я тут всё приберу. Ты не против, если я суп доем? Вкусный ведь…

— И ты уйдёшь? — пробубнила я разочарованно, всё так же уткнувшись в него.

— А ты как хочешь? Я могу уйти, если что. Без проблем.

Я приоткрыла глаза, подняла руки и поймала толстые шнурки от капюшона его толстовки. Наматывая их на указательные пальцы, пыталась отыскать внутри себя последнюю на сегодняшний день каплю храбрости.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Вышло тихо, неуверенно. В конце фразы голос дрогнул, звук пропал. Не уверена, что Костя смог расслышать, что я тут мямлю.

— Я останусь, — так же тихо произнес он.

В ванной я долго стояла перед зеркалом. Уже давно помылась, надела майку и шорты для сна, почистила зубы, но так и не смогла решиться на то, чтобы выйти.

Я боялась, стеснялась, сомневалась.

Глядя на своё отражение, пыталась найти в нём решительную девчонку, которой иногда себя считала. Особенно, последнее время. Но не нашла никого, кроме краснеющей кокетливой стесняшки.

Боже! Это точно я?

А там за дверью Костя…

Интересно, что он делает?

Наверняка исчерпал последние капли терпения и тихо ушёл.

Последний раз прочесала влажные волосы пальцами и быстро вышла из ванной, пока вновь не прилипла к зеркалу.

Костя уже прибрался на кухне, помыл посуду, а сам стоял на балконе, куда была приоткрыта дверь. Прохладный вечерний воздух прокрался в квартиру и охладил ступни.

Я выключила свет в кухонной зоне, оставила гореть только напольную лампу рядом с диванчиком в импровизированной гостиной.

Можно, конечно, прикинуться дурочкой, но я знала, для чего я глушу свет — боюсь встретиться с Костей взглядом.

Я не стала к нему подходить. Села на край постели и долго смотрела в широкую спину, что мелькала за прозрачной шторой, которую волновал ветер.

Но затем что-то внутри меня потребовало выйти к нему. В конце концов, на балконе сейчас тоже темно, да и Костя всегда оказывался рядом, когда я выходила на балкон.

На цыпочках, я подошла к балконной двери, приоткрыла её чуть шире, чтобы проскользнуть, и встала рядом с Костей плечом к плечу.

— Простынешь, — сказал он тихо, опустив на меня взгляд.

— Я ненадолго.

Костя оттолкнулся от металлических перил балконного ограждения и зашёл в квартиру, из которой я вышла специально к нему всего несколько секунд назад.

На мгновение стало обидно. Я к нему вышла, а он ушёл.

Не представляю, каково ему, в ответ на признание во влюбленности увидеть, что предмет его симпатии закрылся в туалете почти на сорок минут.

Дура…

С сожалением поджав губы, я опустила голову, приготовившись услышать, как прямо сейчас хлопнет входная дверь, а я останусь в квартире одна.

Здравствуй, взрослая жизнь и самостоятельность.

Всё, как ты и хотела, Алёнка…

Но я вздрогнула от внезапного прикосновения к своим плечам чего-то мягкого и почти невесомого. И почти сразу поняла, что Костя решил завернуть меня в плед, а сам слегка приобнял сзади и начал покачиваться вместе со мной.

— Подожди, — бросила я тихо. Повернулась к Косте, выпуталась из пледа и, встав на цыпочки, чтобы было удобнее, накинула плед на плечи совершенно обескураженного мужчины. Кажется, он этого не ожидал. Наверное, нужно объяснить. — Помнишь, я тебе рассказывала, как из окна своей комнаты видела балкон с гирляндой и скромно мечтала о таком же?

— Конечно, — всё ещё не понимая, к чему я клоню, Костя поймал углы пледа, что теперь полностью был на нём, и вопросительно заглянул мне в глаза.

— Так вот… Почти каждый вечер на этот балкон выходила девушка. Легко одетая, беззаботная. А следом за ней всегда выходил её парень с пледом в руках. Кутал её плечи, обнимал её поверх пледа… А мне всегда было его жалко. Он-то, получается, стоит мёрзнет. Мало того, что плед ей полностью отдал, ещё и тепло своё ей отдаёт. Всегда хотелось укутать и его тоже. Ну, или подсказать, чтобы два пледа выносил. Как-то так, — заключила и снова опустила взгляд, понимая, что слишком долго смотрю в голубые глаза напротив, взгляда которых планировала избежать ближайшие несколько лет.