Я произнесла его и вдруг подумала, что этот девиз мне подходит больше, чем рано погибшему Налору.

— А эти камни? Их восемь…

— Это кристаллы Истины и каждый из них носит имя одной из звёзд Семисвечника. А восьмой — это сапфир из другого меча, не такого древнего, но тоже священного… Давай не будем продолжать. Про этот меч можно говорить очень долго, но он больше любит действие, чем слова. Скоро он дождётся боя…

— И я увижу это, — твёрдо произнесла Кирлина. — Твоё пришествие — это Знак Небес. Мы пойдём с тобой.

III

Следующее утро было таким же прохладным и голубым, как предыдущее. Я встретила его там же, где ночью мы разговаривали с Кирлиной. Мне нужно было постоять под лучами просыпающегося солнца, впитать его силу и веру. В этом и состоит одна из прелестей нашей жизни, нам в отличие от простых смертных, нужна не какая-то определённая звезда. Нам нужны звёзды, и та, что ближе, подарит нам звенящую энергию Вселенной ничуть не хуже той единственной, родной… Хотя! Какая звезда для меня родная? Гара? Огромное белое солнце древнего Лоза? Или всё же маленькое золотое солнышко Земли. Мне все звёзды светят одинаково, они все знают меня, и я как-то странно знаю их. Вот и Аматесу, улыбавшийся мне из-за горизонта, казался старым знакомым. А напротив него, на западе, виднелась из-за уступа скалы верхушка старой башни, окружённая радужным ореолом. Тоже, как старый знакомый.

В замке Кирлины я чувствовала себя спокойно и уверенно, как дома. Я не ощущала здесь зла, словно оно осталось по ту сторону Зелёного озера. И люди, которые вскоре после рассвета начали съезжаться в замок, были мне близки. Их было много, человек пятьсот лохматых головорезов в косматых куртках. Веселые, шумные, дикие. От них так и веяло удалью и свободой. А ведь ещё недавно я ожидала встретить здесь мрачных дикарей. Приятная неожиданность.

Не знаю, что говорила им в том длинном зале Кирлина. Я не пошла туда. Согласятся они или нет, мне-то всё равно придётся делать своё дело. Но они согласились. Шумной толпой они вышли во двор, распевая песни и кроя на чём свет стоит «космических бродяг». Я здесь была не при чём. Так они называли баларов в противовес себе — болотным бродягам. Они тут же выкатили во двор огромные котлы, водрузили их над такими же огромными кострами и принялись готовить завтрак. Деловые ребята, хотя и шумные!

Я сидела в сторонке на старой телеге и с любопытством осматривалась. На меня тоже смотрели со всех сторон. С любопытством и настороженностью. Видно, черноволосый красавец Эдриол уже продемонстрировал кой-кому остатки своего меча. Мне не хотелось ни с кем общаться. Солнце уже умудрилось выползти на середину небосвода и теперь бросало свой дружеский взгляд на меня. Я жмурилась, как кошка, упиваясь своей силой, своим покоем и, — грешен человек! — своей немыслимой красотой. Её оценка тоже, кстати, весьма прозрачно читалась в обращённых на меня взглядах. Видел бы мой муж, перед какой бандой я сверкаю голыми коленками!

С Тахо я принципиально не разговаривала. Он меня ослушался и, хотя я, не бог весть, какой деспот, прощать этого не собиралась. Он вчера весь день вертелся у меня под ногами, заискивающе заглядывал в глаза, даже виновато и жалобно поскуливал, но я на него даже не смотрела. А, на сей раз, он решил поразить меня своими достижениями и додумался вызвать на тренировочный поединок юного принца Кирса. Этот хрупкий подросток с большими задумчивыми глазами после трёх кое-как отбитых щенком ударов выбил у него меч. Но настырный ушастик не успокоился. Он потребовал реванша, потом ещё одного, затем начал считать какие-то таймы. Он то и дело бегал за своим летающим мечом, под оглушительный хохот воинов. Он не тушевался, не злился, он с упорством, достойным лучшего применения, проигрывал очки. Мне просто больно было смотреть на него, когда он дёргался, как марионетка на ниточках. Хорошо хоть он не упрекал меня в том, что я его плохо учила. Он бы меня просто опозорил. И несправедливо, потому что он напрочь забыл обо всём, что я ему говорила, оставив себе разве что фронтальную стойку да пару хитрых приёмов, которые, прикусив от напряжения язык, пытался применить любой ценой. К чести Кирса, он не смеялся над моим бедным «лешим» и даже слегка поддавался, но именно это и разозлило Тахо.

