Тяжелые сизые облака заволокли небо, бесстыдно похитив солнечный свет. Туман клубился, строя кривые, злорадные рожи. Ветер безжалостно рвал паутину в колючих ветвях. Толстая, липкая, она развевалась по воздуху, точно косматые лохмы безумной старухи.

Изредка небо прорывалось дождем, холодным, как поцелуи утопленника. Мрак сгладил очертанья, и теперь каждая изогнутая ветка, каждая мельтешащая тень, каждая вспышка молнии на горизонте казалась друзьям происками врага, неведомого, неукротимого и невероятно коварного. И эта неизвестность пугала и давила пуще всего.

Точно весь этот муторный край вдруг разом ополчился на них и жаждал теперь только одного: помешать, запугать, выбить землю из-под ног, лишить воли, сломить дух, растоптать.

К деревне Торэй они подошли угрюмыми, продрогшими и смертельно уставшими.

Пока Тэя зачарованно глядела на мерцание деревенских огней, Гэдор вполголоса увещевал своих спутников:

– Про то, что я из деревни Крам, лучше помалкивайте. Я тогда много шума наделал. Вдруг кто припомнит. Начнутся расспросы, а нам оно ни к чему.

– Ты сам девчонке назвался, – справедливо заметил Брон. – Уж имя твое они точно не позабыли.

– А кто тебе сказал, что Гэдор – мое настоящее имя? – вдруг огорошил всех следопыт.

– Так как же тебя на самом деле зовут?! – ахнул Мар.

Но тот в ответ лишь печально покачал головой.

– То мое имя сгинуло вместе с прошлой жизнью. Не ко времени нынче его поминать, да, думается, и не к добру.

– Как раз когда я думал, будто уже все о тебе знаю, – усмехнулся оборотень.

Гэдор дружески похлопал его по плечу.

– Дорогой друг, ты не знаешь и половины. И поверь мне, так оно и лучше.

– А как быть с нашей легендой? – спросила Харпа.

Упырь смерил ее недоуменным взглядом.

– Ну, кто мы такие и как здесь оказались, – поспешно пояснила та.

– Мы наемники, – без раздумий ответил Гэдор, как видно, успевший поразмыслить над этим в дороге.

– А Хейта? – справедливо вопросил Мар.

– Думается мне, тут лучше говорить, как начали, – отозвался тот. – От ворожеи уже всё одно не отвертишься. Тэя проболтается рано или поздно, по своей воле или помимо нее.

– Главное, чтобы они, заслышав про ворожею, не послали нас туда, откуда мы пришли, – пробурчала Харпа.

– Это вряд ли, – отозвался Гэдор. – Четверо наемников и ворожея притекли в деревню, которой угрожают упыри. Поверь мне, от такой подмоги они ни за что не откажутся.

Харпа пожала плечами.

– Тебе видней.

И друзья направились к воротам. Высокие, выше, чем в деревне Морэй, и крепкие, обитые новыми резными железными лентами, они грозно посверкивали в свете настенных факелов. Гэдор уверенно постучал. В решетчатом оконце мелькнула рыжеватая борода привратника. Окинув путников подозрительным взглядом, он вопросил на всеобщем:

– Кто будете?

– Наемники, – спокойно ответил следопыт. – Числом четверо. С нами еще ворожея. И девочка.

– И с чего я должен вас пускать? – неприязненно осведомился тот.

– А с того, что мы с дороги, устали и проголодались как собаки! – в тон ему гаркнула Харпа.

Привратник поджал губы.

– Сперва мне нужно доложить о вас главе. Здесь у нас такие порядки.

Гэдор улыбнулся. Той тяжелой, всеведущей улыбкой, от которой кишки сводит.

– Тогда пойди расскажи главе, что на соседнюю деревню Морэй давеча ночью напали упыри. Утащили всех. Чудом уцелела лишь девочка. Ее-то мы и привели с собой. Посмотрим, что он на это ответит.

От таких новостей привратник поменялся в лице, кровь отхлынула от его и без того бледных щек, от чего он сделался похожим на мертвеца.

– Д-да. Я-я… м-мигом! – И, захлопнув оконце, он что есть духу помчался прочь.

У ворот путники прождали недолго. Вскоре пронзительно лязгнула задвижка. Привратник выглядел куда приветливей, чем прежде, и говорил куда более учтиво.

