— Князь Тумма… — произнёс король, взглянув на следующего.

— Я требую смерти! — провозгласил молодой аристократ.

Они все требовали смерти. Король понимал, что не может игнорировать их мнение и простить второго преступника подряд. Он понимал, что этим он поставит под угрозу их доверие. Они искренни, и его милосердие оскорбит их. Все высказали своё мнение. Нет, он понимал, что некоторые всё же повторили свой приговор за другими, потому что боялись потерять то, что успели получить от короля, но многие сказали, что думали. Они хотели казни Элку.

Король встал, чувствуя на себе требовательные и решительные взгляды. Он подошёл к преступнику и посмотрел в усталое, почти безумное лицо. Он ощущал боль и страх этого мальчика. И боль его отца, стоявшего за спиной.

— Принц Элку будет казнён, — произнёс он. Гул голосов вознёс победу единодушной знати к сводам потолка. Король продолжил: — Принц Элку — не обычный балар. Он потомок королевского рода и член партии оппозиции. Ни один балар с таким положением ещё не подвергался казни. Смерть его не должна уравнять древний род с предателями и убийцами. Казнь на солнце будет позором для его семьи. Там, откуда я прилетел, людей его ранга казнят иначе… — король обернулся и взглянул на притихших придворных. — Солнце — это то, что есть даже у бедняка. Но есть на нашей планете то, что предназначено только для королей. Это вода. Принц Элку будет удостоен особой чести. Его казнят водой. Завтра. На рассвете.

Балары молчали, переваривая сказанное им. Это было необычно, и они не знали, как отнестись к этому, но и возражать не стали. Король дал знак, что они могут расходиться. Князь Чес, вполне удовлетворённый, подошёл к королю, чтоб получить инструкции относительно церемонии новой казни, но король молчал, печально глядя вслед поникшему князю Линне.

III

Душная ночь снова опустилась на Город. Чёрные громады пирамид мрачно темнели на фоне красного неба. Они выглядели угольными кристаллами на остывающей жаровне. Тонкие голубые огоньки звёзд казались сегодня ещё дальше, чем обычно. Они были недосягаемы и манили фантастическими мечтами о реках, водопадах и тёплом нежном океане, возле которого так спокойно, и нет ни времени, ни печали… Король смотрел на них, прижавшись лбом к горячим прутьям оконной решётки. Он уже начал забывать, что такое прикосновение холодного металла. Тут всегда и всё раскалено.

— Что тревожит моего повелителя? — услышал он за спиной голос князя Чеса.

Тот почему-то решил, что должен охранять короля в эту ночь. Может, это и к лучшему? Как тяжко было бы остаться совсем одному.

— Скажите мне, друг мой… — задумчиво произнёс король. — Вы ведь солдат, вы привыкли к смерти. А вам приходилось убивать детей?

— Детей? — изумлённо переспросил тот. — Конечно, нет!

— Счастливчик, — вздохнул человек и, отойдя от окна, сел в низкое кресло.

К нему, шелестя маленькими крыльями, тут же засеменил комнатный дракончик.

Князь некоторое время недоумённо взирал на своего повелителя, но потом вдруг рассердился.

— Элку — не ребёнок, государь!

— Для меня он именно ребёнок.

— Но он хотел убить вас!

— Он не мог этого сделать, князь. У него для этого слишком мало сил. Он оказался игрушкой в руках судьбы. Он думал, что совершает поступок… А на деле его лишь использовали в игре против меня.

— Его действия были направлены против государства!

— Ошибаетесь, мой милый. Вы, должно быть, никогда не влюблялись.

— Я влюблён, но не задумываясь пожертвовал бы своей любовью ради блага моего короля.

— Вы преданный друг, князь, — слабо улыбнулся король. — Но я предпочёл бы, чтоб вы задумались при этом. И почувствовали, что уходит от вас… Иногда это бывает страшнее смерти.

Чес непонимающе смотрел на него. Король покачал головой.

— Простите, я говорю вещи, не доступные для вашего понимания. Я слишком сильно скован со своим миром. Там немного другие ценности… Как вы думаете, о чём сейчас думает принц Элку?