— Это не честно! — завопил он оскорблённо. — Ты мог парировать этот удар в самом начале! Жалость меня унижает!

— А глупость? — тихо спросил Кирс.

Нет, он станет отличным королём!

Тахо взглянул на меня. Я отвернулась.

— Бросать старых друзей в беде нехорошо, — укоризненно произнёс Тахо.

Я вздохнула.

— Вспомни про закат и начни сначала.

Он задумчиво посмотрел на меня, потом на каменные плиты под ногами.

— Последний тайм, твоё высочество, — тявкнул он. — Не откажи в милости неприкаянному страннику, которого, как выяснилось, любой слепец может побить клюкой.

О! Это была уже поэзия. Он входил в образ. Я снова взглянула на него. Они начали последний поединок. Тахо сделал мягкий выпад и тут же увёл меч в сторону, производя парирующий удар. Клинок Кирса соскользнул, и он на мгновение открылся. Ему пришлось поторопиться, чтоб прикрыть руку, а Тахо уже парящим движением наносил удар в область груди. Кирс, похоже, растерялся, глядя на сосредоточенно-спокойную мордочку моего приятеля, а тот сиял своими синими очами, словно смотрел в огромное ясное небо. Принц заторопился, а маленький анубис двигался плавно, словно занимался китайской гимнастикой, и при этом везде успевал. Это было красиво. Это было быстро, хотя и казалось медленным. Это было точно и, наконец, это было успешно. Он всё-таки сумел применить один из своих приёмов. Выдержав Кирса на расстоянии меча, он вдруг резко сократил дистанцию и, ловко оплетя клинок противника своим, вырвал его из рук принца. Правда, улетели оба меча вместе. Лапки у него всё-таки слабые.

— Победила дружба, — с усмешкой констатировала я.

Никто уже не смеялся. Должно быть, этот балет с мечом оказался для болотных людей внове. Они, открыв рты, смотрели на щенка, который с философским смирением обернулся в сторону вновь улетевшего оружия. Потом он взглянул на меня.

— Ну как?

— Да ничего… Похоже, — вяло кивнула я, хотя он был молодцом.

— Ты просто дуешься! — уверенно заявил он и, почтительно поклонившись озадаченному принцу, влез на телегу и уселся рядом со мной. — Ты зря дуешься. Всё же кончилось хорошо.

— Дело не в этом, — возразила я. — Ты нарушил слово. Ты обещал мне не ходить сюда.

— Не было этого! — впечатал он. — Ты спросила, понял ли я, что если я уйду, то на этом моё обучение будет закончено. Я сказал, что понял.

— А если понял, то в чём дело. Ушёл? Ушёл. Обучение закончено

— А дружба? Обучение это одно, а дружба — это, брат, другое!

— Ты лгун.

— Я в дядю, — сокрушённо вздохнул Тахо. — Его-то ты прощаешь? Тоже ведь патологический лгун. Правда, он обаятельный. А я…

— Бедный, — подхватив, передразнила я.

— Больше не буду! Слово чести!

— Но обучение закончено.

Он опустил голову.

— Ладно. Согласен.

Мы немного посидели молча. А потом к нам подошёл Эдриол. Более отважно, чем это требовалось, он взглянул на меня и громко спросил:

— Может быть, и ты покажешь, на что способна? На обычных мечах.

Я покачала головой.

— Я не цирковая болонка. Скоро ты увидишь, на что я способна. Да и мой меч не любит измен…

Он не стал спорить. Как-то сразу послушно отвалил. Про измены я сказала ради красного словца, а насчет болонки — точно. Духа соревнования во мне никогда не было. Слишком уж я уверена в своих силах, да и разочаровываться никогда не приходилось.

Никто почему-то не подумал, что я испугалась. Смотрели с уважением и даже с восхищением. Интересно, кем я им казалась? Я попыталась представить себя со стороны. Этакая высокая девица с растрёпанной гривой, в шортах и безрукавке из чего-то блестящего вроде шкуры сказочного дракона. Длинноногая, в меру крепкая и с замкнутой физиономией, на которой крупным шрифтом написано: «Не подходи, задену!» Да, колоритный образ. При всей красоте коленок, видимо, на близкое знакомство никого не тянет.