— Это она разрешила взять.

Энгас что-то промычал, с трудом поднялся и пошёл на край поляны. Там он встал на колени и, нагнувшись, зачерпнул воду.

— О, смотри-ка, там, кажется, ручей! — воскликнула я. — Ну, положи фляжку и отправляйся пить воду, как собирался.

— Ага, щас! — фыркнул щенок, и я узнала незабвенную интонацию его незабвенного дяди.

Энгас тем временем умылся, причесался и вернулся назад вполне бодрым. Его кожа оказалась немного смугловатой, а локоны лежали красивыми естественными волнами.

— Так ты мне нравишься гораздо больше, — заметила я.

— Мне тоже, — кивнул он.

Через полчаса мы снова сели на коней и продолжили путь. На сей раз Тахо ехал со мной рядом, но ничего не говорил. Он только сердито косился в мою сторону.

— Ну, чего дуешься? — поинтересовалась я.

Он, по-моему, только и ждал этого вопроса.

— Что это такое? — мрачно спросил он. — Почему это нас куда-то ссылают, а ты даже не пытаешься возражать? Это что, правила у вас такие? Или мы не свободные рыцари?

— А ты чего не возражал?

— А мне неудобно было через голову. Ты же у нас шеф.

— Ясно, — оценила я его аргумент. — Дело не в правилах, а в том, что мы вторглись без разрешения в чужой мир и должны подчиняться его законам. Для выполнения нашей работы нам потребуется поддержка местного населения, а во главе этого населения стоит король. Зачем нам с ним ссориться? К тому же, он неглупый человек и, видимо, знает, что делает.

— Это всё?

— Нет, — я покосилась на него и прямо спросила: — Ты что, в бой рвёшься?

— А чего? — неуверенно пробормотал он, почесав ухо.

— А того, что ты к бою не готов. И я не готова. Нам нужно время и покой, чтоб собраться с силами.

— Понятно, — задумчиво кивнул Тахо.

Копыта коней снова стучали по дороге, и лес снова обступал нас тёмно-зелёными, душистыми стенами. Небо налилось яркой голубизной, в которой плавали местами пушистые запятые одиноких облаков. Солнце медленно двигалось по нему и было так похоже на другое, земное Солнце, что трудно было поверить, что мы далеко от Земли.

День на Диктионе был длинным. Может быть, её вращение корректировалось искусственно, чтоб максимально приблизить условия к алкорским? Я не стала уточнять этот вопрос у Энгаса. Он ехал впереди и, хотя уже не был так мрачен, как вчера, явно поторапливал своего скакуна. Ему хотелось скорее вернуться в столицу.

Солнце поднялось в зенит и начало припекать, когда мы достигли первых гор. Они были невысокие, покатые, иногда до самых вершин поросшие травой и деревьями. И всё же на такой маленькой планете они казались огромными, а узкий горизонт ещё больше усиливал этот эффект.

Но мне некогда было разбираться в своих впечатлениях. С того момента, как мы поднялись на первый перевал, меня охватило странное чувство, что всё это уже было. Мне казалось, что когда-то давно я уже ездила верхом по этой дороге мимо этих голубых вершин. И это огромное небо уже сияло мне когда-то с высоты. Это было не похоже на обычное дежа вю, потому что я ощущала, что сама не соответствую себе. В том прошлом. Я была иной, я иначе всё воспринимала, иначе чувствовала, даже иначе сидела на коне. А как? Я попробовала перекинуть левую ногу направо и села по-женски. Можно ли так удержаться на спине лошади без седла при хорошем галопе? А почему нет? Так сидеть даже удобнее. Наверно, я тогда носила юбку… «Господи, о чём я думаю…» — мысленно вздохнула я, и села нормально, но беспокойство не ушло. Наоборот, оно постепенно нарастало.

— Вон за тем перевалом Зелёное озеро, — не оборачиваясь, сообщил Энгас, и моё сердца как-то странно замерло. А вдруг?..

IV

Смешение теней и света, причудливая путаница Добра и Зла, где нет полутонов, одно всегда берёт верх над другим, но то, другое остаётся рядом, ожидая своего часа, чтоб, уловив минуту слабости, снова вступить в борьбу. Всё тот же миф, та же загадка. И вопросы, встающие в начале третьей инкарнации, ничуть не отличаются от тех, что мучили в конце первой. Опыт ничего не даёт, кроме ощущения ответственности за свои ошибки, и судьба всё так же ошарашивает внезапными ударами и сказочными подарками, боль всё так же переплетается с радостью, а в страдании угадывается привкус упоения. И никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом: озаряющее откровение будущего или фантомное отчаяние прошлого, хотя, в сущности, одно всегда содержит в себе другое.

