– Вон оно как, – озадаченно отозвался следопыт. – Стало быть, нам надо туда. А сейчас мы здесь, – он коснулся пальцем деревни Торэй.

В воздухе зазвучал нестройный хор людских голосов. Донесся приглушенный собачий лай. Захлопали двери домов.

– Да это ж совсем близко! – воскликнул упырь. – Как в лес зайдем, так можно сразу по прямой, никуда не сворачивая.

– Осторожность не помешает, – возразил Гэдор. – А можно к пещерам этим подойти так, чтобы нас не видно было, а потом раз – и мы сразу перед ними?

Упырь сдвинул брови.

– Это подумать надо. Тут-то вся земля такая, что вверх-вниз. Можно под одним холмом притаиться, потом под другим, но так, чтоб совсем не видать…

Брон шагнул к столу и указал на длинный темный участок, протянувшийся через лес, как змея.

– Гнилая лощина, – произнес он. – От деревни далековато, зато идет она, почитай, от опушки, как раз подле Мертвых пещер. Узкая и глубокая. Даже если в полный рост по ней идти, никто не увидит, а уж если крадучись, так вообще.

– Лощина! – воскликнул Мар. – Верно! Как же я о ней позабыл! – Он сощурился. – А тебе откуда известно?

– Я в Сумрачном лесу тоже бывал, – пожал плечами тот.

– Ну вот, – рассмеялся Гэдор, похлопав его по плечу, – а главного следопыта мы спросить-то и позабыли!

– Ну и название у нее, – хмыкнула Харпа. – Гнилая. Туда что, покойников бросают гнить?

– Да ну! Скажешь тоже! – отозвался упырь. – В нее просто листья падают и гниют. А еще поганок там – завались! – Он призадумался. – Хотя-я-я… Трупы, быть может, там тоже имеются. Место знатное. Скинул тело в ямину, пут-травой посыпал, листьями припорошил – и никто не сыщет ни в жизнь!

– Да, умеешь ты отбить желание вообще куда-то идти, – усмехнулась Харпа.

– Ты первая начала! – пожал плечами упырь.

– Я думаю, хватит на ночь глядя о трупах, – вмешалась Хейта, многозначительно кивнув на притихшую Тэю.

Ба-а-бах! Дверь распахнулась, грохнув об стену так, что с полок попадали вещи. Друзья подскочили от неожиданности. В проеме возникло виноватое лицо Формэры.

– Ой, простите. Не рассчитала малость. – Хозяйка выразительно потрясла подносом с чайником и чашками. – А я вам тут чаю принесла! – Не дожидаясь ответа, она пробралась в комнату, ловко обогнув обескураженных постояльцев, водрузила поднос на стол и принялась деловито греметь чашками. – Подумала, вдруг захотите согреться. Оно-то тут натоплено. Но на улице который день такая сырость! У меня вон чай из ума не идет!

Гэдор предусмотрительно отодвинул карту подальше от чайника.

Формэра, заприметив ее, ахнула:

– Это что, на ней можно и нашу деревню разглядеть?

– На ней все что угодно можно разглядеть, – улыбнулся следопыт.

– Вот диво-то! – ахнула та, наполняя чаем очередную кружку. – А где гады эти засели? – яростно вопросила она.

– В этих пещерах, – показал ей словоохотливый Мар. – Их Мертвыми зовут.

Формэра передернула плечами.

– Ну, вы отчаянные! Я б в этот лес ни за что не полезла! А чтоб в пещеры с упырями! – Она округлила преисполненные ужаса глаза. – Да глядите, чтоб они вас не сожрали по пути туда. У нас трое молодцев решили на упырей пойти, умом тронулись, не иначе. Куда им, деревенским? Вернулся только один, остальные сгинули без вести. Да и тот ушел одним, а обратно пришел другим. Помешался, за порог боится ступить, все ему везде упыри мерещатся.

– Не тревожься, хозяйка, – задорно приобнял ее Мар. – Мы лощинкой подберемся, комар носу не подточит!

Та вновь залилась краской и игриво хихикнула.

– Ладно, не буду вам мешать. Грейтесь чаем. И одеяло – по самый нос! Как бы я ни топила, ночью дом всё равно выстудит.

Когда она наконец убралась, друзья облегченно выдохнули.

– Ну, доставучая баба! – хмыкнула Харпа. – Такая кого хочешь до смерти заговорит! Не удивительно, что вдова!

