— Но тебе-то кажется, что это было с тобой?

— Кажется, — кивнула я. — А, может, это и правда была я. У меня было другое тело, но душа-то та же самая… Ладно, давай для начала наведём здесь порядок.

— Нет, — решительно возразил щенок. — Порядок здесь буду наводить я. А ты пойдешь в лес и найдёшь то, чем должны питаться Рыцари Света, готовясь к поединку. Если пойду я, то гарантирую, что соберу все самые вредные ягоды и все самые ядовитые поганки.

Я не стала спорить. Мне хотелось пройтись и подумать. Оставив Тахо возле очага, куда он с сосредоточенным видом бросал остатки мебели, я вышла на улицу. Наши кони стояли возле дома, пощипывая бледную траву. Я сняла с одной из них попону, соорудила что-то вроде торбы и бодро зашагала вниз по дороге.

Ко всему привыкаешь, даже к чуду. Оно постепенно входит в окружающий мир и приобретает черты повседневного. И я уже со спокойной душой помнила, что совсем недавно вышла из башни, где прожила целый год с мужем, лучше которого у меня не было.

Я ещё год назад вспомнила историю своей давней и печальной любви в горном мире Карпет, но она была неясной, подёрнутой дымкой таинственности и романтики. Это была светлая и грустная легенда. Но теперь я начала вспоминать, как всё было на самом деле.

Прохладный ветер дул мне в спину, и трепал волосы, а мне казалось, что я уже не я. Моё имя Лейм, и я сестра старейшины в селении, расположенном в долине. Я безумно молода, отчаянно горда и к тому же влюблена. Но я злюсь на себя за эту влюбленность, потому что в него влюблены все девушки селения, а он со всеми играет, всем клянётся в любви и всех обманывает. Потому что он Торрас, Страж Перевала, Воин, который всегда стоит на границе, охраняя покой селения.

Я улыбнулась этим воспоминаниям. Всё было так. Он не был богатырём и великаном, но его меч был непобедим. Он был силён, как медведь, и ловок, как серна. И Лейм страшно ревновала его к молодым вдовушкам, у которых он проводил дни, потому что ночью должен был стоять на посту. А ревность она скрывала под маской равнодушия и насмешек.

Спустившись в долину, я углубилась в лес, разыскивая кусты, покрытые гроздьями золотистых ягод. Деревья здесь были не такие, как в лесах Дикта, и я надеялась, что они попали сюда вместе с башней. А значит, здесь должны быть знакомые мне ягоды, грибы и орехи. Но прежде всего я встретила синий цветок на толстом стебле. Вырвав его, я быстро оборвала листья и сдёрнула кожицу со стебля. Я не ошиблась. Это был синеок из горного мира Карпет. Из него получалась вкусная похлебка. А вскоре я нашла и золотистые ягоды.

Я собирала их и тогда, когда девчонка из селения прибежала сказать, что Торрас пришёл просить меня у брата. Я бросила корзину и, взобравшись на спину своего белого коня, поскакала в селение, терзаемая страхами и сомнениями. И успела как раз к тому моменту, когда Страж Перевала, яростно сверкая глазами, вышел из дома старейшины. Он даже не взглянул на меня. Он развернулся и пошёл прочь. Ему отказали! Кто б мог подумать, что кто-то может сказать «нет» Торрасу! Он просто рассвирепел. Он рычал, что ноги его больше не будет в этой долине. Вдовушки сочувственно глядели ему вслед, а мои ухажеры на конях преследовали его. Верхом они чувствовали себя уверенней перед пешим, но больше, чем на неловкие насмешки, их не хватало. А когда он обернулся и смерил их грозным взглядом, они и вовсе смолкли.

Я ехала с ними до подножья горы. Потом они вернулись, а я спрыгнула на землю и стала прощаться с конём. Я решила идти за ним, а коню в горах делать нечего. Мне было страшно, но я всё же пошла.

Он шёл, не оборачиваясь, и весь кипел от негодования. Я шаг за шагом поднималась за ним по крутой тропе, с ужасом думая, что я делаю. Он остановился у ручья, подставил ладонь под струйку воды и плеснул в горящее лицо. Я тоже остановилась у этого ручейка и погладила камень, к которому он нечаянно прикоснулся. А он был уже далеко и всё так же шёл к своей башне, не оборачиваясь назад. Я вслед за ним поднялась на площадку перед башней и увидела, как он стоит, опустив голову и плечи. И лишь тогда он обернулся и взглянул на меня. И он вовсе не торопился признаваться в любви. А мне не пришло на ум ничего другого, как сказать: «Представляю, как разозлится брат».