– Старейшина деревни, глава общины дэронгских деревень Торэй, Морэй и Крам, Гул Верный велел проводить вас к нему.

Друзья обменялись красноречивыми взглядами. Видно, старейшина этот был важной птицей. Не всякий старейшина носит прозвище, да притом становится главой целой общины. Впрочем, это им только на руку. Уж глава трех деревень должен быть в курсе того, что тут творится.

Деревня Торэй ничуть не отличалась от прочих дэронгских деревень: те же круглые приземистые домики, расположенные подковой, та же маленькая площадь с колодцем посреди. А на свою соседку, Морэй, эта и вправду была похожа, как сестра. Только Торэй была крупнее раза в два. И она была еще жива.

День давно потух, сменившись безрадостным вечером. К деревне со всех сторон непроглядной пеленой подкрадывалась ночь. Огненно-рыжие дэронгцы торопились поскорее закончить свои дела. Круглобокие домики лучились теплым светом масляных светильников, навевая воспоминания о добрых временах, завораживали, манили на постой.

Гэдор головой особо не вертел, однако внимательно подмечал, что творится вокруг. Люди провожали их пристальными взглядами, то недоуменными и любопытными, то тревожными и озабоченными. Гости сюда захаживали нечасто. А в такие беспокойные времена и подавно. Ему подумалось: «Это они еще не знают всех новостей! Тогда вообще проходу не дадут!»

Сердце следопыта неожиданно окутало щемящее чувство утраты – это память о прошлой жизни, словно престарелая псина, скребла когтистой лапой дверь, просилась войти. Гэдор стиснул зубы.

Он не вспоминал о прошлом. Том прошлом, когда его жена и сын еще были живы. Запретил себе вспоминать. Да, он поведал друзьям историю о том, что произошло. Но то была просто история.

Здесь же она оживала. Становилась былью. Обретала силу и голос, а уж этого он допустить не мог! Потому, упрямо тряхнув головой, следопыт стиснул кулаки так сильно, что аж костяшки побелели. Превозмогая боль, он загонял ее обратно, в глубину.

Дом, где проживал старейшина, находился наравне с другими домами и аккурат посредине, в верхней точке «подковы». По поверьям дэронгов, такое расположение значило, что тот, в чьих руках сосредоточена даже малая власть, должен быть мудр и справедлив. И должен радеть о мире и благополучии людей, что избрали его.

К дому вела череда каменных ступеней. Едва путники приблизились, дверь отворилась, выпустив высокого темноволосого человека. Он легко и уверенно сошел вниз и остановился так, что казался на голову выше остальных.

Путники воззрились на него с изрядной долей изумления. Оказалось, что старейшина был вовсе не так уж стар. Крепкий и широкоплечий, Гул Верный больше походил на молодого вождя.

Плечи его укрывал добрый темно-бордовый плащ. Волнистые волосы ниспадали до плеч, обрамляя высокий лоб. Гул был красив истинно мужской красотой. Лицо его казалось слегка надменным, но стоило ему улыбнуться, и это первое впечатление разлетелось, словно осколки льда.

Казалось, его губы нарочно созданы, чтобы улыбаться. Крупные глаза цвета корицы излучали радушие и некое сдержанное величие. Его лицо очаровывало, подкупало своей открытостью и правильностью черт. Глядя на старейшину, ты словно и сам отчасти становился таким: благородным, достославным, отменным.

– Добро пожаловать в Торэй, – поприветствовал Гул.

Голос у главы общины оказался под стать. Сильный, но при этом исполненный теплоты. Негромкий, однако слышно его было всем присутствующим. Он звучал просто, но обладал редким благозвучием, достойным голоса премудрого государя.

– Четыре наемника и ворожея. – Он поглядел на Хейту.

Следопыт кивнул, назвался сам и представил спутников.

– Вы прибыли как нельзя кстати, – заметил Гул. – Будь я потешником, сказал бы, что вас послали звезды.

– Быть может, так оно и есть, – ответил Гэдор, учтиво поклонившись.

– Не просто наемники, но воспитанные наемники! – шутливо подивился тот. – Думаю, мы с вами отлично поладим. – Он отступил в сторону и, воздев руку, с улыбкой добавил: – Прошу вас в мою скромную обитель!