Хейта так боялась быть обнаруженной, что от страха была ни жива ни мертва. Она крепко зажмурилась и мысленно призвала на помощь сразу и солнце, и звезды, и луну. Рукс наконец раздраженно тряхнула головой и двинулась дальше. Хейта облегченно выдохнула. Мысли принялись жалить ее точно разгневанные пчелы.

Пока она странствовала, помогая другим, химера плела смертоносные козни, строила планы, итогом которых были лишь кровь и смерть. На город Бервит надвигался кошмар. И никто этого не ждал: ни горожане, ни ее друзья. Надо было как-то известить последних.

Хейта чутко прислушалась. Тело ее дрожало от пережитого потрясения, зубы стучали, то ли от ужаса, то ли от могильного холода замковой стены. В покоях химеры было тихо. Она явно не собиралась их покидать, а значит, путь был свободен. И, неслышно скользнув в коридор, Хейта заспешила к себе.

Ураганом ворвавшись в комнату, она метнула отчаянный взгляд на дверь и быстро заперла ее на засов.

«Трудно оставаться спокойным, когда торчишь в зaмке со своими врагами, – подумалось Хейте. – Особенно после таких новостей».

Она не знала, кто были эти неведомые ОНИ, про которых вспомнила Рукс. Но понимала, что за этой тайной не кроется ничего хорошего. И быть принесенной в жертву кому бы то ни было ей совсем не хотелось.

Хейта упала на кровать и схватилась за голову. Досада за свою наивность грызла ее неимоверно! Как она могла подумать, что в химере осталось еще что-то хорошее? Неужели со всей своей прозорливостью она будет и дальше страдать от доверчивости, от неуемного желания видеть лучшее в других? Химера готова была убить ее. Голос Мерек не дрогнул, когда она произнесла эти слова, точно в этом не было ничего предосудительного.

Хейта вдруг с острой ясностью осознала, каким незавидным было их с Фэйром положение. Они в замке у химеры. Один – пленник, другая – потеряла камень. Грядет битва, а они ничем этому не могут помешать. Она почти воочию услышала звон орудий, скрежет когтей, леденящие сердце вопли. Согнувшись пополам, девушка обхватила себя руками и судорожно взвыла. Никогда еще собственное положение не казалось ей таким отчаянным.

Момент пика накатил и ушел. Осталось только чувство обессиливающей безысходности. Хейта повернулась на бок. Потерянный взгляд ее уперся в стену напротив. Перед внутренним взором предстало лицо Брона, бледное, искаженное ужасом и болью, изумленные лица Мара и Харпы, виноватые глаза Гэдора. Хейта всхлипнула и уткнулась лицом в подушку. Мать всегда говорила ей: если слезы подступили, нужно позволить им излиться. И она позволила.

Солнечный луч пробился сквозь занавесь облаков, пробежался по каменному полу, пощекотал лицо. Хейта зажмурилась от яркого света, потянулась, зевнула и пробудилась. Какое-то время она бездумно разглядывала высокий необычный свод, выгнутый подобно радуге. Мысли ворочались неохотно. События прошлого дня, казалось, произошли давно, неделю назад, не меньше. Всякий раз, когда она пробуждалась после ночи, то чувствовала нечто подобное. Точно умерла на несколько часов, а после вернулась к жизни.

Хейта отбросила одеяло и села на кровати, свесив ноги. Оторопело уставилась на сапоги, которые она, в смятении, позабыла снять. Спрыгнула на пол, подошла к зеркалу и замерла, не смея поднять глаз.

Давно она в зеркала не смотрелась. Дома зеркала не было, только у деда Шарши висело одно, не людской работы. Страшно было смотреть в зеркало после долгого перерыва, после всего, что случилось, словно встречаться с новой собой. Страшно и одновременно волнующе. Собравшись с духом, Хейта вскинула глаза.

На нее глядела стройная девушка. Высокий лоб, густые брови вразлет, внимательные серые глаза, прямой нос, точно красным обведенные губы. И все бы ничего, да только были на этом лице еще отметины. Одна у виска, другая – на скуле. Тонкие, витиеватые, цвeта умытых рекою голышей. Хейта задумчиво коснулась их пальцами.

Сколько раз ей доставалось в деревне из-за этих отметин. Как только не называли: пятнавкой, уродиной, грязнухой. Хейта держалась перед матерью, отмахивалась, мол, мне дела нет до этих слов. И после этого они действительно жалили ее немного меньше. Но все равно жалили. А нынче она глядела на свое лицо иными глазами, серьезными, повзрослевшими, и отметины больше не казались ей тем, чего стоило стесняться. Они были даже по-своему красивы. Хейта робко улыбнулась собственным мыслям. Перевела взгляд на волосы и сдвинула брови.

За ночь густые вишневые локоны спутались, а верный гребешок остался в мешке, который отняла химера. Девушка запустила в волосы пятерню и принялась пропускать их меж пальцев. Было больно, волосы не хотели поддаваться, застревали, тянули. «Еще одна причина поскорее заполучить назад свои вещи», – решительно подумала она.

Теперь, когда тьма истаяла до заката, а комнату ярко освещали теплые лучи, вчерашние вести вдруг перестали казаться Хейте такими тревожными и мрачными. Боль в сердце на время унялась.

– Я узнала о планах химеры, – прошептала она, пытаясь подбодрить саму себя. – Это самое главное.

«Нет, – тут же с усмешкой возразил внутренний голос, – не самое. Важнее – успеть послать весточку друзьям».

Тихий торопливый стук. Этот она теперь ни с чем не перепутает. На пороге стоял укрут. Тонкие пальцы с длинными пожелтелыми ногтями беспокойно теребили ворот грязной рубахи. При виде Хейты укрут тотчас подобрался и отвесил низкий поклон. Хламида его качнулась, точно камыш на ветру.

– Наша уважаемая госпожа зовет Чару на завтрак.

И снова стол ломился от угощений. В нос лезли запахи печеной рыбы и мяса, пряных специй, душистых изделий из песочного теста. Хейта проглотила слюну и села по правую руку от химеры.

Та белозубо улыбнулась.

– Как спалось?

Хейта пожала плечами.

– Спала как летучие холи.

Так хельды называли зверьков, похожих на мышей с заячьими ушами, которые крепко спали большую часть дня и просыпались только затем, чтобы перекусить. Химера, видно, знала об этом, потому как довольно фыркнула.

– Рада, что в моем замке тебе по нраву пришлось.

– Вот только туго без гребня, – сказала Хейта. – Без дела в мешке лежит. Может, все-таки вернешь мои вещи?

– Верну, почему нет? – осклабилась химера и неопределенно махнула рукой. – В другой раз.

«А не вернешь – сама заберу», – подумала Хейта, но вслух ничего говорить не стала. Отхлебнула душистого ягодного напитка, довольно смежила веки. Она старалась вести себя уверенно и непринужденно, чтобы не вызывать подозрений. И судя по удовлетворенному виду химеры, ей это удавалось хорошо.

– Вижу, вчерашние мои речи тебя не напугали, – заметила та.

– А должны были? – невозмутимо ответила Хейта.

Химера пожала плечами.

– Кто тебя знает. Рукс говорила, ты добрая слишком, мягкая, стоишь за правду, лишний раз и мухи не обидишь. – Химера роняла слова как бы невзначай, но Хейта видела, что обманчиво-равнодушные змеиные глаза цепко следят за ней.

– Рукс видела меня давно, – ответила она. – С тех пор много воды утекло.

– Скажешь, ты переменилась? – Мерек хищно изогнула бровь.

Хейта пожала плечами.

– Думается, так. Другим, верно, лучше видно.

Химера помолчала, обдумывая ее слова.

– Выходит, ты так переменилась, что можешь пойти со мной на Бервит?

– Надо признаться, я еще думаю об этом, – сказала Хейта, тяжело вздохнув, будто она и правда провела всю ночь в тяжких раздумьях о предложении химеры. – Но так как к Гэдору и остальным я возвращаться не намерена, верно, иного мне не остается. Одной скитаться по миру небезопасно. – Хейта улыбнулась, надеясь, что это выглядит естественно. – Даже если ты Чара.

– Тут ты права. – В глазах химеры разгорелись те самые опасные, полубезумные огоньки. – Я бы тоже к этим предателям возвращаться не стала. А после того как мы покончим с моим делом, у нас будет возможность заняться твоим.