VI

Два часа спустя я вернулась в башню с торбой, полной ягод и орехов. Мне даже удалось поймать в неглубокой луже неповоротливого ползуна, рыбу, переползающую из одного водоёма в другой. Наш новый дом блестел. Тахо навёл такую чистоту, что у меня возникло подозрение, уж не вылизал ли он всё своим длинным розовым языком. В очаге был сложен хворост, а возле него лежала пластмассовая зажигалка.

— Синтезатора я не нашёл, — сообщил он с довольным видом. — Так что придётся готовить. А всё остальное в порядке. Если, конечно, не обращать внимания на отсутствие стола, одеял и прочих милых мелочей.

— Зажигалки более чем достаточно. Если б ещё был котелок.

— Вот! — Тахо с гордым видом показал мне глиняный горшок с почерневшими от копоти боками. Я взяла его в руки и заметила, что от его края отбит кусочек с ноготь мизинца. — Ты чего улыбаешься? — насторожился щенок.

— Да так, вспомнила кое-что. Сейчас будем готовить ужин.

А вспомнила я, что именно в этом горшке подгорел обед, который я пыталась приготовить мужу на второй день моего пребывания в башне. Торрас вернулся голодный и, узнав о моей беде, только разозлился.

— И как меня угораздило выбрать тебя! — рявкнул он. — Уж я-то мог бы найти себе жену получше.

— В таком случае мне повезло больше, чем тебе, — всхлипнула я.

Он с сразу остыл и, погладив меня по щеке, прошептал:

— Извини. Я сказал не подумав. Лучше тебя для меня ничего не может быть…

Рассортировав свою добычу, я быстро приготовила ужин. Тахо восторженно шевелил длинным носом, втягивая запахи незнакомой пищи и молчаливо слонялся возле очага, поглядывая на отдраенный горшок, в котором варился ползун, приправленный корнем синеока и солёными орешками.

На улице стемнело, и выглянули звёзды. Поужинав, мы вышли посидеть возле дома, и Тахо как-то незаметно вытянул из меня всю историю, связанную с этой башней.

— Значит, через год он погиб? — грустно спросил щенок, и я не могла понять, принял он всё это за сказку или за правду.

— Бой был неравный, — вздохнула я, чувствуя, что мне это уже снова начинает казаться легендой. — Он остановил злые силы, рвавшиеся в долину из Ледяных Степей, но и сам погиб.

— Он был сильным Воином Духа?

— Конечно, но силы самых сильных не безграничны. Это случилось вон там, ниже, на склоне, обращённом к Болотной стране. К утру вся трава там превратилась в пепел, посреди которого лежал его меч. Так всё и кончилось.

— Как грустно, — пробормотал Тахо, глядя на меня влажными синими глазами. — Почему в жизни всё всегда грустно кончается? Почему погибают самые хорошие?

— Может, потому что хорошие не терпят Зла и постоянно рвутся в драку?

— А она? — он никак не мог отождествить меня с женщиной, чей подвиг состоял только в том, что она целый год была покорной и любящей женой.

— Ну, она… она жила ещё долго, но не здесь. Она взяла его меч и ушла за Ледяные Степи.

— Но она ведь не забыла его?

— Нет. Его нельзя было забыть.

— И потом она тоже умерла?

— Когда пришёл её срок.

— И они увиделись… там?

— Не знаю, может быть. То, что происходит «там», для нас тайна. Это знает только наша душа.

— И они никогда больше не встречались?

— Ну, почему? Разве такая любовь могла закончиться ничем? Они встретились ещё дважды. Первый раз они даже не успели узнать друг друга, но второй…

— Что произошло во второй раз?

— Они встретились и снова полюбили друг друга. Они поженились, и у них родился сын. А теперь пошли спать. С завтрашнего дня у нас начнётся новая жизнь.

Тахо поднялся и побрёл в дом. Я тоже встала и посмотрела на звёзды.

«Они встретились и снова полюбили друг друга. Они поженились, и у них родился сын. А потом затрубили трубы Блуждающих Богов, и их снова разбросало по Галактике. Думай обо мне, и мы будем вместе…»