– Зато гостеприимная, – возразил Мар. – Накормила-напоила. И спать положила не в хлеву, как бывало, а в отдельной комнате.

– Ага, – фыркнула девушка, – кабы не старейшина, приютила б она нас, держи карман шире!

– И что с того? – не собирался отступать Мар. – Зато она обходительна и любезна. То, что кто-то болтливый, не делает его неприятным.

– По себе судишь? – брякнула Харпа.

– Ты это о чем? – обиженно огрызнулся упырь.

– Да так, – отмахнулась та. – И любезной она тоже была, думается, чтобы старейшине своему угодить. Думаешь, откуда у нее домина такой да снеди на целое войско.

Мар скрестил на груди руки.

– Некоторые просто радушные от природы, – заявил он. – Но тем, кто этим не наделен, не понять!

– Это что еще значит? – взъярилась дикарка.

– А то и значит! – отозвался упырь и показал язык.

Харпа за малым не бросилась на него. Но Гэдор успел ее перехватить.

– Ну-ка, прекратили оба! – строго прикрикнул он. – Нашли когда устраивать свару! Нам скоро на упырей идти. Людей выручать. Я должен быть уверен в тех, на кого полагаюсь. Либо один из вас останется здесь, либо вы отложите свои склоки до лучших времен! – Он вперил в Харпу и Мара испытующий взор. – Все ясно?

Те прикусили язык и потупились.

– Вот и славно, – уже благодушней проговорил следопыт. – А теперь, думаю, пора спать. И советую долго не крутиться, а хорошенько отдохнуть. Я сплю чутко и подниму вас, как только кончится дождь.

Путники без возражений разбрелись по кроватям. Хейта заботливо укрыла задумчивую Тэю, и скоро все шестеро забылись долгожданным сном. Сутки на ногах дали о себе знать.

Дождь лил без перерыва, густой, ненасытный, точно нарочно копил силы для этого целый год. И за его несмолкаемым рокотом никто из путников не услышал, как приоткрылась входная дверь, выпустив наружу грузную фигуру Формэры.

Воровато оглядевшись и оправив плащ, вдова быстро-быстро понеслась вниз по улице, поднимая тяжелыми сапогами тысячи брызг.

Гэдор остался верен своим словам и растолкал друзей, как только ливень утих. На дворе было еще темно. Дом действительно выхолодился, и вылезать из-под одеял совсем не хотелось.

Пока путники одевались и собирались, пробудилась Формэра, как видно, не желавшая пропустить их уход. И очень скоро из общей комнаты стали доноситься сочные ароматы, от которых у всех шестерых разом заурчало в животах.

Наконец с приготовлениями было покончено. Гэдор окинул молчаливых спутников пытливым взором. Харпа и Брон, матерые, широкоплечие, походили на древних воителей. Мар, долговязый, но жилистый, смахивал скорее на следопыта. Хейта же с виду казалась хрупкой, но в ясных глазах светились стойкость и сила.

Подумалось, в народе бы, наверное, сказали, что она выглядит как ворожея. Но он знал другое. Она выглядела как Чара. И хотя он прежде не особо представлял себе, как должны выглядеть Чары, поглядев в тот момент на Хейту, сразу понял – так. Чары должны выглядеть именно так.

Прекрасные и благородные, живые и чуткие, загадочные и непостижимые, с необычайной силой духа, непоколебимой волей и стальной решимостью. Именно в таком Фэй-Чар уже очень много лет нуждались Запредельные земли.

Губы следопыта тронула слабая улыбка. А ведь какой она пришла к ним! Девчонка девчонкой. Времени прошло всего чуть, а она так возмужала. Сейчас на него глядела девушка. Отважная, гордая и прекрасная.

Гэдор вдруг сообразил, что молчит уже слишком долго, и, стерев с лица улыбку, заговорил:

– В этот раз нам предстоит столкнуться с серьезным противником. Упыри Сумрачного леса опасны сами по себе. И стократ, если сражаться с ними на их территории. – Он обвел их испытующим взглядом. – На нашей стороне внезапность. А еще – опыт. Этим кровососам приходилось иметь дело только с деревенскими жителями. Посмотрим, как они удивятся, увидев нас. – Он хмыкнул, но тотчас сдвинул брови. – И помните: на этот раз мы идем не ловить преступников, но спасать людей. Чего бы нам это ни стоило.

Друзья молча кивнули. На кровати всхлипнула Тэя. Хейта присела подле нее, спросила ласково: