Яркий поток света всколыхнул полумрак и врезался в исполинскую тварь. Вновь разверзлась бездонная глотка, и воздух огласил истошный нечеловеческий вопль. Тьма оставила попытки добраться до Рукс и медленно повернулась к Хейте.

Девушка не опускала рук. Свет лился мощным потоком, однако, казалось, не причинял неведомому существу никакого вреда, лишь заставлял бестелесное тело льдисто поблескивать, словно это сонмы безумных оголодавших глаз таращились на Хейту и ее спутников из темноты.

А потом свет попросту погас.

Тьма больше не вопила, и Хейта с ужасом осознала, что она сделалась ближе. За спиной послышались изумленные возгласы.

– Надо уходить! – непреклонно бросил Брон. – Она сейчас всех нас обратит в ничто.

Но Хейта упрямо мотнула головой и стиснула зубы. Поток света сделался мощнее и ярче. Она чувствовала, как сила утекает из нее, как делаются непослушными и шаткими ноги. Тьма снова издала нечленораздельный вопль, но двигаться навстречу не перестала.

– Хейта! – заорал Мар. – Хватит! Довольно! Ты же видишь, ее это не берет. Ты что, гибели своей хочешь? И нашей тоже?

Она закусила губу, от отчаяния и обиды противно защипало в носу. Хейта уже собралась опустить руки, но тут на тьму обрушился еще один поток света. Все изумленно обернулись.

Перед тьмой стоял пастырь. Он был высоким и древним даже по пастырским меркам, его лицо и руки испещрили глубокие морщины. Кожа его была темно-зеленой, почти черной. Длинные лиловые волосы трепал ветер. Отметины на щеках горели ярко.

– Шогрэд шох, шэррах![38] – прорычал он.

Тьма издала глухой вопль, всё ее существо задрожало, превозмогая потоки света, и она стала медленно поворачиваться к пастырю.

– Свет! – закричал он. – Нужно больше света!

– И где нам его взять?! – прокричал в ответ Мар.

– Светильники! – живо отозвался Фэйр, торопливо растягивая завязки на своем мешке. – Не чета волшебству Чар или пастырей, но всё одно чародейные. Доставайте!

Светильники вспыхнули один за другим.

– Рассредоточьтесь вокруг него! – приказал Брон. – Готовы? Давайте!

Потоки света ударили неистово. Казалось, на тьму обрушилось сияние тысячи солнц. Тело тьмы задрожало, истошный вопль разрезал воздух и не подумал стихать, он нарастал и нарастал, покуда весь мир словно не стал воплощением этого света и утробного нестихаемого воя. Последний был непростым, он не только вгрызался в подкорку до нестерпимой боли, но и заставлял сердце сжиматься от ужаса, потрясал, подчинял, уничтожал.

– А-а-а! – заорал Мар.

– Не отступать! – рявкнул пастырь.

Ослепленные светом, скованные колдовским воплем, хранители стиснули зубы и крепко зажмурились, изнуренные руки их била частая дрожь.

Как вдруг вопль заглох, точно придушенный. Тьма неистово рванула кверху, свет лизнул пустоту.

Пастырь вскинул голову, бросил досадливое проклятие и отнял руки.

– Довольно! – крикнул он.

Хранители один за другим спрятали светильники.

– Мы уничтожили его?! – вновь возопил упырь.

Пастырь покачал головой.

– Света было недостаточно.

– Света было более чем достаточно! – воскликнула Хейта. – Любое другое существо непременно погибло бы.

– Только не это, – мрачно качнул головой пастырь. – Его появление грозит гибелью всему живому, гибелью мира, каким мы знаем его, гибелью всего.

– Откуда оно взялось? – спросил Брон.

Пастырь нахмурился.

– Существо это появилось во времена Кровавой войны. И оно было не одно.

– Ты назвал его шеррах, – проговорила Хейта.

Тот кивнул.

– Так зовем его мы, пастыри. На всеобщем его называют поветрием.

Мар вдруг подскочил так, точно его ужалила гадюка.

– Не одно?! Ты хочешь сказать, этих тварей много?!