— Он трясется от страха, — с презрением заявил Чес. — Линна жалел своего отпрыска, он не сделал из него солдата.

— Вам чуждо сострадание, князь?

— Сострадание к убийце, глупцу и трусу? Да!

— Вы слишком молоды. А я живу так долго, что стал сентиментальным… А, может, был таким всегда.

— Мой король и должен быть милосердным, — немного смущённо произнёс Чес. — В ваших руках судьбы народа, который так отличается от вашего. Но мне кажется, что осужденный преступник не заслуживает вашего сожаления. Он осужден и, следовательно, отвергнут. У него есть время побыть наедине со своим преступлением и осознать то, что его ждёт. Может, у него всё же хватит твёрдости встретить свою смерть достойно.

— Вы смелый балар и закалённый воин, — возразил король. — Вы знаете, что такое смерть. И ваш страх несравним с его, Вам не понять ту бездну ужаса, что открылась ему. Мои соплеменники понимают это. Даже осуждённый на смерть преступник у нас имеет право на сострадание.

— Осуждённый? У вас очень странный мир.

— Возможно, — король решительно поднялся. — Останьтесь здесь, а я пойду в темницу. Мне нужно поговорить с принцем Элку.

— Зачем? — воскликнул князь.

Король с сожалением взглянул на него и ответил:

— Я хочу уточнить некоторые детали его поступка. И забудьте то, что я вам говорил. Это всё неважно.

Он вышел из покоев и по потайной лестнице спустился вниз, в подземные казематы, где располагались темницы. Он иногда бродил здесь по узким коридорам, заглядывая в низкие душные камеры с поблескивающими цепями на стенах. Некогда переполненные, сейчас многие из них пустовали. Именно вид пустых камер согревал ему душу.

Охраны возле камеры не было. Никто и подумать не мог, что узника могут выкрасть. На этой планете освобождение государственного преступника считалось несмываемым позором для того, кто содействовал побегу. Дверь была заперта на простую задвижку. Король открыл её и вошёл в каменный мешок, где к низкому ложу был прикручен ремнями принц Элку. От его красоты теперь не осталось и следа. Его глаза были туманны и пусты. Маска страдания сковывала его лицо, и неясно было, что мучает его: страх или жёсткие ремни, впившиеся в израненное тело.

Король склонился над ним и ослабил путы, потом присел рядом и отвёл с лица молодого балара спутанный липкий локон.

— Зачем ты сделал это, мальчик? — тихо спросил он. — Почему ты не пришёл ко мне и не сказал всё в глаза?

Элку тоскливо смотрел на него. Его гордость осталась где-то далеко, за стенами дворца, за порогом этого страшного дня. Он был слаб и несчастен.

— Я боялся… — прошептал он.

— Боялся, — кивнул король. — Я понимаю. Но иногда нужна смелость. Особенно в любви.

— Она хочет моей смерти… — простонал принц. — Я сделал это ради неё, а она…

— Я знаю, что это больно.

— Очень… Иногда я думаю, что лучше мне, и правда, умереть. Но потом я вспоминаю, что завтра… И мне становится страшно. Я не хочу умирать. Не хочу…

— Ты боишься того, чего не знаешь, мальчик. Не надо бояться того, что ждёт тебя утром. Смерть на солнце долгая и мучительная. На рассвете всё будет иначе. Ты просто погрузишься в тихий голубой покой, за которым тебе откроется новая жизнь. И только от тебя зависит, какой она будет. Ты уснёшь и проснешься совсем другим. Только нужно верить в это и помнить, что нельзя повторять прежние ошибки.

— Не надо любить… — эхом произнёс Элку.

— Надо. Именно любить, не только её. Не только себя. Нужно любить других. Нужно искать в них любовь. И нужно быть смелым и сильным. Нужно иметь мужество отстаивать своё. Женщины: люди или балары, любят отважных мужчин, и не любят тех, кто бьёт из-за угла.

— Я умру завтра утром, — Элку с неожиданной серьёзностью взглянул на короля. — Почему?

— Ты не умрёшь. Ты уснёшь, чтоб пробудиться к новой жизни. Ты не так прожил эту, и тебе будет дан новый шанс.

— А если я снова ошибусь?

— Другого, скорее всего, уже не будет.