Рука Анны бессознательно двинулась в правую сторону и почесала пса за ухом. Тот блаженно вытянул морду в сторону девушки. Анна, увидев, что Руфу нравится, заулыбалась. Пес радостно завилял пушистым хвостом по полу из стороны в сторону. Пододвинувшись поближе к девушке, от которой так знакомо пахло, Руф тихо заскулил от удовольствия.

— Что это у тебя такое? — увидев на шее пса небольшой ключик, спрятавшийся в густой рыжей шерсти, Анна, продолжая одной рукой чесать пса за правым ухом, аккуратно рассмотрела предмет, взяв его свободной рукой. — Хм, знакомый узор… Где-то я его видела, но где?

Анна задумалась и не без труда, но все же вспомнила. На заднем дворе замка она пару дней назад нашла закрытую на ключ дверь с железной аркой, спрятанную за зарослями и красными розами. Вот на той двери как раз и были такие узоры.

Анна отвлекла пса, развязала шнурок, на котором висел ключ и сжала его в ладони. Нужно теперь узнать, правда ли ключ открывает ту дверь? А если и открывает, то что за ней?

Анна на цыпочках бесшумно подкралась к главным дверям и, тихо распахнув их, вышла из замка. Как только девушка исчезла из виду Руфа, пес подбежал к дверям, сел на лапы и жалостно заскулил, словно явственно ощущал, что поступок Анны не приведет ни к чему хорошему. Преддверие неизбежной, неотвратимой встречи, приводящей к тайному сближению судеб, к столкновению с временем и его незримым отсчетом…

Анна же пробиралась на задний двор, крадясь в тенях, крепко сжимала в руках маленький ключик с редко вычерченными на нем узорами, которые она видела исключительно в одном месте.

Обойдя замок, Анна остановилась около заросшей лианами стены с красными розами, грациозно свешивающимися с нее. Розы выглядели странно. Цветы раскрываются, как правило, в дневные часы и опыляются насекомыми, листья распускаются, а молодые побеги растут и тянут свои верхушки к солнцу. Но ночью, когда солнца нет, чашечки цветов закрываются. А значит, розы сейчас должны были спать. Но они были широко раскрыты, как днем. Красные лепестки выглядели свежими. Лепестки будто прятали внутри капельку маленького солнца, а стебельки, тоненькие, как талии стройных барышень, ровно и прямо тянулись к небу, к полной желтой луне. Это было удивительно и неестественно!

Анна аккуратно отодвинула одну розу, как вдруг над ней кто-то воскликнул дребезжащим голосом, таким старческим, похожим на ветхий и непригодный чайник, который пискляво свистел, закипая:

— Как грубо!

Анна вся задрожала от испуга. Она повернулась назад — никого. Огляделась по сторонам, но тоже ничего и никого не увидела. Она находилась на заднем дворе совершенно одна. Но голос точно звучал, и к тому же где-то рядом с ней.

Руки у Анны задрожали. Некоторое время она стояла, как столб, не шевелясь и даже не дыша, ожидая услышать еще раз этот скрипучий голос, так похожий на скрип гнилых досок пола. Но было тихо, и потому Анна смогла успокоиться. Она подняла продолжающую дрожать руку и отодвинула в сторону стебель вместе с цветком.

— Да что ж такое! — опять заскрипел старый, мужской голос. — Ни днем, ни ночью покоя нет! Что ж вам не сидится в замке?

Глаза Анны округлились, расширились так, что казалось, они сейчас из орбит выскочат. Она с удивлением посмотрела на лиану в своей руке.

— Это… — Анна проглотила набежавшую слюну, — это вы говорите?

— Нет, мой дед покойный с того света к вам пришел, — саркастично фыркнула роза, заколыхавшись. — Ну не трогайте вы меня, оставьте в покое! Что сверчок, что вы, — лишь бы лапать нас!

Анна не знала, что и думать. Конечно, попав в замок, она обещала себе больше ничему не удивляться. Но теперь выполнить обещание не получилось.

— Я только на дверь посмотреть хочу, — сказала тихо Анна, — и все. Больше вас не потревожу.

— Нет там ничего, — буркнула роза недовольно, — туда вход запрещён, тем более такой неуклюжей особе, как вы. Если граф узнает, не поздоровится вам, миледи!

Анну начала раздражать эта ворчливая роза. Закатив глаза, она убрала стебель в сторону и, отодвинув еще пару лиан, наконец добралась до двери.

— Не тронь, не тронь, дура! — завизжала роза. — Откуда ж ты на наши головы свалилась!

— Да, замолкни ты, Рой, — бросил кто-то, — это, скорее всего, та самая. А ей-то здесь как раз позволено многое.

Анна уставилась на розы. Рядом с той, что старчески скрипела, пошевелилась другая.

Значит и эти розы — проклятые существа замка. «Как странно», — подумала Анна.

Она раскрыла ладонь и перевела взгляд с ключа на замочную скважину. Бородка ключа по виду подходила к скважине. Но для полной достоверности надо было проверить. Анна вставила ключ и повернула вправо, вдруг раздался щелчок.

— О боже! — воскликнула ворчливая роза, которая знатно поднадоела Анне. — Эта дура еще и ключ где-то раздобыла! Все, все, граф будет зол! Он всех нас накажет, всем задаст!

Анна устало вздохнула, но решила более не реагировать на эти ворчания. После еще одного поворота, дверь приоткрылась. Изнутри повеяло запахом пыли и плесени.

Анна, отодвинув лианы в стороны и потревожив еще несколько роз, шагнула в проем. Вокруг было непроницаемо темно и холодно. Дверь она оставила полуоткрытой, чтобы иметь хотя бы маленький источник света и быстро убежать в случае чего.

Анна ничего не видела в темноте, но чем дальше продвигалась медленными шагами, ощупывая стены руками, тем явственнее понимала, что идет по узкому ходу. Потолок, по ее ощущениям, был довольно низким, а сырые стены все сильнее сужались, образуя длинный проход.

Анна не знала, куда ведет эта дорога и зачем она по ней идет в столь поздний час. Графу, очевидно, не понравится, если он узнает о ее необдуманных действиях. На то дверь и закрывают, чтобы туда не совались без надобности. Но любопытство есть любопытство, и оно — страшный порок человечества, который толкает людей на необдуманные поступки. И теперь обратного пути нет. Анна шла вперед в темноте и холоде, не ведая, что ждет ее впереди.

Рука, все это время ощупывающая стену, неожиданно повисла в воздухе. Пальцы больше не касались ничего. И не успела Анна вовремя сообразить и остановиться, как провалилась вниз, в пустоту. Упав, она больно ударилась лодыжкой о какой-то камень и приглушенно завыла. Место удара тупо заныло. Но Анна нашла в себе силы встать, опираясь о пол и стену. Прихрамывая на левую ногу, она немного прошла вперед и вдруг увидела некое едва заметное сияние, прорезающее мрак. Анна замерла. Наконец-то что-то кроме темноты! А то она уже боялась, что ослепнет.

Подходя к источнику этого голубого света, Анна все отчетливее его различала.

Посередине неизвестного пространства стоял камень высотой по пояс с неровными, но острыми краями. А из камня торчал серебряный кинжал, чье лезвие, наполовину воткнутое в камень, мерцало легкой небесной голубизной. И мерцание это колебалось, словно дрожало, как осиновый лист на ветру.

Чем ближе Анна подходила к загадочному кинжалу, тем сильнее дрожало мерцание. Оказавшись рядом с камнем, она застыла, но не от удивления, а от поселившегося в сердца глухого страха…

Ее пугал этот кинжал. Он будто предвещал беду, тревожил и заставлял бояться. Не нравился ей этот кинжал. От слова совсем!

Но рука, что поступала не по желанию Анны, поднялась. И неожиданно кончик ее указательного пальца коснулся рукояти, вероятно, тяжёлого кинжала. Кожу на кончике пальца обожгло неистовым жаром. Перед глазами вспыхнули сцены, такие яркие и детальные, как будто все это Анна видела наяву.

Сердце… Живое, настоящее сердце. Оно билось часто и быстро, пока острое лезвие серебряного кинжала с рукояткой, украшенной маленькими зелено-голубыми камнями, не вонзилось в это сердце и не остановило его. Лезвие безжалостно и глубоко вошло в плоть. Сердце, возжелав смерти, перестало биться. Оно почернело в миг, превратилось в уголь и через секунду рассыпалось прахом, который покружился в воздухе и рассеялся.