– Их было много, – кивнул пастырь. – Даже мы, пастыри, не до конца понимаем, как они появились. Вероятно, волшебная сила темного Фэй-Чар, помноженная на смерть и страдания, которые он причинил, позволила шеррах проникнуть в наш мир сквозь незримые трещины и щели в ткани мироздания. Потом пастыри изгнали поветрия на Безымянный остров и стерли их из летописей, хроник и памяти людей и существ, чтобы никто не попытался отыскать их и освободить.

– Значит, они скрыли этот остров недостаточно хорошо! – горячо воскликнула Хейта. – Кто-то его освободил!

– Мерек, – раздался голос за их спинами.

Хранители и пастырь обернулись. На них глядела Рукс, еще бледная после пережитого потрясения.

– Это она пробудила поветрие. Она узнала о них от пастырей Сумрачного леса.

– Одно или всех? – озабоченно выпалил Мар.

– Я не знаю, – устало пожала плечами та.

– Но ты была там. – Хейта сурово сдвинула брови.

Рукс неохотно кивнула.

– Как? – Пастырь грозно поглядел на Рукс. – Как она это сделала?

– Мы приплыли на остров. Нас привез лодочник с Расколотых островов. И Мерек принесла его в жертву. Потом она сожгла его тело пылью из красных камней. – Рукс схватилась за голову. – Но я не понимаю! Мы ждали, но ничего не произошло. Поветрия не появились, тогда мы уплыли.

– Значит, вы ждали недостаточно долго, – жестко бросил пастырь.

– И что теперь? – поглядела на него Хейта. – Грядет нашествие этих жутких тварей?

Пастырь качнул головой.

– Не думаю, жертва была не велика. Может статься, поветрие восстало одно. И надо постараться, чтоб так и осталось.

Рукс нетерпеливо пошевелилась.

– Мне надо идти, пока химера не почуяла неладное. Она отправила меня проверить, что за неразбериха творится в лесу. – Лиса-оборотень решительно поглядела на Хейту. – Благодарю тебя. За то, что защитила. Я этого не забуду.

Девушка кивнула в сторону Фэйра.

– Его благодари. Это он настоял, чтобы я вступилась за тебя. У меня, по правде говоря, делать это не было ни малейшего желания.

Рукс перевела оторопелый взгляд на Фэйра.

– Ты?!

Тот молча кивнул. Девушка побледнела, проговорила не своим голосом:

– Благодарю.

Целитель снова кивнул. Рукс развернулась было, чтобы уйти, но потом вновь поглядела на Фэйра.

– Прости меня. Прости за всё, если сможешь. – И, не дождавшись ответа, она резко и размашисто зашагала прочь.

Хейта изучающе поглядела на пастыря.

– Кто ты? И почему пришел нам на помощь?

– Мое имя Найши, – ответил тот. – Я пастырь Сумрачного леса. А к вам, Чара, меня привело видение.

Взгляд девушки скользнул по отметинам на его щеках. Она понимающе кивнула.

– Твое растение-покровитель – дурман.

Пастырь кивнул.

– Благодаря ему я вижу то, что было, и многое из того, что грядет. И порой успеваю этому помешать.

Харпа скрестила на груди руки.

– Если ты видишь будущее, почему не помешал Мерек пробудить поветрие? Почему допустил все это?

Найши вздохнул.

– Это трудно объяснить, а понять, верно, еще сложней. Я вижу не всё и одновременно слишком много, и никогда точно не знаю, когда это произойдет. Пробуждение поветрия было неизбежным. Я полагал, у нас в запасе еще достаточно времени. – Он горько покачал головой. – Но ошибался.

Хейта подалась вперед.

– А поветрие? Куда оно делось сейчас?

Пастырь пожал плечами.

– Сбежало. Быть может, оно затаится. Быть может, тут же снова отправится убивать. Пока что нам его остановить не под силу. Да и сперва нужно убедиться, что здесь наша работа окончена.

Со стороны поля, где разразилась битва, вдруг донесся тоскливый вой. Выл Черный пес. Хейта вздрогнула и обернулась.

И что-то такое было в этом вое, что ей вдруг сделалось до невозможного горько. Она хорошо разбирала язык животных, и волшебные звери не были исключением.

Вой повторился. Отчаяние, вдруг осенило ее, скорбь. Таким воем волки и собаки возвещают об утрате. Хейта лихорадочно огляделась.

– Где Гэдор? – воскликнула она.

Харпа тоже нахмурилась.

– Он сражался неподалеку от нас, но потом я потеряла его из виду.