— Пер тан олуор Лиз ган, — произнёс Энгас.

— Вон за тем перевалом Зелёное озеро, — перевел дешифратор.

«Лиз ган, — повторила я про себя. — Зелёное озеро». Нет, эти слова были мне незнакомы, но почему тогда замирает сердце? Я не бывала на этой планете, краткая жизнь которой укладывается в рамки моего прерывистого пути. Для меня всё началось раньше, чем для неё, но я её не помню. Я не слышала её языка. Почему мне так неспокойно? Лиз ган. Зелёное озеро.

Кони шли по каменистой извилистой дороге, поднимаясь к перевалу в седловине двух гор, голубые вершины которых подпирали синее небо. Чёрная птица с широкими крыльями парила над моей головой, и оттуда слышался её протяжный тревожный клёкот. Беспокойство нарастало, и потому, когда поднявшись на перевал, я увидела внизу Зелёное озеро, мне захотелось рассмеяться. Груз напряжения упал с моих плеч, потому что это чудное место никогда раньше не встречалось мне, даже в моих путанных и странных снах.

— Где озеро-то? — озадаченно пробормотал Тахо.

Озера не было. Была неширокая долина, поросшая густым лесом. Его пышные кроны волновались под порывами ветра, как неспокойная вода, а тёмные скалы вокруг были похожи на каменистые берега.

— Где озеро? — крикнул Тахо.

— Эта лесная долина и называется Зелёным озером, — ответил Энгас.

Он лишь на мгновение задержался на месте и снова заторопил коня. Мы спустились в долину по петляющей дороге и поехали лесом. Деревья здесь были низкие, толстоствольные с круглыми ярко-зелёными кронами, но среди них встречались небольшие подобия величественных алкорских дубов. Птицы здесь пели звонче, и их пересвист пронзал непоколебимую тишину затерянной в горах долины. Здесь шумел ветер, и шелестели листья, но эта тишина всё равно заполняла мир бесконечным покоем.

— Наверно, это священное место, — произнесла я, глядя на столбы золотого света, сиявшие в глубине леса. Казалось, что это не просто солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву, а струи животворящей энергии, стекающей на дно Зелёного озера и заполняющей его от берега до берега.

— Это место уединения королей Дикта, — ответил Энгас.

— И нас сюда сослали? — ошалел Тахо.

— Ссылка — это лишь шутка. Разве Кибелл стал бы подрывать ваш авторитет в глазах своих подданных настоящей ссылкой? Теперь уже все в королевстве знают, что вам предоставлена возможность отдохнуть в одной из резиденций короля, где вам никто не будет мешать готовиться к подвигам.

— Значит, это — знак уважения?

— Да, но… Эта резиденция пустует уже много лет, потому что здесь, за Последним Хребтом начинается Болотная Страна, территория врагов Дикта. Они жестоки и коварны. Для вас это не только знак уважения, но и одно из испытаний.

— Одно из? — зарычал Тахо. — Что, ещё будут и другие?

— Ещё одно ждёт вас через несколько минут, но оно не опасно. Просто вам надлежит сделать правильный выбор.

Дорога аккуратно свернула и вышла из-под шатра леса на большую круглую поляну. Прямо посреди неё стоял высокий золотистый дом с остроконечной крышей. Широкое крыльцо гостеприимно протягивало руку нам навстречу. Окна улыбались весёлой резьбой ставен.

— Можете жить здесь, — произнёс Энгас, спешившись.

Мы последовали его примеру, и он ввёл нас в дом по тёплым широким ступеням. Мы шли по просторным комнатам с высокими потолками, где сам воздух был пронизан светом и теплом. Полупрозрачные стены излучали этот свет, преобразуя падающие на крышу солнечные лучи. Мебели было мало: невысокие столики, широкие скамьи, низкие возвышения для сна, и всё это было выточено из того же диктионского янтаря. Окна во всём доме были распахнуты, и на полу в углах лежали целые кучи прозрачных сухих листьев золотого цвета. Если даже опавшая листва, пролежавшая здесь столько лет, сохранила свой цвет, то какая же энергия должна концентрироваться в этих стенах?